Перед рассветом сильно похолодало. Карат замерз до зубовного перестука, из-за чего частенько мазал при новых и новых нападениях зараженных. К счастью, приличные твари на машину не кидались, а всех прочих он или убивал, или калечил несколькими расточительными очередями. Расход патронов дикий, но это его сейчас волновало меньше всего, поэтому сжигал не жалея. Первые солнечные лучи вот-вот должны были показаться, дать чуток тепла озябшему на верхотуре стрелку, как вдруг машина начала замедляться. Первая реакция оказалась предсказуемо радостной. Ну да, почему бы и не порадоваться, ведь наконец-то перестало обдувать жестоко-холодным ветром. Карат повернул голову чуть ли не с улыбкой, после чего его лицо перекосилось в непроизвольном мускульном спазме, а всякие намеки на положительные эмоции растаяли бесследно. Серое полотно узкой дороги стрелой вонзалось в беспроглядный мрак и дальше растворялось в нем. Сплошная чернота тянется и влево, и вправо, и вперед. И непонятно, насколько далеко она расползлась. Да твою ж мать! Они, черт побери, ехали-ехали и уткнулись в мертвый кластер или даже группу мертвых кластеров. Очень захотелось спуститься и придушить недоумка коротышку, который мало того, что не додумался до адекватного плана, он еще решил запороть все, поиграв в Сусанина. – Карат, спускайся, приехали! – послышалось под ногами. Он и сам уже ухватился за лестницу, так что приказ запоздал. К тому же Бабник только что потерял право кому-то что-либо приказывать. – Это как понимать?! – А что тебе не так? Все нормально и понятно: мы приехали. – Нормально?! По-твоему, чернота – это нормально?! – Если говорить начистоту, я не считаю черноту нормальным явлением. Мне она не нравится, там ведь баб нет. Да и кому она может понравиться? Но раз уж все идет по плану, считаю нормой. – Так ты что, не заблудился? Ты и в самом деле хотел сюда приехать? Именно сюда? – Карат, ну что ты как маленький? Да я тут каждый кластер по сорок девять раз объездил, мне надо глаза завязать, чтобы заблудился. Видишь повязку у меня на глазах? Не видишь? Ну ты понял. Хватай самое ценное, дальше придется шлепать по черному ногами. – Пешком пойдем, да? А ты ничего не забыл? У нас вообще-то элитник на хвосте. – Я помню о нем прекрасно. – И Юпитер тоже о нас помнит. – Да, я тоже думаю, что он злопамятный. Он, мать твою, точно нас не забудет. Поэтому, если не хочешь прямо здесь с ним встретиться, хватай самое ценное барахло и бегом за мной. Появятся вопросы, потом на ходу пообщаемся, а сейчас нам трепаться некогда. Отповедь коротышки не выглядела образцом тактичного поведения, но Карат смолчал, признав, что на его месте пришлось бы высказываться приблизительно так же. Действительно, не время для бурных дебатов. И для не бурных – тоже. Поэтому молча приступил к тому, что ему рекомендовали – к сборам. Рюкзак, с минимальным набором всего необходимого, за спину и разгрузочный жилет поверх легкого броника. Перекинул через плечо непомерно длинную крупнокалиберную винтовку. Повесил на шею автомат. Диана, молча занимавшаяся сборами, не выдержала, спросила: – А далеко идти? – Без понятия. – Я много патронов не унесу. Только если недалеко. – Бери половину, если что, сбросишь по дороге. – Будет жалко бросать. – А здесь не жалко? Я сомневаюсь, что мы сюда когда-нибудь вернемся. Забей, хрен с ними, с патронами. Решив, что со сборами покончено, Карат сиганул на землю, чуть не врезавшись в Чака. Здоровяк как раз собирался забираться в машину. Бабник, стоя сбоку, спросил нехорошим тоном: – Ты куда это собрался? – Да ты уже задрал! – возмутился Карат. – Сам только что сказал, мол, надо хватать самое ценное и выметаться. – Ну да, сказал. И что? – И то, что я самое ценное прихватил. Я готов. – Ящик не забудь, его оставлять нельзя. book-read-ads – Какой ящик? – глупо уточнил Карат, наивно надеясь, что речь идет не о том, о чем он подумал. Закатив глаза от осознания всей ничтожности интеллектуального уровня собеседника, коротышка вздохнул и пояснил: – Очень большой ящик. Не видел такой? Он длинный и обшит кевларом. Блин, да как же так, ты должен был его заметить, если не жопой смотрел. – Издеваешься? – В честь чего мне издеваться? – Ты хоть представляешь, сколько весит этот ящик? – Восемьдесят девять килограммов. Я ведь тебе уже говорил! Ну что у тебя за память, Карат?! – Я как раз не забыл. Я помню. Я хорошо помню. Ты что, всерьез собираешься пройти черноту с этим ящиком на горбу? Да могильная плита легче раза в два. – Загнул ты. Не в два, в полтора от силы. Ящик оставлять нельзя. Никак нельзя. У нас здесь трое мужчин не ниже среднего роста: ты, Чак и Шуст. Сила у иммунных повышенная, но в одиночку такую неудобную штуку нести трудно. Будете сменяться каждые пять-десять минут, так и дотащите. Не надо на меня смотреть, как нацист на раввина. Я человек хороший, за это меня бабы и любят. Но есть недостаток: я невысокий, в носильщики не подхожу. – Этот ящик тебе нужен, а мне нет. Значит, сам его и понесешь. Ну или с Чаком, если сам не сможешь. Ни я, ни Шуст помогать не будем. Бабник покачал головой: – Ты, Карат, в принципе, тоже хороший. Но слегка туповат, не въезжаешь в простую ситуацию. Там, под кевларом, я примотал небольшую штучку. Не бойся, она совсем небольшая, и килограмма не весит. Редкая штучка. Это взрывное устройство, работающее на технологиях нолдов. Если брать вес, мощнее тротила в восемь раз выходит. – То есть мало нам тяжеленного ящика, на нем еще бомба, эквивалентом в несколько килограммов тротила? – Все правильно – бомба. Хорошая такая бомба. Если рванет, ящику хана. И то, что в ящике, тоже пострадает. Сильно пострадает. Охренительно сильно. После этого оно уже Сабине неинтересным станет. Что, все равно не врубаешься? – Ты хочешь сказать, что ящик – наша страховка от секты? – Так себе страховка, но да, она и есть. Другой не имеется, вот и придется тащить. – Даже я могу несколько способов придумать, как нас завалить, чтобы ящик не пострадал. – Я так и сказал, что страховка не очень, но другой нет. Что тебе непонятно, Карат? – Мне много чего непонятно. И еще есть Юпитер. Не знаю как, но сектанты натравили его именно на ящик. И тебе будет очень тяжело ему объяснять, что еще один шаг, и ты взорвешь бомбу. – Да, согласен, Юпитер – проблема. Но, насколько я понимаю, однажды ты с ним уже повидался и это пережил. Еще до меня. А теперь, получается, второй раз повстречался, и опять живой, – Бабник подмигнул. – Если что, на тебя вся надежда, ты у нас спец по Юпитеру. Ну и на то, что он не так уж быстро бегает. Зараженные не приручаются, управлять ими невозможно, это все знают. Раз с этой тварью килдинги дружат, получается, это ненормальная тварь. Вспоминай все, что о ней знаешь. И думай. Хорошо думай. Учти, то, что лежит в ящике, твари тоже нужно целым и невредимым. Так что на взрыв Юпитер не согласится. Но это мое мнение, у тебя оно может отличаться. Ты же спец по дрессированным мертвякам, а не я. – Да что же там такое лежит? – Ты это никогда не узнаешь, если оставишь ящик в машине. – Да ты ангела уговоришь чертям прислуживать… – Ну тогда зачем спорил? Давай, помоги парням ящик выгрузить. И скажи пару хороших слов своему Шусту, больно уж вид у него мрачный. – Ему не нравится то, что происходит. – А мне, думаешь, нравится? Но я ведь как-то справляюсь со своими душевными переживаниями. Вот и ты помоги ему… справиться. * * * Гранд поначалу пытался семенить параллельно цепочке людей. Но ему быстро надоело пробираться по траве, рассыпающейся в антрацитовую труху при самом слабом прикосновении. Переместился в арьергард колонны, логично предположив, что позади отряда нехорошая растительность должна оставаться вытоптанной. Но мелкие частицы черноты, поднимаемые при каждом шаге, чистоплотному зверю очень не нравились. Он то сильно отставал, то чуть ли не на пятки наступал замыкающему, но так и не смог смириться с тем, что идти приходится по такому убожеству. На плечи залезть не рвался, там слишком много поклажи, соображал, что человеку тяжело, да и самому неудобно будет. Наконец кот принял решение использовать последний вариант. Обогнав Карата, он ловко запрыгнул на ящик, который сейчас тащили Шуст и Чак. Совершив это деяние, Гранд расселся с таким видом, будто это его законное место и всякие попытки оспорить данный факт совершенно неуместны. – Брысь! Пес обнаглевший! – возмутился Шуст, оскорбив «пассажира» самым обидным для кота словом. – Не ругай Гранда! – потребовала шагающая впереди, за Бабником, Диана. – Может, мне эту лохматую наглость еще и похвалить? Ди, я этот ящик еле пру, а теперь что, еще и кота тащить?! – Это всего лишь кот, он не тяжелый. – Не тяжелый?! Тринадцать с половиной кило было, когда последний раз его взвешивал. Да он жрет больше меня, он с коня скоро станет, а глаза такие делает, будто еды сроду не видел. Эй! Ты! Как там тебя!.. Гулливер! Долго нам еще за грузчиков пахать?! – Недолго.