С Грандом порядок – это понятно. – Точно не попали? – решил уточнить еще раз, потому как девочка – самый слабый и ненадежный член команды и способна повести себя неадекватно после случившегося. – Да точно, точно, не волнуйся. Но на мне кровь. – Откуда?! – Не знаю. Сверху капает. Я не знаю, почему она сверху капает. Поднявшись, Карат ухватился за лесенку, нащупал нижнюю перекладину и полез наверх. Забраться в пулеметное гнездо не получилось, оно, как, впрочем, и следовало ожидать, было занято Шахтером. Точнее – его телом. Глаза иммунных не сказать, что кошачьи, но подмигиваний фонарика Бабника хватило, чтобы разглядеть разбитую тяжелой пулей голову. Все, что выше верхней челюсти, или оторвано, или превратилось в уродливое месиво. Кваз погиб мгновенно, но остался висеть на хитроумно выгнутых упорах. Те даже мертвеца удерживали надежно. Спустившись, Карат ладонью стер с лица чужую кровь и, присев над Бабником, сообщил нехорошую новость: – Шахтера убили. – И Снежка, – буркнул коротышка, зачем-то тряся Лохматого. – Откуда про Снежка знаешь? – Снег так не водит, даже если ему руки-ноги оторвать. Значит, Снег накрылся полностью, и за рулем теперь Чак. А Чак так водит, что лучше тупую бабу вместо него посадить. Вновь встряхнув Лохматого, Бабник чуть ли не заорал ему в лицо: – Как эти гады нас так быстро нашли?! Кто слил?! Какой козел нас сдал?! Кончай молчать! Говори, пока я тебе яйца не оторвал! Нехорошо забулькав, сектант простонал и, хрипя, выдал рваную фразу: – Зверя Сабины… Юпитера отпустили… а потом его отследили по метке… Наверное… Он мог найти… мог… Я увидел его, когда меня… я… Карат при первом слове резко напрягся. Давно прошли те времена, когда при упоминании Юпитера мысли переключались на астрономию. Сейчас они переключились на дела давно минувших дней. На некоторые неприятные особенности культовых обрядов килдингов, на массовое жертвоприношение, на элитника, сидевшего в цепях и смотревшего на Карата так, как ребенок смотрит на любимые сладости. В упор смотрел и слюной захлебывался. Бабник выпрямился, брезгливо отер ладони об одежду Лохматого, буднично пояснив: – Этот тоже свое поймал, ему печень порвало. Как только угомонится, надо дохлятину сбросить. – А что он говорил? Что ты узнать успел? – Ты не поймешь. – А вдруг пойму. – Интересные дела получаются: я его не понял, так с чего ты поймешь? – Я слышал, он что-то говорил про Юпитера. – Ты знаешь, о чем он? – подобрался коротышка, уставившись на Карата сузившимися глазами. – Допустим, догадываюсь. Так ты скажешь, в чем тут дело? Мы с тобой в одной лодке, ты заколебал уже тайны разводить. – Не все тайны мои, а о некоторых лучше даже перед родной мамочкой не заикаться. – Ты потерял двоих. Мы все могли там, в поселке, остаться. Ну давай и дальше в секреты поиграем, может, быстрее подохнем… – Ладно, хрен с тобой. Я так понимаю, как приманка мы сыграли нормально. Что от нас ждали, то и сделали. К нам никаких вопросов быть не может. Только вместо мышки к мышеловке вышел матерый волчара. Разнес на хрен и мышеловку, и весь дом. – Это я и сам понял. – Волчара – неправильно. Правильнее – африканский лев. В смысле – львица. – О чем ты? – О том, что это Сабина. – Сабина?! – Слышал о такой? book-read-ads – Даже видел. – Ну ни хрена себе. И почему до сих пор живой? – Она новичков не обижает. – Ну, это у нее под настроение. Где на старуху нарвался? – Это было давно и далеко. – Тогда скажи мне, что за хрень с Юпитером. О чем Лохматый стонал? Я не врубаюсь в этот момент. Да не смотри на меня так, будто я твою малолетнюю сестру на сцене большого концертного зала в зад отодрал, при большом стечении зрителей. Все очень просто: ты скажешь мне, а я тебе. Мне это надо, чтобы вообще врубиться в суть. Я ведь сам в непонятках. – Юпитер – это ручной элитник при Сабине. В смысле, не совсем ручной, его на цепях держали. С ним все сложно, я так понял, что он только в какой-то мере управляемый. – Черт! Слышал про такого. – Тогда зачем спрашивал? – Дык я не знал, что его Юпитером кличут. – Но про ручную тварь знал? – Так о ней все знают. Это же страшилка популярная. Старуха – львица, при старухе своя Горгона – охренительно красивая ручная нимфа, вымораживающая всех одним взглядом, и такая же ручная тварь. Элитная тварь в доспехах из брони нолдов. – И почему Сабина превратилась именно в львицу? – Все, что ты вокруг видишь, это земли старухи. Она, говорят, старее пирамид. Египетских пирамид. А пирамиды в Африке, там львы водятся. – Я такое про нее слышал. – Эта стерва на вид, говорят, ничего, весьма и весьма. Но не смотри на внешность, на душу смотри. Там душу за морщинами не увидишь. Она до того старая, что даже я пас, полезу на такую древность, только если хорошо приплатят. Эта бабка принадлежит Стиксу с тех времен, когда люди только-только колесо изобрели. Не удивлюсь, если изобрела его именно она. Одна из тех, с кого пошла организация. Говорят, ее можно спутать с порядочной бабой, но колупни чуть, откроется отмороженная стерва. Дикая стерва. Она небось до сих пор верит в Осириса и Гора, только старается это не показывать. Здесь ее земля, ее люди и ее правила. Но килдинги не все и не везде жили так, как здесь принято. У них все непросто. И они меняются. Некоторые теперь даже килдингами себя не называют, они говорят просто – «организация». Пройдет время, и это станет чем-то вроде института. То есть появится еще одна шайка практичных ребят, подсевших на секреты, которыми они не торопятся делиться со всеми желающими. Понимаешь? – Пытаюсь понять. – Сабине такие новости не нужны. Ее все и так устраивает, она хочет, чтобы все шло как всегда. Не менялось. Но слишком многие против, потому и пошли терки. Видел, до чего сейчас дошло? Это уже настоящая война, Карат. Не наша война, но, получается, мы к ней конкретно пристегнуты. Старуха хитра, она только что обломала засаду, которую грамотные люди месяц готовили, если не больше. Она не стала гоняться за парой дурачков на твоей коробочке. И по твоему следу не пошла. Не показалась, не раскрылась, понимаешь? – Не совсем. – Да что тут непонятного? За нашими следами сотни глаз приглядывали, а она напрямую ударила, без предупреждения. Она знала, где мы, ей не надо было за нами следить. Ты видел тварь? – Ты о твари, которая была там, возле стены? – Нет, блин, я, мать его, решил о какой-нибудь другой твари поговорить. Не, ну а почему бы и нет, раз все равно делать нечего… – Извини, но тебя не всегда можно понять. Нет, ту тварь я не видел. Но видел, как оторванная нога летала, и догадался, что хозяин ее потерял не из-за того, что неудачно врезал по футбольному мячу. – Туповато ты шутишь, Карат. – А я в клоуны не записывался. – Это была тварь Сабины. Ее ручная тварь. – Уверен? – Ты часто встречал элиту в доспехах? – Один раз. – Дай догадаюсь – это и был Юпитер, так? – Да ты прям Шерлок Холмс… – Угу, башка у меня варит, хотя на вид она тупее, чем у Чака. Эту элиту сняли с поводка. Отпустили. Но перед этим поставили метку, есть такое умение. Типа радиомаяка, но чернота не сожжет сразу в ноль, как электрику. – Знаю, сталкивался. Только не понял, зачем ставить маяк на тварь? Это всего лишь элитник, он не может вывести их на нас. Нет такой элиты, чтобы чуяла нужных людей за километры. – Тут ты прав, на нас он вывести не может. Но ему и не надо, он не нас вынюхивал, а другое. Мы с собой возим то, что Сабине почти так же дорого, как ее излишне затянувшаяся жизнь. Карат рефлекторно скосил взгляд, произнеся при этом одно слово: – Ящик. – Да ты, я вижу, тоже Шерлок Холмс, – насмешливо ухмыльнулся Бабник. – Что в нем?