А вот и церковь, на фоне все еще светлого неба отчетливо виден невзрачный шпиль и венчающий его сбитый из выгнутых дощечек круг. Главный символ местной религии, в которой Трой совершенно не разобрался, несмотря на многочисленные пояснения сэра Транниллерса и некоторых суеверных товарищей. Борьба света и тьмы в далеких небесах, гнусное предательство кого-то там, последующее низвержение кровавой луны в вечное падение вслед за круговоротом океанских вод и так далее. Ведь глупость несусветная, надо быть совсем уж запущенным болваном, чтобы в такое поверить. Калитка оказалась незапертой, но скрипнула так, что на другом берегу моря должны услышать. Трой, подойдя к двери, замер в нерешительности. Рука сама собой потянулась, будто что-то нащупывала. Мозг тут же выдал картинку — кольцо, за которое следует подергать, и хозяева об этом каким-то образом узнают. Но здесь нет никакого кольца, за исключением того, которое установлено на шпиле. Но вряд ли его туда приколотили для того, чтобы за него дергали незваные гости. Так что остается старый, веками проверенный способ — постучать кулаком. В ответ — гробовая тишина. И в поблескивающих крохотных оконцах ни огонька. Ладно, еще раз постучим, кулак не рассыплется. И еще. Да что такое? Ноль реакции. Хозяев нет? Или, того хуже — здесь никто не живет? Священникам необязательно обитать при церкви, они могут поселиться в любом из домов, а сюда приходить лишь на службы. Трой уже было собрался вытащить из ножен кинжал, чтобы начать колотить рукоятью, так куда звонче, но створка дрогнула, раскрылась, на пороге, подслеповато щурясь от магического света, замер высокий тощий старик, на котором свободно болталась черная мятая сутана. Прикрывая глаза, он погасшим голосом человека, находящегося в шаге от вырытой для него могилы, произнес: — Добрый вечер. Или, наверное, все же ночь. Трой вежливо ответил: — Здравствуйте… не знаю, как вас звать, простите. Я к вам по важному делу. — Да уж, по пустячной причине в такой час меня никто не беспокоит. Попробую угадать цель твоего визита. Сбежал с озорной девицей и хочешь прямо сейчас пройтись с ней вокруг алтаря, пока недовольные родители не догнали? — Еще раз простите за беспокойство, но мое дело куда важнее девиц и прогулок вокруг алтарей. Глаза священника, наконец, привыкли к светляку, он перестал прикрываться ладонью и, пристально уставившись на Троя, без каких-либо эмоций выдал: — Да уж, одет ты явно не для венчания. У нас такое тряпье даже последний бродяга не станет носить. — Я не бродяга. — Но похож именно на него. Мальчик, я тебя впервые вижу. Ты нездешний. Какое может быть дело ко мне у нездешнего в такое недоброе время? — Да, я не местный. Меня зовут Трой, я рашмер, человек пепла и слуга Церкви Святого Круга. Моим товарищам требуется помощь. Чтобы сообщить об этом, я добирался сюда целую неделю. — Неделю? — Все тот же потухший голос, ни искорки жизни. — Да, неделю. Пришлось идти издалека. Это долгая история. Священник указал наверх: — Ты не мог бы погасить свой светляк? — С радостью, но вообще-то он не мой. Я понятия не имею, как управлять этой штукой. Честно говоря, она меня уже достала, несколько дней над головой болтается. Впервые за время беседы старик отреагировал не как ожившая мумия — на его лице промелькнули бледные отголоски гримасы удивления. — Как такое может быть? — Я же говорил — долгая история. Священник поднял руку, направил пальцы на светляк, прищурился. Постоял так пару мгновений, на морщинистом лице обозначилось едва заметное удивление. — Трой, я не знаю, где ты обзавелся такой штукой, но это никакой не светляк. Это что-то другое… совершенно другое. — Почему-то я не удивлен. — Раз он крутится именно над тобой, попробуй приказать ему спрятаться. — Как приказать? — Просто вытяни руку, как я делал, и мысленно прикажи погаснуть. Трой послушался, направил пальцы на изрядно поднадоевший шарик и пожелал ему погаснуть с такой силой, что челюсть свело, а в уголках глаз возникло неприятное напряжение. Давай же, уймись, проклятый фонарь. Светляк в ответ подмигнул красным, то ли злясь, то ли по другой причине, и, стремительно затухая, подлетел к ладони, мягко на нее опустился. Миг — и Трой крутит между пальцев податливый, едва заметно сверкающий шарик размером не более дикого яблока. Поймал на себе взгляд старика. Там уже было не удивление, там целая буря чувств плюс опасно отвисшая челюсть. Даже странно, ведь до этого Трой был уверен, что на столь погасшем лице даже самые сильные эмоции не смогут проявиться. С видимым трудом вернув челюсть на место, священник с нотками озадаченности произнес: — Надо же, а я-то думал, что выдался очередной скучный вечерок. Трой, ты скверно выглядишь, и подозрительнее тебя трудно кого-либо вообразить, но я не вижу причины, по которой тебе нельзя переступать через порог дома Святой Церкви. Нет, тебе непременно надо зайти прямо сейчас, иначе я рискую упасть. Ноги у меня давно уже не молодые, а такие зрелища плохо действуют на стариковские поджилки. И прошу тебя, как следует прикрой за собой дверь, нельзя оставлять лазейку для тьмы. Пока Трой, развернувшись к двери, боролся с массивным дубовым засовом, старик время зря не терял. За спиной засияло знакомое магическое сияние — первый свет, который увидел в этой жизни: ровный, ласковый, без малейших признаков раздражающей глаз красноты. Тогда его источник порхал по трюму барка, а сейчас — под потолком церковного зала. Священник стоял в трех шагах, направив на Троя взведенный арбалет, и руки его вовсе не дрожали от немощи, несмотря на тяжесть громоздкого оружия. book-read-ads — Стой на месте! Не шевелись! Голос все такой же неживой, как поначалу, бесконечно усталый, но тем не менее это приказ. — Я не сделаю вам ничего плохого, я ведь рашмер. — Вот и стой смирно, ничего тебе не будет, если ты и правда честный рашмер. Расстегни пояс, брось его вместе с мечом и кинжалом на пол. И шкуру с плеч тоже сбрось. Как давно ты стал рашмером? — Недавно. Точно не скажу. — Больше года? — Нет, гораздо меньше, и трех недель не прошло, как я выбрался из ящика. — Развернись спиной и задери рубаху. Трой послушался. — Выше. Еще выше. Выше лопаток. Откуда у тебя эти шрамы? Пришлось соврать — сейчас не самый лучший момент, чтобы рассказывать о стертой памяти: — Упал со скалы. — У тебя заметен след от инъекции, но его ничего не стоит подделать. Откуда у тебя этот светляк? — Я же сказал — он пристал по дороге. — Где именно пристал? — Я шел по пустошам, на меня напала летающая тварь, боролся с ней, упал в воду, пока плавал, нашел вход в гробницу, там он ко мне и прицепился. — Тебе не кажется, что эта история не выглядит правдоподобной? — Да я сам в нее не верю, и это при том, что даже десятой доли вам не рассказал. Там все неправдоподобно, от первого до последнего слова. — Если ты не веришь в свою историю, я тем более не поверю. — Посмотрите на меч, я прихватил его оттуда, где летали такие светляки. — Подними его. Только делай это медленно. Чуть вытащи из ножен. Еще чуть. Еще. Е… — Старик пошатнулся, арбалет в его руках начал ходить ходуном. — Трой… или кто ты там на самом деле… Я все правильно понял? Это то, что я вижу? — Если вы о том, что только что увидели магический меч, то да — чистая правда. Хотите — возьмите, рассмотрите поближе. — Ты взял его в гробнице? — Ну да. — Судя по тому, что не умеешь обращаться со светляком, в магии ты полный профан. — Полнейший. — И, несмотря на это, ты взял в гробнице магический меч, после чего сумел оттуда выбраться? — Так и было. — Этот меч… С этим мечом не было ничего странного? — С ним все странно. — Пожалуй, я поостерегусь к нему прикасаться. Жизнь старика мало стоит, но все же имеет цену. Мне и правда лучше присесть. Священник опустил арбалет и, шоркая по полу войлочными тапками, добрался до ближайшей скамьи, тяжело на нее плюхнулся, безучастно пожаловался: — Староват я для таких непростых дел. — Но держитесь молодцом, — не удержался от мелкой лести Трой. — Ну да… разумеется… рассмешил дряхлого маразматика. Скажи, Трой, кто надоумил тебя прийти именно ко мне? — Никто. — Тогда почему ты здесь? — Я провел на пустошах неделю, и это первая деревня, которую встретил. К кому же обращаться рашмеру, как не к священнику?