Альбина едва заметно улыбнулась: – Значит, мы сообщницы. – Это точно. – Никого не потеряли? Все живы? Никто не ранен? – Нет, сегодня обошлось без приключений, только сильно вымотались, и Лола немного ногу подвернула, она такая неловкая. – Это хорошо, что вы ушли в лес. – Пришлось посреди ночи удирать от перезагрузки, а потом уходить подальше от свежего кластера. – Как далеко вы ушли? – Судя по состоянию моих ног – на миллион километров. Чай будешь? – Откуда вы взяли кипяток? – Нашли газовую плиту и баллон к ней. Налить? – Только если не сильно горячий. – А может, лучше бульона? Тебе нужны силы. – Что за бульон? – Ханна нашла странную еду, «бич-пакеты» называется. Там что-то вроде лапши, она так себе, да и бульон к ней не очень. – Боюсь, сил от такого у меня не прибавится… – Ой, и правда, я не подумала, там ведь все горькое, специй куча. Надо придумать тебе что-нибудь другое. Может, чай с шоколадом? – Скажи кому-нибудь из девочек приготовить, не уходи от меня. – Хорошо. Эй, Тинка, или кто-нибудь там, сделайте большую кружку чая с сахаром и шоколадку принесите. Альбину нужно напоить и накормить. – Она очнулась? – спросила Ханна. – Ага. – Помощь нужна? – Сама справлюсь, ты лучше занимайся своим браслетом. Продолжая работать надфилем, тихо спросила: – Альбина, тебе лучше? – Гораздо. Но я будто из ваты состою, еле шевелюсь. – Сможешь рассказать, что за ерунда с твоим браслетом и как ты вообще оказалась с нами? Ты же понимаешь, как мы все хотим это узнать. – Это долгая история, а мне не так уж и хорошо, чтобы много разговаривать на пустые темы. Мысли путаются, спать хочется. – Извини, я не хотела тебя напрягать. – Ничего страшного, от браслетов давно нужно было избавиться. – Хоть в двух словах расскажи, мы тут устали головы ломать. Почему на тебе браслет воспитанницы? – Хорошо, но только в двух словах – не больше. Ты про Оранжерею слышала? – Конечно. Несколько лет назад на Степном организовали заведение, вроде Цветника, но потом его почему-то разогнали. – Не совсем так. Это и правда была альтернатива Цветнику, но со своей спецификой. Чтобы не начинать с нуля, некоторых девочек из Цветника перевели туда, разбавить набранных с улицы воспитанниц. Я была в их числе. Затея с Оранжереей не всем понравилась, со временем ее расформировали. К тому моменту у меня появился избранник, и я поселилась в его доме. Избранник был вечно занят, я его видела всего пару раз в жизни, он все время пропадал на южной границе и в итоге пропал там окончательно, когда война началась. Подтверждения его смерти не было, в таких случаях полагается ждать пять лет под строгим присмотром. Мне предложили побыть воспитательницей, это распространенная практика, к тому же Флора ко мне хорошо относилась, это ее инициатива. Вот и вся история. – А почему с тебя браслет не сняли? – Я так и не стала официальной женой. – Жила в доме избранника и не стала женой? Это против правил. – В Оранжерее были другие правила, да и ничего это не значило. book-read-ads – В каком смысле? – Ну… твой избранник любил маленьких девочек, а моему нравились мальчики. Ни ты, ни я для них неинтересны, это многое меняет. Я покачала головой: – Как же много среди них уродов. – И не говори. – Будем считать, что ты узнала мою историю, а теперь я расскажу то, что для тебя гораздо интереснее. Это недолго. – Что? – Ты ведь очень хочешь знать, откуда мне известно твое имя. Самое первое имя. – Конечно хочу. Его даже в личном деле нет. – Там есть другое – Наоми. Так тебя назвали, когда тебе еще пяти не исполнилось, и это имя дали чужие люди. А Белла – это от твоих родителей. Вообще-то, на самом деле ты Белита, в честь мачехи твоего отца, но они тебя называли просто Беллой, поэтому возникла путаница, и тебя потеряли, ведь записана была Белитой. – Кто мои родители? – Лучших людей я здесь не видела. Отец красавец, он очень приятно улыбался, а у мамы был почти твой взгляд. Болезнь, которая изменила ее глаза, меняет и наследственный аппарат, поэтому тебе передался этот цвет. Я обоих хорошо знала, твой отец очень мне помог, когда я была мелкой. Не буду рассказывать всю историю, она очень длинная, скажу только, что к азовским меня привел генерал Дзен. – Я знаю. – Вот как? – удивилась Альбина, но дальше развивать тему не стала. – Я помнила твоих родителей и то, что они для меня сделали, и поэтому, как могла, заботилась о тебе. Извини, что относилась к тебе строже, чем к другим, но так было лучше для тебя: меньше подозрений и больше пользы. Я ведь очень боялась, что правда о тебе всплывет, ты не должна была попадать в Цветник – слишком заметное место. – Какая правда? Где мои родители? Кто они? – вопросы посыпались из меня лавиной, я не сумела совладать со своим неугомонным ртом. – Я же сказала, твои родители – хорошие люди. – Но где они? – Прости, Элли, но их больше нет. Они погибли, так же как многие в те дни. – Как?! – Начался мятеж, Азовский Союз тогда едва не развалился на отдельные стабы. Похожее в его истории уже случалось, когда слишком далеко расширялся. Очень непросто управлять большой территорией в таком мире. Нужно было что-то менять, но не все получалось. На периферии начались бунты, а против Герцога устроили заговор. Но покушение провалилось, за ним последовали чистки, многих объявили предателями, Высший совет окончательно разогнали. Твой отец выступил против массовых чисток окраинных стабов на юге, причем сделал это по телевидению. Несмотря на то что он был ближайшим соратником Герцога, тот его не пощадил. В таких случаях они обычно уничтожают всю семью, но тебя я вытащила, чудом успела и привела в воспитательный дом, как Беллу. Сказала, что ты потеряшка из свежих, отстала на фильтрации, не в тот поток попала. В те дни там из-за мятежа и чисток такой бардак творился, что и не такое могли потерять, людей прямо на улице расстреливали. Тебя еще мелкой родители проверили, определили, что ты станешь иммунной, это подтвердили, когда я тебя привела, и поэтому мне поверили без ментата. Ведь кого попало в такой стаб не привезут, только детей, которые точно не переродятся. Ментат мне ни слова не сказал, а у тебя спросил только имя. Ты сказала, что тебя зовут Белла, он определил, что это правда, так тебя и записали. Если потом кто-то искал Белиту, по записям у него ничего не сходилось. Хотя, конечно, риск огромный, у тебя слишком необычные глаза – очень заметная примета, большая редкость. Элли, что с тобой? – Ничего. – На тебе лица нет. – Я… я иногда думала, что у меня где-то есть родители. – Прости, зря я это рассказала. – Ты не виновата, и ты все правильно сделала. – Они были хорошими людьми. Самыми лучшими. Они мне часто снятся, и это всегда добрые сны. И еще много раз видела сны, как я убиваю Герцога… эти сны мне тоже нравятся. – Я теперь тоже буду видеть такие сны. – Мы не должны о таком думать. – Но я думаю, да и ты тоже, сама только что сказала. – Я почти не помню свой мир, а у тебя не было ничего, кроме Стикса, он дурно на нас влияет. Я Герцога не убила, и ты не убьешь. – Кто знает… – Элли, ты странноватая, но ты не убийца. – Никто не знает, кто я, лучшие знахари при виде меня руками разводят. – Даже не думай, он почти бог, говорят, что у Герцога чуть ли не пятьдесят оттенков его уникального умения, а может, и больше пятидесяти. Он в одиночку может убивать самых страшных чудовищ, и это ни капли не преувеличение. А еще к нему никак не подобраться, Герцог мастер прятаться и выживать, он столько покушений и заговоров пережил, что невозможно сосчитать. – У меня уже есть три умения, а у него всего одно. – Этого мало, и не забывай, что его умение очень сильное и развито многогранно. Можно сказать, что это не один дар, а целых десять, и все полезные, он очень силен. – Но я только начинаю жить, а он давно старик, что-то новое узнавать ему в миллион раз труднее, чем мне, к тому же он чистый хигтер, у него всего одно умение, просто сильно развитое и с оттенками, и это не изменишь, другое он не получит ни с возрастом, ни с жемчугом.