– Если думаешь, что я все понимаю, ты ошибаешься. – Я не знаю, что ты понимаешь, но тебе что-то известно. Ханна, если решила пойти со мной, между нами не должно быть секретов. Ты точно не хочешь ничего мне рассказать? Фиалка, тоже покосившись на стену, севшим голосом, на грани слышимости, сказала странное: – Об этом нельзя говорить. Элли, иди поспи, так будет лучше. – С ума сошла? – возмутилась я. – Что это было, давай говори, не тяни, я ведь не верю, что мне это показалось, а ты явно что-то знаешь. Тоже мне еще, нашла время в секреты играть. Ханна покачала головой. – Это не секрет, это хуже, это то, о чем говорить нельзя, – повторила она. – Никому нельзя. Почти все об этом знают и всегда молчат. – Что знают? – Нельзя об этом говорить. Это даже не плохая примета, это гораздо хуже. Забудь. – Ну да, вот возьму и все забуду, как же! Ханна ухватила меня за руку, попыталась потянуть к дому и, не добившись успеха, умоляюще протянула не своим голосом: – Тише, Элли, пожалуйста, тише. За один такой вопрос тебя могут убить или выгнать из стаба. Нельзя, просто нельзя. Пораженная вопиющей странностью происходящего, я решительно произнесла: – Или ты мне все расскажешь прямо сейчас, или я пойду в соседний двор и посмотрю, кто там такой ловкий. Может, догоню его и сама все узнаю. – Не вздумай даже думать о таком! – охнула Ханна. – Так кто это или что? – Я… я не знаю. – Как это не знаешь?! Что за комедия?! – Тише, Элли, это никакая не комедия, это Стикс. – Не поняла. При чем здесь Стикс? – При том. Ты никогда не задумывалась, почему тут все такое странное и как это устроено? – Об этом все задумываются. – Элли, такое не могло получиться просто так, за всем этим что-то кроется. То есть кто-то. Само собой это работать не сможет. Здесь есть кто-то, кто включает перезагрузки, кто решает, жить тебе или умереть, стать монстром или получить иммунитет. Или не кто-то, а что-то. Я не знаю, такое, наверное, даже великие знахари не могут знать. – Кто это? – Говорю же, не знаю, – чуть не заныла фиалка. Мне ее даже стало жалко, но я не смягчала давления, продолжала выпытывать: – Почему ты решила, что я видела хозяина Улья? – Хозяина? – удивилась девочка. – Элли, да ну тебя, какой хозяин Улья будет ночью по винограду лазить? Делать ему, что ли, нечего? Это другое, это то, чему даже названия нет, но оно есть. – Что есть? – Ну говорю же – не знаю. – Фиалка, разговорившись, начала быстро успокаиваться, почти вернувшись к обычному тону. – Элли, иногда здесь замечают такое, отчего самые смелые мужчины сильно пугаются. Я видела, что один стал заикаться, а еще у него штаны были запачканы. Он всего лишь не вовремя выглянул в окно и после этого поначалу даже говорить не мог, только смотрел дикими глазами. Если видишь что-то, что-то такое… Ну… странное… Если видишь, сразу отворачивайся и уходи. Не приближайся и не смотри, людям запрещено на такое смотреть. А теперь иди в дом, я сказала все, что знаю. – Все?! Да ты вообще ничего не сказала! Ханна вскинула голову, закатывая глаза: – Господи, Элли, ну как тебе это объяснить! Это самое плохое, о чем можно говорить, даже близкие люди помалкивают, а ты вовсю болтаешь. Нельзя, просто нельзя. Если увидела, отвернись и сразу забудь. Улей сам разбирается со своими делами и не любит, когда за его работой подсматривают. – Если нельзя говорить, откуда ты об этом узнала? – Я в Улье не первый день и не всегда в Цветнике жила, я много чего знаю, что знать не должна. И да, Элли, если… – фиалка опасливо оглянулась. – Если ты видишь или слышишь что-то такое, о чем нельзя говорить, это значит – вскоре что-то случится. – Что? – Не знаю, Элли, что угодно может произойти, тут не угадаешь. Пошли уже, поспи, а я буду всю ночь дежурить, все равно теперь не усну. book-read-ads – Я тоже. – Тебе нужно поспать, ты очень постарайся. И не смотри на меня так, больше я тебе ничего не скажу, ты все уже узнала, больше мне сказать нечего. – Не думаю, что все. – А ты не думай, ты просто иди в дом и поспи. – Что будет, если не молчать? Если говорить со всеми о таких вещах? – Для тебя ничего хорошего не будет. – Я что, умру? – Что угодно может случиться. – Например? – Слышала страшилки, как иммунные становятся зараженными? – Это сказки. – Для тех, кто много болтает о том, о чем болтать нельзя, это не всегда сказки. Стикс решает, кому говорить нормальным голосом, а кому урчать, и он всегда может поменять свое решение. Пойдем, довольно уже с меня таких разговоров, не то неделю спать не смогу. * * * Проснувшись, я первым делом едва не заорала от неописуемого ужаса. Сама не знаю, как сдержалась, должно быть – голосовые связки парализовало. Ну сами подумайте, как это выглядело. Лежу себе спокойно на одеяле, расстеленном вдоль бесконечно длинного шкафа, заставленного разной дребеденью, одна рука при этом разлеглась в сторонке ладонью на холодном паркете. И вот сейчас ее касается что-то мягкое, теплое и явно живое, потому что оно шевелится. Первое, что пришло в голову, – зловонный мертвец выбрался из ванной и обнаружил непрошеных гостей, чему вряд ли обрадовался. Второе – повешенный пожаловался на вторжение в свой склеп невидимым и почти неслышимым демонам Улья, присматривающим здесь за порядком, и они все вместе заявились с нами разобраться. Вот как тут не закричать? Но потом подумала, что покойник какой-то очень уж чудной – теплый, мягкий, пушистый. И родной. – Фидель?! – Мяу! – Зараза, ты же меня чуть до смерти не напугал! – А?! Что?! – послышался из темноты испуганный голос Лолы. Разлегшаяся у стены Диана приподнялась на локте и включила фонарик, осветив рыжего проказника, каким-то образом обнаружившего нас в очередной раз, и все лишь ради того, чтобы пробраться в дом и перепугать меня до полусмерти. Кот, воротя мордочку от ударившего по глазам света, вновь противно мяукнул и, отбежав от меня на пару шагов, обернулся, уставившись с непонятным ожиданием, будто рассчитывая, что я все брошу и помчусь следом, чтобы накормить его вкусненьким. – Фигушки ты у меня что-нибудь получишь! – решительно заявила я, собираясь заваливаться на другой бок, но была остановлена словами появившейся в дверях Ханны, причем говорила она как-то неестественно серьезно, будто скрывала волнение. – Элли, поднимайся. И надо будить остальных. Лола, а ты почему проснулась? – Я не знаю, – сонно и недоуменно ответила та. – Элли начала ругать Фиделя, а я не могу спать, когда его ругают, он такой хороший. – Как он в дом забрался?! Вот ведь бандит полосатый. Элли, надо спешить, неизвестно, сколько у нас времени осталось. – Что случилось? – ничего не поняла я, все еще пребывая в полусне. – Да все, как я говорила, – многозначительно ответила Ханна. – Новости у нас, кислым попахивать начало, кластер вот-вот обновится. Я под кустом сидела, там цветы душистые, из-за них не сразу поняла, теперь даже приблизительно не скажу, как скоро это случится. Тумана еще нет, но запах просто жуть. Плохой признак – времени немного осталось. После таких слов всякий намек на сон пропал бесследно. Перезагрузка – одна из самых плохих вещей, которая может с тобой случиться. Если не успеешь до ее начала выбраться с обновляющегося кластера, вариантов вроде бы только два: останешься трупиком на том месте, где это тебя застигнет; или превратишься в мычащее безмозглое животное – разум распрощается с тобой навсегда. Ни то ни другое меня категорически не устраивало. И потому, вскочив, закричала: