– Никогда не слышала про скрытых нимф, знахари и ментаты их легко определяют. – А ты сама подумай, почему меня взяли в Цветник так поздно и прощали все, что угодно, даже «широкую кость»? – У тебя не широкая кость, это придирки. – Лиска, я тебя очень люблю, ты лучшая, ты всегда меня во всем поддерживаешь, но давай говорить прямо – из Цветника таких, как я, выгоняют, есть всего лишь одно исключение, оно сейчас перед тобой. – Из-за этого к тебе не придирались? – Ну а из-за чего же еще? – А если бы ты вышла замуж и отказалась влиять на мужа? – Лиска, ты совсем наивная, что ли? Да один малюсенький намек мужу, что я пусть и чудная, но все равно нимфа, и меня ментаты будут неделю по кусочкам разбирать. Если они знают, что нужно искать, они рано или поздно это находят, вот и представь, что со мной сделают, когда выяснят правду. – Кто вообще такое придумать мог? Это ведь нарушение всех правил. Тина красноречиво закатила глаза кверху. – Ты хочешь сказать?.. Что сам Герцог? – Может, придумал и не он, но я у него на контроле. Личный контроль. – Ну ничего себе… ты крутая. – Лиска, я у Герцога на таком крючке, что буду делать все, лишь бы обо мне никому ничего не сказали. Они меня ни за что не выдадут, но только в том случае, если я буду послушной. Я им нужна, это ведь классный способ держать кого-то из союзников на поводке, меня специально к такому готовили на индивидуальных занятиях. – Но если они тебя выдадут, твое разоблачение ударит по репутации Цветника. – И чем это мне поможет? Подарит вторую жизнь? Или я умру не так страшно, как придумают те, которые станут меня убивать? Нимфам и так очень непросто жить, а с теми, которые пытаются скрыть свою суть, сама знаешь, как везде поступают. Тем более представь реакцию моего избранника – далеко не последнего человека, а они те еще гады. – Да уж, хитро придумано. – Ты ведь никому не расскажешь? – Конечно нет. Да и кому тут рассказывать? – Ну мало ли… я на будущее. – Будущего не будет, я же сказала, что не вернусь. Тинка, ты пойдешь со мной? – С тобой сбежать? – Ага. – Нам некуда бежать. – Ты ошибаешься. Ладно, потом поговорим, пора выбираться, зараженные не показываются. Или их поблизости вообще нет, или потеряли направление, где-нибудь остановились и ждут, когда опять начнем шуметь. – Ты же говоришь, что развитые могут искать подолгу. – Ну и что? Ждать, пока они сюда доберутся со своими поисками? Тут не запад, тут приличных мертвяков мало, да и перезагрузка скоро, так что риска почти нет. Не вечно же нам в этом сарае отсиживаться, опасно быть сильно смелым, но и слишком осторожным тоже быть нельзя. * * * Мертвые люди оказались не такими уж и страшными. Пусть Тина морщилась, стоя в нескольких шагах, а я все сделала быстро и без тошнотных порывов. Со вторым, правда, пришлось нехорошо повозиться, уж очень сильно его изорвали, мне стоило трудов не замазаться в его крови. Но в сравнении с недавней работой в штрафной группе – смешная ерунда. Спасибо западникам, хоть чему-то научили. Хотя, будь у меня выбор, предпочла бы прогулять такие занятия. Добыча не впечатлила. В первую очередь меня волновало оружие, ведь на мертвяка пришлось потратить единственный патрон, больше отбиваться от зараженных нечем. Но сколько бы я ни осматривала карманы одежды и рюкзака, так ничего и не нашла. Лишь два красных пластиковых цилиндрика в стволах ружья – их успел зарядить убитый, и больше ничего. Вообще-то нашлась целая пачка пистолетных патронов, вот только самого пистолета не было, а к моему они не подходили. И еще два патрона здоровенных, до этого я такие только в пулеметах видела, причем в больших, а не в том, который мы с собой тащим, – он на винтовочных работает. То есть заряжать их некуда. Достав патроны из ружья, я их покрутила в руках, изучила латунные донца, посмотрела на свет и недовольно поморщилась. Тине наскучило стоять молча, начала задавать вопросы: book-read-ads – Что-то не так? – Всего два патрона, и на них нарисованы уточки. – И что? – А то, что они снаряжены мелкой дробью. – Такой разве что бегуна свалишь. – Ага, и то, если правильно попадешь. Есть еще две кирки, их любят дикие рейдеры. – Рейдеры их называют клювами или клевцами, они какие-то особенные, хорошо бьют. – Я знаю. – Возьмем их? – Конечно возьмем. На вот, хлебни. – Я протянула Тине затянутую в зеленую плотную ткань флягу. – Что это? – Как это что? Нектар. – Ух ты! Шоколадный? Я шоколадный люблю. – Да какая тебе разница, пей давай. Только пару глотков, не больше, лучше чуть позже еще немножечко выпьешь. – Ли, а ты уверена, что это и правда нектар? – поморщившись, принюхалась Тина. – Конечно. – Но он странно пахнет. Как-то неприятно. – У рейдеров не принято мудрить со специями и ароматизаторами, они не любят такие сложности. Обычно у них просто вода, алкоголь и спораны. Невкусно, конечно, но суть та же, да и объем меньше получается, а они не любят носить лишнее. – Я представляю, какой вкус у этой гадости… – Да пей ты уже, хватит носом крутить. – Противно нюхать, не то что пить. – Ну и ладно, можешь не пить, заставлять не буду. Но только учти, что часов через пятнадцать-двадцать ты будешь готова зубами разгрызать споровые мешки. Я по себе помню – состояние жуткое. – Не говори так, меня замутило. – Не вздумай только фляжку уронить, нам еще остальных поить, а она всего одна. Какие-то совсем бедные рейдеры. Хотя тут еще кое-что есть. Склонившись над уродливой головой зараженного, я вонзила нож в рваное выходное отверстие от пули, расширила, взрезала по протяженной впадинке – одной из нескольких, разделявших споровый мешок на неравные дольки. – Меня сейчас точно стошнит, – вымученно произнесла Тина. Откровенно говоря, я тоже не в восторге от того, чем занимаюсь, но отвечая, сумела придать голосу спокойный оттенок. – Тинка, за свою жизнь ты этих споранов столько слопала, что сосчитать нельзя. Какая разница, в нектаре они, в живчике нормальном или просто в такой бурде. Это наша жизнь, мы без них и недели протянуть не сможем, так что хватит строить из себя непонятно что, все мы одинаково замазаны в эту гадость. – Ты все же признала, что это гадость. – Вообще-то это даже не часть тела зараженного, это к нему не относится, это что-то вроде гриба, который растет у них на затылке. А грибы ты любишь, я точно знаю. Понюхай, если не веришь, сухими грибами немножечко пахнет. Нет ни крови, ни кожи, ни мяса, это посторонняя штука, она отдельная, не относится к телу мертвяка, вроде присоски. Говоря это, я перебирала в ладонях невесомые комки неприглядно спутанных уплощенных и круглых нитей черного цвета, которые заполняли споровый мешок. Невзрачное обрамление для сокровищ, благодаря которым иммунные живут и развиваются. Подведя итог, вздохнула: – Плохо. – Что плохого? – неприглядно морщась и облизывая губы, спросила Тина. – Два спорана, гороха нет вообще. Слабый мертвяк. – Но этого рейдера он убил быстро. – Ага, чуть голову ему не оторвал, дури хватило. Но два спорана – для нас маловато. – Еще фляжка есть.