Мастер, услышав крик и заметив, что машина остановилась, прибежал на место происшествия одним из первых. Он не стал разбираться в случившемся, тут же обрушившись с криком на пострадавшего паренька, обвиняя его в порче машины. Это была его первая ошибка. Вторая ошибка – он осмелился замахнуться, с явным намерением отвесить покалеченному оплеуху. Третья ошибка – он не обратил внимания на то, что среди рабочих, хлопотавших над подростком, были его мать и два старших брата. Ну а четвертая – слишком близко стоял к другой машине, продолжавшей работать. Мастер просто дорожил своим местом – ему тоже надо было кормить семью, а без работы это невозможно. Вот и перестарался… Крики мастера, перемалываемого равнодушными шестернями, еще не успели затихнуть, как к ним присоединился целый хор – под сукновальный пресс отправился второй мастер, в топку паровой машины угодили два стражника, третьего повесили в воротах. Остальные, осознав, что пятисотенную толпу разъяренных пролетариев им не удержать, побросали свои примитивные мушкеты и резво разбежались кто куда. Благодаря этому толпа без помех разорвала в клочья управляющего, выбравшегося на крыльцо конторы посмотреть на источник шума, после чего весь полученный материал отправила в утробу прядильной машины. Через четыре часа толпа, разросшаяся до тысячи человек, вооруженная мушкетами охраны, дубинами и обломками машин, добралась до второй мануфактуры, вобрав в себя ее рабочих. Еще через час бунтовщики разгромили склады у пристани, утопили две баржи и подожгли пароход. Вечером толпа наконец добралась до замка Маррвела. Лорд горько пожалел о том, что, следуя новым веяниям, снес древние стены, сменив их на ажурные сооружения. С эстетической точки зрения замена великолепная, но вот отсидеться за этой мишурой не получилось. Толстяка облили дегтем, обваляли в шерсти, подвесили в воротах на цепи и подожгли. По соседству пристроили его избитых родственников и изнасилованных родственниц. К вечеру следующего дня бунт охватил весь край. К полудню третьего дня бунтовщики ворвались в город, вооружились винтовками, захваченными на оружейной мануфактуре, разогнали роту солдат и сожгли губернатора в пароходной топке. После чего наступил миг, когда толпа вдруг задумалась: а что же делать дальше? До этого момента толпа в руководстве не нуждалась. Люди делали то, что хотели делать, – их желания были одинаковы и в корректировке не нуждались. Стихийных вожаков хватало лишь на одно – указывать направление, в котором надо продвигаться. Но теперь они разгромили в округе все мануфактуры, перевешали всех лордов во главе с губернатором, разогнали всех солдат и стражу. Бунт не имел возможности для дальнейшего развития – непонятно, куда идти дальше. Что делать? На этот вопрос без руководства ответить было трудно… Вот тут-то из своего убежища выбрался Шарк. Момент был как никогда удачным: толпа нуждалась в герое, способном повести ее дальше. Романтический ореол мученика, пострадавшего за народ, слава борца с машинами и лордами, организаторские способности, природная смекалка и врожденная наглость – все это пришлось весьма кстати. Первым делом Шарк остановил разрушение оружейных мануфактур – поставил народ к машинам: делать винтовки и пулеметы уже для себя. Через пять дней бунт охватил весь остров. Еще через неделю пароходы, набитые бунтовщиками, переправились через пролив. Взбунтовавшаяся чернь, вооруженная винтовками Энжера (у которых в спешке даже приклады не успели начисто обстругать), двинулась на штурм артиллерийских мастерских. К вечеру у бунтовщиков появилась своя современная артиллерия – две четырехдюймовые гаубицы (без снарядов). К следующему вечеру у них появились снаряды. Чернь, неисповедимыми путями узнав о бунте Шарка, начала волноваться чуть ли не повсюду. И пусть ситуацию пока что удавалось сдерживать, власти запаниковали, почуяв приближение не просто бунта, а БУНТА. Давить бунтовщиков было нечем – все мало-мальски серьезные силы были отправлены на штурм вражеского логова. Логово-то они разгромили, но утихомирить разбушевавшуюся чернь с такого расстояния армия, естественно, не могла. В штаб Коалиции Светлых Сил нескончаемым потоком полетели депеши с требованием немедленно в кратчайшие сроки вернуть солдат назад. Темная Династия повержена – не стоит держать на ее руинах столь огромные силы. Радиограмма Грация, требовавшего прислать в его распоряжение пехотную бригаду и кавалерийский полк, на этом фоне смотрелась нехорошо. Советнику всего-то и надо – убить загнанного в угол мальчишку и отобрать у мастера меча его магический посох. Сил для этого у альбиноса-садиста вполне достаточно, а если и недостаточно, пусть выкручивается самостоятельно: сейчас каждый солдат на счету. Глава 9 В голени Ххота торчал гвоздь. Необычный – в полпяди длиной, без шляпки, но зато с четырьмя крошечными лепестками на тупом конце. Вырвавшись из контейнера, он, пролетев полторы сотни метров, не нашел ничего лучшего, чем ужалить омра в ногу, вонзившись в кость. Ххот и без того был в плохом настроении, а после этого оно у него не улучшилось: – Святой навоз! Ну почему из всех вас страдаю один лишь я?! В той драке, когда солдат перерезали, руку зацепило мою – ведь больше никого не задело! Сейчас все целы и невредимы, лишь я заработал в ногу подарочек от Энжера! И ведь как обидно – это ведь я заметил, что они наводят картечницы, и предупредил всех! И что? Картечь меня нашла даже за толстым деревом! Вот никого не нашла, а меня – пожалуйста! – Наверное, от камня срикошетила и вбок ушла, – предположил Амидис. – Да мне накласть на то, через какую задницу она прилетела! Почему встряла именно в меня?! – Откуда мне знать – у нее спроси. Прошу тебя, не дергайся: будет немного больно. Донис сейчас выступал в роли хирурга – пытался зажать в расщеп палки стержень оперенной картечины. Рядом присел раттак, сжимая в лапках котелок со своим сомнительным лекарством, – когда на убежище беглецов напал танк, он как раз приготовил очередную порцию. Мальчик во время обстрела вел себя молодцом – сумел уйти на своих ногах, несмотря на изнуренность. Сейчас, присев возле старика, он, прижавшись к нему, уныло наблюдал за «операцией». Было отчего приуныть: для маленького отряда одного больного было более чем достаточно, и раненый им был нужен столь же сильно, как птице якорь. Ххот взвыл, дернулся, оттолкнул дониса от себя. Тот, завалившись на спину, торжествующе выдохнул: – Есть! Вытащил! – Парень, да ты, похоже, этот гвоздь с куском кости вытащил!!! – Неправда – острие чистое. Да и воткнулось неглубоко – не думаю, что рана серьезная. – Да если тебе половину этой боли устроить, ты бы уже давно штаны обделал! Амидис не обижался на резкие слова разъяренного спутника: book-read-ads – Ххот, ты сможешь идти или будешь дальше прыгать на одной ноге? – Даже если мне ноги вообще отрежут, я буду ползти не медленнее тебя – даже не надейся от Ххота отделаться! За мальчуганом лучше присмотри – вот ему по-настоящему хреново! Хотя сейчас он бодрячком держится… Эй! Хомяк! Дай-ка своего дерьма из котелка – замажу дыру! Может, и не загниет, а если загниет, я буду знать, кто в этом виноват! Амидис, а ты посмотри, чем там танк занимается! – Смотрю уже… – И что?! Так и стоит у подъема?! – Да. И солдаты какую-то проволоку растягивают вдоль дороги. Не пойму зачем… – Зачем-зачем!.. Вешаться, наверное, собрались! Танк их слишком тяжел – наверх не поднимется, а без него они боятся лезть под наши пули. Но это ненадолго: подоспеет пехота или драгуны – и начнут нас тут гонять как тараканов по тарелке. Уходить отсюда надо, и побыстрее. И подальше… Ох и боль – аж в зубах отдает! Ну почему все гадости всегда достаются только мне?! Эй! Старик! Как твой пацан – идти сможет? Ты уж прости, но я его нести не смогу – с ногой у меня, знаешь ли, нелады приключились. А наш донис слишком хлипковат, чтобы с такой ношей по камням прыгать. О крысе я и вовсе молчу. – Человек, ты не должен называть Тибби крысой! Тибби – раттак! Крыса – главный пищевой конкурент раттаков! Тибби не нравится сравнение с таким низменным существом! – Ох, извините, ваше мохнатое величество, – мой комплимент в ваш адрес оказался не слишком удачен! Какие здесь все умные, а я – прям дурак дураком… Подъем: пора уносить отсюда ноги! * * * Бегство в последние время стало для пятерки спутников столь естественным явлением, что поначалу никто даже не уточнил, куда, собственно, следует бежать. Просто двигались по пути наименьшего сопротивления. От пастушьей тропы отказались сразу – на ней искать будут в первую очередь. Оскальзываясь, поднимались по глинистым склонам, перебирались через осыпи, продирались через буреломы горных лесов и пустоши, иногда вытоптанные овцами, а иногда густо поросшие кустарником. Подъем вдруг сменился спуском, внизу наткнулись на крошечную речушку, бурлившую среди валунов. Не сговариваясь, побросали пожитки, припали к воде. Помутневшая от нескончаемых дождей, она оставалось вкусной и очень холодной, так что Ххот, заботясь о состоянии мальчика, предупредил: – Не пей большими глотками! По чуть-чуть – нагревай во рту! И так еле дышишь… Похоже, мы с пути сбились – вниз почему-то начали идти. Я в этом тумане ничего не понимаю. – Нет, все верно: на другом берегу опять подъем будет, – произнес мальчик. – А ты откуда знаешь?! – Я много книг читал и карт видел. Это место хорошо запомнил – оно особенное. Если мы пойдем от речки вверх, то там будет длинный уступ на склоне вроде маленькой долинки – Ступня его называют, а на храмовых картах – Ступня создателя. На нем нет кустов и деревьев – только трава. Больше ничего не растет. Думаю, местные там пасут своих овец. – Плохо это… Если там плоско и нет зарослей, то кавалерия легко пройдет. Надо нам поскорее через эту Ступню перебраться. – Драгуны все равно быстрее нас поднимутся – по пастушьей тропе, – заметил Амидис. – Если они такие быстрые, то как раз на том уступе и будут нас поджидать. Эй, пацан, а далеко этот уступ тянется? Обойти можно? – Точно не скажу, но раз на жреческой карте его видно и есть описание, то он немаленький. Но узкий очень – пересечь его можно быстро. – Да нам бы обойти, а не пересекать… Ладно, рискнем. Попробуем напрямик. Нам сейчас надо успеть забраться повыше, покуда солдат не нагнали. Хомяк, ты впереди иди. Говорят, вы хорошие разведчики – сейчас это проверим. – Человек, если ты продолжишь называть меня хомяком, то познаешь мою ярость! * * * Раттак, бесшумно выбравшись из зарослей, тихо сообщил: – Впереди лошади. Много лошадей. На них имеются седла. В седлах имеются солдаты с саблями и винтовками. Мне кажется, нам необходимо срочно изменить направление движения. – Тибби, их обойти можно? – уточнил Амидис. – Там поле очень длинное. Лошади расположены везде. Мимо них не пройти. Обход, наверное, далеко. – Сволочи – цепью выставили драгун, чтобы перекрыть нам путь! – возмутился Ххот. – Придется делать обход… Или попробовать ночью пройти? Да как пройдешь с болезненным пацаном – кашлем выдаст. Мальчик предложил неожиданное: – Нет. Нам нужно чуть ниже спуститься. Если немного повезет, то там найдем безопасную дорогу. – Ты о чем это? – не понял омр. – Бредишь от жара уже? Командовать вздумал? Нам ведь вверх надо – на другую сторону хребта, а ты назад предлагаешь. – Я понимаю. Помните, я говорил, что хорошо запомнил это место по карте? Я не зря его рассматривал – это важное место. Раньше здесь начиналась дорога к одной из троп. Ниже Ступни располагался богатый храм, и в храме был вход в туннель. Этот туннель пересекал хребет насквозь. Храм со временем обнищал и совсем захирел, но туннель, возможно, сохранился. Даже если он в плохом состоянии, все равно по нему идти будет безопаснее, чем через дозоры драгун. – Слыхал я о таком, – кивнул омр. – У нас тоже такие туннели были. Ну ладно, уговорил. И впрямь стоит проверить твои слова. Если все так и окажется, мы драгун под землей обойдем – пусть мокнут под дождем, нас дожидаясь. Вряд ли они знают про дорогу жрецов. Они вообще плохо знают наш остров…