Внутри темновато, но света достаточно, чтобы разглядеть почти все: в чистой воде тропического моря сорок метров глубины солнцу не помеха. Вот и отлично – сейчас Макс сделает то, для чего его сюда отправили. Как там говорил Эн? Рядом с дверью, между нею и хвостом – три контейнера друг на дружке. Здоровенные ящики оранжевого цвета. Они прикреплены к стене – надо снять четыре застежки, чтобы освободить верхний. Потом просто потянуть его на себя – и он легко выйдет из держателей. Не заметить застежек трудно – они массивные, расположены на пересечениях широких черных ремней, охватывающих стопку. Если герметичность не нарушена, то освобожденный контейнер рванется кверху. Его надо будет вытолкать наружу, и на этом миссия завершена – ящик сам всплывет, без посторонней помощи. Макс, забравшись внутрь, развернулся влево. И замер. Голая стена. Черными змеями извиваются широкие ремни. Контейнеров нет. Глава 22 Вот теперь Макс наконец позволил себе испугаться. И одновременно растеряться. Всю расслабленность и отрешенность от происходящего будто снесло давлением водной толщи. Он был готов к тому, что вертолет будет лежать на боку или даже вверх тормашками и придется попотеть, чтобы проникнуть в него. К неприглядному зрелищу останков членов экипажа, охраны и ученых тоже себя морально подготовил. И даже на случай встречи с подводными хищниками настроил себя на воинственный лад – припас против них самодельный железный нож, взятый у одного из черных, охранявших корабль. Но к тому, что груз не обнаружится на месте, Макс готов не был. Вот куда он мог подеваться?! Неужто кто-то провел водолазные работы втайне от Эна?! Ну уж нет – это полный бред! На виду у островитян подобного не провернуть, а если свои поработали, то не смогли бы скрыть таких богатых трофеев. Да и откуда могли взяться ныряльщики такого уровня? Макс ведь уникум – у него отличные задатки для подобных дел. Людей с такими талантами мало. Даже один – удача для островитян почти невероятная, а уж два – и вовсе не возможная. И вообще – какие могут быть тайны в крошечной деревне?! Не скрыть такого ни за что! Стоп! Давление на такой глубине – штука коварная, а при недостатке кислорода оно втройне коварнее действует. А еще организм экономит на всем, из-за чего мозг работает с гораздо меньшей эффективностью, частенько вводя ныряльщика в заблуждение. Именно поэтому важно уметь концентрироваться на главных деталях, не позволяя себе ошибаться: бездна глупцов не прощает. То, что кажется очевидным на поверхности, здесь может обмануть. А если он перепутал стороны или двери? Стоп! С дверью ошибки быть не может. Значит, надо глянуть по другую сторону от проема. Поворот головы – там голая стенка. Дурак! Он ведь прав был с самого начала! Вот же – ремни на месте! Не позволяй себе сомневаться в том, что совершенно очевидно! Итак, он нашел нужное место, но случился облом: груза нет. Куда он мог подеваться? Дважды дурак! Забыл, как самого тряхнуло, когда якорь на дно свалился! И это с учетом того, что он выше него был, не упираясь ногами в камень: канат амортизировал. А вертолету нечем было амортизировать – его тряхнуло по полной. Ящики почти в центнер весом каждый, если Эн не ошибся. Тяжесть большая – даже странно, что их у одного борта сложили, а не распределили равномерно. Наверное, с другой стороны чем-то уравновешивались. Вон что-то там темнеет массивное, непонятное. Наверное, какая-то аппаратура. Получается, при ударе или ремни не выдержали, или застежки. И каркаса, на котором они держались, не осталось – рассыпался. Остались от него какие-то рейки на полу. И скелет там лежит. Точнее, костяк туловища в рваной рубашке неопределенного цвета и черном бронежилете. Жуткая картина не пугала и вообще не вызывала эмоций – о другом сейчас все мысли. Ударов вообще-то было как минимум два: о поверхность воды и о дно. Если верить Эну, высота была практически нулевой, и вряд ли первый виноват в случившемся. Наверное, уже второй доконал – в водной среде машина, конечно, падает не так быстро, как в воздушной, но все равно должна ускоряться прилично. А может, и третий удар был – иначе бы не разбросало запчасти от подножия склона до этой площадки. Хвост отвалился, винт слетел, контейнеры освободились и… Куда они могли деться, такие тяжелые? Хотя стоп! Плавучесть-то у них положительная! Они могли вывалиться по пути, выплыть в раскрытую дверь и пропасть навсегда! И тогда все зря!!! Но ведь труп не пропал… У них ведь при разложении плавучесть очень высокая, но он никуда не делся. Или бронежилет сыграл роль? Тяжелый ведь. А может, все гораздо проще – поднялся кверху, и потом, объеденный морскими стервятниками, опустился. Макс, позабыв про то, что двигаться надо неспешно, резко задрал голову. В хвостовой части машины, неподалеку от рваного отверстия, оставшегося на память о потерянном хвосте, под потолком виднелась россыпь плавучего мусора, окружавшая три огромных ящика, отблескивавших оранжевым. Такого облегчения Макс никогда в жизни не испытывал. Все на месте. И рассуждения его верны – он быстро догадался, ни разу не ошибившись. А на глубине это не так просто. И самое главное – несмотря на все повреждения, груз сохранился. Не вывалился в распахнутые двери, не выплыл в дыру – остался в недрах огромного фюзеляжа. Подплыл к ближайшему контейнеру. Для удобства переноски на нем было множество ручек. Ухватившись за одну, попробовал потянуть. Сопротивлялся тот отчаянно – Максу показалось, будто скалу тащит. Может, он и весит под центнер, но наверх рвется как воздушный шар. Или глубина сказывается и ощущения обманывают? Будь дело на суше, он бы, наверное, запыхался, а здесь приходится о дыхании думать. Точнее, об его отсутствии. Легкие уже требуют свое, хотя на глубине их сильно сдавило. Плотность воздуха выросла, и концентрация кислорода в нем, естественно, поднялась, что организм воспринял положительно – скорость насыщения тканей животворным газом резко возросла. Этот эффект очень помогает фридайверам при погружении, и он же, к сожалению, губит их при всплытии. Но вечного в этом деле не бывает: кислорода с каждой секундой становится все меньше, а вот углекислого газа – наоборот. Срабатывает дыхательный рефлекс – нестерпимо хочется сделать глубокий вдох. Потерпите… Потерпите немного… Еще чуть-чуть… Надо всего лишь вытащить ящик наружу. Положительная плавучесть – это хорошо, но масса ящиков, увы, никуда не пропала – при попытке потянуть первый на себя, притянулся не контейнер к Максу, а наоборот. Это на миг обескуражило, но лишь на миг: всерьез теряться здесь нельзя. Одной рукой за край дверного проема, другой за рукоятку. А теперь на себя. Вот и все – дело пошло. Труднее всего было вытолкать контейнер за дверь – препятствие наверху мешало. Максу пришлось упираться в проем ногами, тащить на себя за две ручки, потом сильными рывками перекатывать массивный непослушный груз. Действовал он четко, потратив на все несколько секунд, но ему показалось, что прошло не меньше минуты – в подводном мире все воспринимается иначе. Есть – контейнер пошел наверх. Все – дело сделано. Макс дернулся было следом за ним, но замер: подспудно тлеющая нехорошая мыслишка созрела именно в этот момент. Как там Эн говорил? Всего ящиков три: два верхних полезные, а третий, нижний, им вообще не нужен. Он не объяснил, в чем причина такой дискриминации контейнеров и как они различаются внешне. Возможно, и нет никаких отличий. Как теперь Макс узнает – который из них с выигрышем, а какой пустышка?! Вдруг наверх ушел именно такой – набитый каким-то хламом? Вероятность выигрыша – два к трем, проигрыша – один к трем… Если Макс сейчас уйдет наверх, он уже не сможет вернуться. Мало добраться до поверхности – уйдет немало времени, чтобы прийти в себя и решиться на новую самоубийственную попытку. Может, и жизни не хватит – он ведь по себе чувствует, что на пределе возможностей работает, если не хуже. Талант – штука полезная, но не привык к такой глубине, к давлению, к сумбуру в голове, к ужасу, похожему на страх высоты с точностью до наоборот. Планку, на которой работают профи, решил взять новичок – бездна такого не прощает и второго шанса не дает. Он все должен сделать сейчас, второй попытки не будет. Имеет право на риск? Сыграть в три наперстка? С такими вероятностями – нет, ему нужен гарантированный выигрыш. Далеко наверху светится ровная морская поверхность – труднее всего оказалось оторвать от нее взгляд. Такая манящая… Развернувшись, Макс направился к следующему контейнеру. * * * book-read-ads С преградой дверного проема он боролся уже в полузабытьи – гипоксия[10] начала брать свое. Организм хотел дышать и ни на что другое не соглашался: еще чуть-чуть – и дело дойдет до конвульсий. Второй контейнер, увы, оказался не легче (по субъективным ощущениям, даже тяжелее), а силы были уже не те: Макс – парень здоровый, но у каждого есть свой предел. Протащил ящик под препятствием скорее на автомате, чем сознательно: удушье не позволяло думать здраво. Но остатков разума хватило, чтобы понять главное – дело сделано. Груз вырвался из рук – пошел наверх, вслед за первым. Пора и самому туда же. Мозг уже не просто работал вполсилы – начались серьезные сбои. Макс начисто позабыл про первоначальный план пойти наверх, перебирая руками по канату вертикально опущенного второго якоря. В плане расхода кислорода этот способ гораздо экономнее, чем работа ластами. Увы – как он и опасался, дезориентация взяла свое и пришлось идти трудным путем. Он больше не мог подавлять рефлексов паникующего тела – не берег сил, со всей дури молотил руками и ногами, отчаянно прорываясь наверх. К воздуху, к жизни. Но этого было мало – если на дно он летел камнем, то к поверхности возвращался со скоростью улитки. Почти все, чему учился годами, теперь забыто: мышцы работают несинхронно, сжигая последние крохи кислорода на бесполезные рывки. Над головой промелькнула длинная темная тень. Просто крупная рыба или Анфиса вернулась? Возможно, и зубастая – Макс ее уже не боялся и вообще не думал о подобных опасностях. Ему теперь не до разглядываний подводных красот и оценки угроз. Ничего не интересно: ни сияющий зонтик огромной, почти двухметровой медузы, ни стая мальков, похожая на серебристое облачко. Мозг, лишенный кислорода, не реагирует больше ни на что. Ему лишь одно нужно: гладь поверхности, до которой все еще очень далеко. И тут Макс понял – он успеет. Не все так плохо, как казалось. У него еще остался кислород – ведь он чувствует себя прекрасно, если не обращать внимания на отдельные мелочи. Руки и ноги не слушаются, мышцы свинцом налились, но это, наверное, временно – ведь он прекрасно их чувствует, и знает, что если захочет всерьез, то они заработают. И дышать уже хочется не так остро – он легко справляется с рефлексами. У него получилось – он сделал это. Сейчас вынесется из воды и победно подмигнет товарищам, столпившимся у борта. Он знал об опасности этих симптомов, но уже не понимал, что это конец. Тело, вырвавшееся из тисков давления, возвращалось к обычному состоянию. Грудная клетка распрямлялась, легкие увеличивались в объеме, следовательно, концентрация кислорода в них падала. Если на дне они снабжали им ткани и органы, то теперь – наоборот, начали вытягивать отданное назад. Процесс этот развивался стремительно, лавинообразно – его усиливал каждый отвоеванный у бездны метр. Именно из-за этого коварного явления наиболее опасен последний этап, когда до поверхности рукой подать, где давление приближается к привычному. И парадокс – из-за него же упрощается погружение, особенно при серьезных глубинах. Легкие стремительно высасывали из тела последние крохи животворного газа. Остановить или как-нибудь замедлить это было невозможно. Да и некому: мозг такой же орган, как и другие, – ему тоже нужен кислород. Так что Макс уже ничего не понимал. Манящая морская гладь начала тускнеть – в глазах быстро темнело. Он уже почти не видел, куда рвется, путался в направлениях, пытался шевелить непослушными руками и ногами по инерции, а не осознанно. Отказали лицевые и шейные мышцы – раскрылся рот, выпустив отработанный воздух. Горько-соленая жидкость хлынула в легкие и пищевод, но даже сейчас, на тонкой границе, отделяющей жизнь от смерти, уже не понимая, где верх, а где низ, он продолжал куда-то рваться. Впрочем, безуспешно – тело не слушалось. А затем Макс внезапно расслабился, позволив сгущающейся тьме делать свое дело. Говорят, перед смертью в голове человека за один миг проносится вся жизнь, но Макс до полной победы темноты крошечным краешкам сознания упорно думал лишь об одном: вот будет весело, если оба контейнера окажутся полезными. Получится, что второй раз он рисковал зря. А затем и эта мысль угасла – мозг, оставшийся без кислорода, выключился в одно мгновение. Макс уже не почувствовал прикосновения к плечу и последующего жесткого, грубого, до треска в корнях волос рывка. Он знал, на что идет, и с самого начала сомневался, что доберется до поверхности самостоятельно. С ним неизбежно случится то, что происходит с самоуверенными или увлекшимися ныряльщиками, которые отключаются на последних метрах или уже на поверхности. Так и произошло. Никто, кроме него, не смог бы этого сделать, вот и пришлось пойти на невозможное. Он не самоубийца – не в одиночку отважился на такой риск. Теперь дело за другими – свою часть работы он выполнил. * * * Блэкаут не проходит без последствий даже в тех случаях, когда человеку незамедлительно оказали квалифицированную помощь. Слишком серьезная встряска для организма, к тому же некоторые органы реагируют на него совсем уж нехорошо. К примеру, нередко отмечаются случаи гибели фридайверов спустя несколько часов после происшествия. Они, отойдя от потрясения и решив, что все плохое уже осталось позади, врываются в бар, чтобы рассказать приятелям о пережитом приключении, и вдруг бац – у них стремительно развивается отек легких, и заказанное пиво остается нетронутым. Шутить с большими глубинами не стоит – юмор у них жестокий. А еще спасатели, даже опытные, могут серьезно навредить: особенно они любят ломать ребра в случаях непрямого массажа сердечной мышцы. После того как обломки костей протыкают жизненно важные органы, представители мужественной профессии оставляют тело в покое, снимают головные уборы и делают вид, что глубоко скорбят. Так что десять раз хорошо подумайте, если вдруг захотите проверить, каково это – побывать в бездне. Сознание возвращалось медленно, неритмичными толчками – то включится, то затухнет опять. Будто попытка завести автомобиль с подсевшим аккумулятором. При очередном прояснении Макс приоткрыл глаза и тут же их зажмурил – солнечный свет как ножом резанул. Опять потемнело, но из реальности уже не выпал – зацепился за краешек. Реальность?! Он жив? Или бредит в агонии? А может, уже все – отмучился, душа простилась с телом, и… – Макс! Ма-а-а-акс! Нет, так настойчиво на том свете вряд ли станут домогаться. Не настолько он нагрешил, чтобы чертей всерьез перевозбудить. К тому же кричат хорошо знакомыми голосами. Он все еще в раю – в проклятом коралловом раю. Опять приоткрыл глаза – и в первый миг ничего не понял: мир трясется, перед глазами мелькают разнообразные картинки – бамбуковый настил палубы, свернутая циновка паруса, смутно знакомая перекошенная физиономия, ядовито-оранжевое пятно, выглядящее здесь как-то неуместно. Затем чье-то бедро упирается в грудь, голова расслабленно свешивается, по спине увесисто шлепают. – Да прекратите наконец стучать! – Голос у Эна раздраженный – даже при попытке убийства Динки он разговаривал гораздо спокойнее. – Раз глаза открывает, то хватит с него! Дышит. Если вода осталась, то сама выльется – дайте просто очухаться парню. Макс, неловко оттолкнув неопознанных «реаниматоров», завалился на колени, согнулся. Его начало рвать морской водой – казалось, она будет литься бесконечно. Тяжесть в желудке переросла в ноющую боль, а продолжающиеся судороги ее усиливали. В глазах опять потемнело – ничего не видя и не слыша, он облевал палубу готского корабля, на время выпав из реальности, но сохранив сознание. Хотя лучше бы не сохранял. Когда желудок очистился, пришла пора новой напасти – легкие решили, что теперь самое время избавиться от остатков раздражающей морской воды. Такого могучего кашля у него никогда в жизни не было. Он, правда, болел нечасто, но всякое случалось. Однако не до боли в бронхах и не до рези в горле. Не выдержав, переместился к борту, свесился вниз. Помогло – вода наконец нашла выход. Вместо отдельных брызг выплеснулась пара приличных глотков. Желудок тут же устроил «прощальный салют» – вырвало воздухом. Выжатый, как половая тряпка, Макс обессиленно рухнул на палубу, привалился спиной к борту. Он даже не понял, что все это время его поддерживали с двух сторон – сам он сейчас ни к чему не годен. Кто-то плюхнулся перед ним на колени, дрожащими руками протянул кокосовый орех: – Возьми, Максимка, попей. Попей, тебе надо. Тупо удивился: так его никто не называл, кроме бабушки. Расплывается все перед глазами, трудно разглядеть, но хватает и такого, непослушного зрения. Не бабушка это – мягкий овал лица, зеленые самоцветы глаз. А такие смешные точеные ушки, выбивающиеся из-под мокрых волос, он лишь у одного человека видел. Так что нетрудно догадаться, кто перед ним: Динка заботу проявляет. Пить не хотелось совершенно, но сил сопротивляться настойчивым уговорам не было. Первый же глоток доказал, что зря он хотел отказаться. Кокосовое молоко скользнуло по истерзанному пищеводу смягчающим потоком целебного бальзама. Опасно напряженный желудок расслабился. Перед глазами посветлело, он даже сумел сознательно кивнуть, показывая, что благодарен девчонке. Сказать этого пока что не мог. Похоже, пил он не молоко, а чистый кислород – нервные клетки начали оживать, и он обрел способность относительно здраво рассуждать. Даже смотреть на мир смог не бездумно, а с интересом, пытаясь анализировать обстановку. Вот Динка, почему-то мокрая с пяток до макушки. Никогда он ее такой не видел – прическа у нее всегда была в идеальном состоянии. На Большом острове к ней даже паутина, наверное, не липла. Удивительно, как морская вода может преображать человека: художественно слипшиеся волосы; ядовито-зеленый топик, бесстыже приставший к коже; сверкающие в солнечных лучах капли на кончике носа и длинных ресницах. Взгляд только выбивается из соблазнительной картины: плохой, обреченный, безжизненный, испуганный и бесконечно усталый. Из-за него она выглядит как мышка, чудом пережившая падение с водопада: смешно и жалко. Странная у нее внешность – особенно сейчас это хорошо заметно. Необычная. И Макс почему-то не к месту подумал, что девчонка-то очень ничего – прельщает той естественно-непосредственной красотой, про которую говорят «нестандартная». Как это он раньше не замечал? За Диной стояли Муса и Олег – вероятно, именно они возвращали его к жизни. Тоже мокрые, но, чем их ни поливай, для Макса они симпатичнее не станут, так что взгляд не задержался – нечему там восхищаться. Возле пристройки на корточках сидит новенький, не переставая бросать по сторонам безумные взгляды. Рядом с ним Эн расположился – машет руками, что-то командует, руководя деятельностью всех остальных. Народ почему-то столпился у борта – ребята, свешиваясь вниз, пытаются затащить на палубу нечто неподъемное. Правда, не все этим занимаются – некоторые стоят с копьями наготове, напряженно вглядываясь в воду. Рядом с Эном, раздражая взор кричащей оранжевой окраской, лежит один из контейнеров. Почему-то кажется, что он еще огромнее, чем был под водой. На боку предупреждающий трилистник и надпись для тех, кто не понимает символики: «Опасно! Высокая радиация!»