— Это лишь твое мнение, а я тебе уже говорила, что оно здесь никому не интересно. И да, я никогда не говорила, что я самая умная. Я тоже человек и тоже могу ошибаться. — Ага, — согласился Рокки. — В моем случае ты стопроцентно ошибаешься. — Если это и ошибка, то не такая уж и страшная. Пустой разговор, сейчас другое важнее. — И что же? — А то, что я до сих пор не знаю, где мы находимся, но примерно подозреваю. Сейчас объясню тебе, как выйти к ориентирам, где и на что смотреть, где опасно, а где не очень. Если не ошиблась с определением местности, шансы дойти до стаба у тебя приличные. Ну а если нет… Все, что тебе грозит, — еще раз улетишь на респ. С теми знаниями, которые ты от меня получил, тебе теперь проще будет выживать. — За учебу, конечно, спасибо большое, но ты не права. Очень не права. Да, возможно, я сглупил с этой охотой на мертвяков, ты тут старшая, ты такие вопросы решаешь, но понимаешь… — Рокки, дело тут вовсе не в мертвяках. Хватит уже мусолить эту тему, давай просто помолчим. Я больше ничего не хочу слушать. Вообще ничего. Допьем чай, посмотрим на ночь за окном, я расскажу тебе, как добираться до стаба, ты выспишься и утром пойдешь своей дорогой. И на этом все. — Объясни… — почти сдался Рокки, цепляясь уже сам не понимая за что. — Ну что тебе еще непонятно?! — чуть повысила голос Няша. — Зачем так делать? Ни тебе, ни мне это не нужно. — Тебе нужно, даже не сомневайся. — Но я все же сомневаюсь. — Чем дольше ты остаешься рядом со мной, тем тупее становится твой взгляд. Я знаю, что я далеко не первая красавица, но во мне есть что-то такое, что многих притягивает. Сильно притягивает, заставляет их терять головы. Ты, Рокки, почти перестал думать. Думать о важных вещах. А это очень плохо, это вообще никуда не годится, с таким настроением здесь долго не живут. — Ну улечу на респ еще раз, не вижу в этом ничего страшного. — Ты не один, нас здесь двое, и мы зависим друг от дружки. Твоя глупая ошибка может убить нас обоих. Ты в этом не видишь ничего страшного, а мне вот страшно, я ведь здесь далеко не новенькая. А что касается объяснений… Был один человек… до тебя был. Не так уж и давно. Такой же, как ты, новичок. Получше тебя, только стрелять вообще не умел. Я его учила всему. Привязался он ко мне, ну а я тоже почему-то расклеилась, как дура последняя, не стала его отправлять в стаб. Все одна да одна, иногда хоть вой, хоть кого-то рядышком увидеть хочется, слово сказать. А он очень спокойный, милый такой мальчик, симпатичный, не нахальный, чуть старше меня. Вел себя как настоящий рыцарь, вокруг меня тропы натаптывал, охранял от всего, что движется. Когда чуть не замерзли, все с себя пытался стащить, чтобы согреть меня. Рокки, внимательно слушая девушку, чуть не откусил край поднесенной ко рту чашки, в нервном спазме свело челюсти. Это как прикажете понимать?! Девчонка, которая представлялась эталоном чистоты, вдруг рассказывает о каком-то молокососе, который согревал ее прохладными ночами?! Нет, похоже, шкала тяги к спутнице уже переполнена, иначе чем объяснить вспышку столь чудовищной и, надо признать, не вполне обоснованной ревности. Вот какое ему дело, что и с кем у нее было до него? Но нет же, почему-то на стену лезть готов. Определенно переполнена. — Однажды я отправила его в стаб, чтобы он купил там бронебойные патроны к винтовке. Сама не пошла, мне опасно, ты ведь знаешь почему. Он тоже это знал. Вернулся с патронами, и мы пошли дальше. Но что-то меня грызло, какое-то предчувствие нехорошее, интуиция покоя не давала. Когда этот милый мальчик выстрелил мне в ногу, я была почти готова к такому и даже почти увернулась. Жаль, что почти, пришлось потратить одну жизнь. Мне, Рокки, пришлось пустить пулю себе в голову. Не первый раз это делала, все отработано. Вот сюда стреляю, точно в переносицу, после такого лицо очень плохо выглядит. Всегда в одну точку стараюсь это делать, чтобы мертвая казалась им страшнее. Сам понимаешь, ради Ромео стараюсь, может, от такого зрелища у этой твари хоть немножко настроение испортится. — Парнишка решил тебя сдать? — Ага. Наверное, договорился с кем-то в стабе. Ну или его заставили договориться. Ничего мне не сказал даже в чат, а перед выстрелом вышел из отряда. Пока ты в одной группе с целью, наносить ей вред очень сложно. Можно исхитриться, слегка обмануть Систему, но новичкам такое вряд ли светит. — Вот ведь пес неблагодарный… — Не обижай собак, Рокки. Он… он не раз говорил, что жизнь за меня отдаст. Все свои жизни. Очень красиво говорить умел. Не так, как ты, совсем не так. Как-то завораживающе… И сам красивый был, милый такой, вообще на тебя не похож. Лицо у него честное очень, открытое, а у тебя оно угрюмое, такому не хочется доверять. Вот ему хотелось довериться. Очень хотелось. А получилось… — Может, я мордой и не вышел, но я не такой, как эта гниль. Странно, что ты до сих пор это не поняла. — Ты себя еще не знаешь, у тебя даже памяти нет, зато я точно знаю, что у тебя шансов гораздо меньше, чем у него. Ты понимаешь, о каких шансах речь. — Ну да, понимаю. Милый рыцарь, симпатичный и все такое, располагающий к себе, куда мне, придурку с кривой харей, против такого. Тут без шансов… — Рокки, тут тебе не театр, не надо устраивать трагедию, тут дело не в том, что ты не в моем вкусе, тут дело во мне, в том, что у меня в голове, только и всего. У меня бы и с ним вряд ли что-то получилось, а уж с тобой… Извини, но насильно мил не будешь. — Ты, кстати, тоже не в моем вкусе. Вообще не в моем. Но знаешь, я готов с этим смириться. — Время, как я вижу, прекрасно лечит твои вкусы. — Твои тоже вылечит. — Не в этом случае. Утром мы попрощаемся, не забывай. И дай уже чай допить спокойно, ты ужасно болтливый. Мрачно таращась в мрак за окном и добивая до конца свою чашку, Рокки раздумывал, какой бы еще аргумент привести Няше, но все больше и больше убеждался в тщетности любых усилий. Эта несносная упрямая девчонка приняла решение и отступать от него не намерена. А еще она прямо заявила, что любит милых мальчиков, способных легко сдать ее за тридцать сребреников, а так как грубоватый Рокки к таким не относится, шансов у него нет вообще. Лишь ради того, чтобы убрать полог тягостного молчания, чуть сменил тему: — Ты сказала, что тебе страшно на респ летать, потому что ты не новичок. Я этот момент не понял. О чем шла речь? — Сколько у тебя жизней осталось?.. — неожиданно помертвевшим голосом, не оборачиваясь, спросила Няша. — Девяносто с лишним, ты сама знаешь. book-read-ads — А у меня меньше десяти. Когда потеряю последнюю, я перестану появляться… я просто исчезну. Никто не знает, что происходит дальше. Я думаю, что дальше не будет ничего. Почти все так думают. Эта смерть, Рокки, — настоящая смерть. И мне недолго осталось… Вы исключены из отряда. Рокки, прочитав красную надпись, неожиданно возникшую в поле зрения, удивленно покосился на Няшу. Та, поднимаясь со своего кресла и облокачиваясь на смехотворное подобие костылей, наскоро сбитых и связанных из палок, стараясь скрывать проскакивающие в равнодушном голосе печальные нотки, пояснила: — Все, Рокки, теперь ты сам по себе, а я сама по себе. Даже если сейчас тут будет атомный взрыв, мы, скорее всего, окажемся на разных респах. — Предусмотрительная, — невесело усмехнулся тот. — Помочь спуститься? Я тебя мигом донесу, мы, придурки, грубую работу делаем качественно. — Спасибо, Рокки, но я сама. Раз уж остаюсь одна, нужно привыкать обходиться без тебя. Показалось или девушка пытается растянуть момент прощания, еле-еле ковыляя на кривых палках? Вот зачем она вообще вызвалась проводить его до выхода? Сам бы его прекрасно нашел, чай, не впервой. Да ну, размечтался. Не нужно ей это затягивать, из пустой вежливости пошла или бзик какой-нибудь, разве ее поймешь — совсем странная. Рокки повесил винтовку на плечо и, стараясь удерживать на лице каменное выражение, нагнулся за рюкзаком, приставленным к столу. А распрямляться уже не стал, наоборот — завалился на пол ничком, вжимаясь в него брюхом. Ну а кто не завалится, если ближайшее стекло ни с того ни с сего звонко лопается, а над головой у тебя пролетает что-то жужжащее, увесистое и, скорее всего, не полезное для здоровья. Лежа на полу, Рокки приподнял голову и убедился, что по поводу последнего пункта не ошибся — в стене возле стола приблизительно на высоте человеческого роста обнаружилось отверстие, подозрительно напоминающее пулевое. А ведь раньше его не было, порядок в помещении царил идеальный. — Няша! На пол! — шикнул он, только потом осознав, что зря надрывал голосовые связки. Девушка не ворон за окном считала, она завалилась на пол чуть ли не раньше Рокки, отбросив в разные стороны костыли. Ну да, ловкости ей не занимать (как и реакции). Собираясь высказаться уже чуть предметнее, Рокки осекся, потому как снаружи донесся приглушенный расстоянием, но узнаваемый голос: — Эй! Там! В башне! Утро доброе! Ну как вам там?! Сильно за нами соскучились?! Рокки, скривившись, злобно выдавил: — Это Глобус. — И он здесь не один, — убитым голосом добавила Няша. Глава 27 Жизнь пятая. Все плохо Рокки, приподнявшись, на миг бросил взгляд в окно, после чего стремительно пригнулся, но это не спасло от осколков стекла, звонко брызнувших фонтаном и запутавшихся в нечесаных волосах. Пуля, полетев дальше, шумно ударила в стену, следом донеслось еще два аналогичных звука, но на этот раз под ухом, будто лупили кувалдой рядом с Рокки, со стороны улицы. Догадываясь, о чем все это говорит, он перекатился с боку на бок и завалил стол перед собой, после чего нервно выдал: — Няша, спрячься за что-нибудь! Стреляют, черти! Девушка ответила с поразительным, откровенно ненормальным спокойствием: — Не волнуйся, по мне они стрелять не станут, а вот ты лучше не высовывайся. И учти, что это бесшумное оружие с дозвуковыми патронами, пробиваемость у него обычно снижена, а стены здесь приличные, хорошо держат, так что защитят. Уж не сомневайся, если возьмутся за приличные винтовки и пулеметы, стол тебе не поможет, так что просто не поднимай голову. Смекнув, что к чему, Рокки все же решил озвучить очевидный вывод: — Получатся, ты им нужна живой, а на меня этим уродам вообще наплевать? — Вот зачем спрашиваешь, если сам все понимаешь?.. — Как они нас нашли? — Да какая теперь разница… — Думаешь, их много?