Проснувшись, Рокки убедился, что ухитрился проваляться почти до вечерних сумерек — вот-вот, и сгустятся. Причем сонливость никуда не делась, просто чуть отступила. Очень хотелось завалиться на другой бок и попытаться досмотреть сон, где было красиво, тепло, сухо и никто не рвался тебя пристрелить или съесть с радостным урчанием, но он переборол себя. Очень уж интересно, чем там занята Няша. Со стороны ее комнаты доносятся тихие звуки, которым нет объяснения. Поднявшись, Рокки чуть не охнул от удивления. Колени все еще ощущались чужеродными предметами, каким-то образом встроенными в организм, но боль, терзающая при малейшей нагрузке, сошла на нет, оставив после себя бледные отголоски, на которые стыдно обращать внимание. Да и ходить получилось почти без хромоты — вот уж чудеса. То, что устроила Няша, тоже походило на чудо. Без посторонней помощи, передвигаясь при помощи пары черенков от лопат, она натаскала в свою комнату груду барахла. В основном одеяла и одежду, также хватало постельных принадлежностей. Рассевшись посреди всего этого добра на охапке тряпья, она привычно резала ткань на полоски, аккуратно складывая их на табурет, где дожидались своего часа швейные принадлежности. — Ты что это тут устроила? — удивился Рокки. — С ума сошла столько таскать? Тебе отлеживаться надо, сама говорила. — Ничего, ты у нас за двоих уже отлежался, — беззаботно ответила Няша и снизошла до пояснений: — Надо сделать пару спальников, готовых в доме нет. — Ты все еще хочешь отсюда свалить? — Ну да, хочу, так надо. Переночуем тут и завтра в лес рванем. Продуктов дня на три точно хватит, воду тоже захватим. А там на ноги встанем, станет проще. — Я, может, и встану, а вот ты — вряд ли. — Тебе легче стало? — покосившись, уточнила Няша. — Вроде да. — У таких, как ты, обычно дня за два-три бесследно проходит. — Слушай, а кого ты имела в виду? — Ты о чем? — Когда я начал отваливаться, ты сказала, что, если придут только мертвяки, надо радоваться. Мы еще кого-то ждем? Няша, сосредоточенно вдевая нитку в здоровенную иголку, которой собралась сшивать шерстяное одеяло, поморщилась и еле заметно кивнула: — Мертвяки — общая проблема всех иммунных. Что ты ни делай, они никогда тебе друзьями не станут. Но у меня есть еще и персональная головная боль. Ну и у тебя она тоже есть, пока ты со мной. — Что за проблема? — Ромео. — Тот тип, о котором те уроды говорили? — Ага. — Я так понял, что он назначил тебя своей Джульеттой. — Ты не так все понял, у этого подонка хватает Джульетт. Те, кто не совсем уродины, не сильно толстые и не совсем уж конченые шлюхи, — все его Джульетты. И так по всему Континенту. — Он тут что, рекордный бык-производитель? — Он извращенец и та еще сволочь. Редкостная. Голос у Няши нехорошо менялся. Тут даже издали, не слыша слов, по одним лишь интонациям можно понять, что человек, которого она сейчас обсуждает, ей глубоко неприятен. Мягко говоря. — А подробности можно узнать, раз уж я в этом замешан? — Он — один из основателей. То есть один из тех, кто попали сюда первыми. Очень сильный и опасный, такие, как я, против него вообще ни о чем. Он красный всегда, но с ним никто не хочет связываться, потому что себе дороже. Злопамятный, никому ничего не прощает, очень упорный, принципов вообще нет, чтобы добиться своего, готов на что угодно пойти. Бродит где хочет, делает что хочет. Если видит женщину, которая его устраивает, берет ее. Согласия не спрашивает, он ведь моральный мутант, ему это не нужно. — Про мутанта — сильно сказано. — Ну да, он тот еще мутант. Читер вроде тебя. Тоже сломал Систему. — А при чем здесь согласие и мутация? Ничего не понял. — Система по-разному ломается и по-разному компенсирует стартовые минусы. Ты вот стрелять научился так, что до сих пор в такое не верится, а у него каким-то образом другое улучшилось, то, что ему важнее всего было. Вот знаешь, что с тобой станет, если шкала удовольствия скатится в ноль? — Что? — Это самая странная и сложная шкала, ее тяжело поддерживать на одном уровне и тем более повышать. Падает вообще быстро, и не всегда это можно предсказать. Пить захотел и не сразу напился — она снизилась. Голод, усталость, холод — тоже ничего хорошего от нее не жди. На мертвых землях ее вообще как пылесосом высасывает. О них ты, правда, не знаешь, да ну и не важно. Восстанавливается она при почти идеальных условиях, когда все остальные шкалы достигли максимума или ненамного до него не дотянули. Чтобы до упора ее заполнить, нужно что-то особое делать, а не просто так на диване валяться. Ну там деликатесы поесть, хорошую музыку послушать, в общем, приятных впечатлений набраться. Некоторые духовные практики тоже в этом помогают, но это очень сложно и не всегда работает. Убийство новичка может снять со шкалы удовольствия до двадцати процентов за один раз, но у красных отбирает поменьше. На убитых опытных иммунных уровнем от десятого и выше этот штраф не распространяется до тех пор, пока те не наберут тысячу очков гуманности. Чем ее больше, тем больше теряется у убийцы, в теории даже до полного обнуления может дойти, но это вроде бы никто еще не смог проверить, потому что никто столько не набирал. И еще есть способ без убийства спустить ее в ноль, он связан с сексом. Ну и в честь чего ты так оживился?! Любимое слово услышал?! — Я тебе не покойник, чтобы оживляться. Сижу и слушаю тебя внимательно, что за наезды на ровном месте? — Неожиданная вспышка раздражительности собеседницы застала Рокки врасплох. И правда ведь на ровном месте, ни малейшего повода не давал. book-read-ads Няша, потупившись, другим тоном произнесла: — Извини, просто для меня это больная тема. В общем, забудь, считай, что не тебе это сказала. На чем я там остановилась? — На том, что я услышал свое любимое слово. — А, ну да, все вы, бабники, одинаковые. Здесь можно и поднять шкалу удовольствия, и очень сильно ей навредить. Вот только попробуй устрой с кем-нибудь секс без взаимного согласия, и у тебя ничего не получится, шкала почти мгновенно станет пустой. Система в этом вопросе та еще моралистка, насилие не прощает. А знаешь, что будет, если удовольствие уйдет в ноль? — Что-то плохое? — Ага, очень плохое. При таком уровне возникает состояние тяжелейшего угнетения, человек безразличен ко всему на свете, он опустошен морально и физически, ему даже думать ни о чем не хочется. Фактически это уже труп, потому что даже инстинкт самосохранения отключается. Так что насильно мил здесь еще как не будешь. — И как же тогда выкручивается твой Ромео? — Мой?! Смотри, как бы он твоим не стал, потому что смазливые парни ему тоже иногда нравятся, а ты как раз такой. — Серьезно? Зря ты мне такое на ночь сказала, как бы кошмар не приснился. — Я же тебе говорила, Ромео — читер, причем самый гадкий читер. Мутант он моральный и сволочь последняя. У него шкала удовольствия очень высокая, и лучше всего она заполняется, если эта тварь удовлетворяет себя, не спрашивая ни у кого согласия. — Ты же сказала, что в таких случаях шкала падать должна. — А у него не падает, он ведь сломал Систему, тоже нарвался на недоработку вроде твоей стрельбы, его шкала теперь такая же извращенная, как и он сам. Это, похоже, мечта всей его жизни была, с тех пор он только этим и занимается. — Так вы бы, дамочки, сговорились между собой и давали ему на добровольных началах. Раз у него все не как у людей, а наоборот, он бы из депрессии не выбирался. — А почему бы тебе самому этим не заняться? Накрась губы и вперед, я в тебя верю. — Прошу прощения, был неправ. — Рокки пошел на попятную. — За обычный секс Ромео тоже удовольствие получает, просто поменьше, так что ничего из твоей тупейшей идеи не получится. И вообще, у него талант превращать все в такую грязь, где самое искреннее согласие быстро превращается в категорическое несогласие. Я не хочу даже вспоминать все те мерзости, которые об этой твари рассказывают. — Получается, он тебя до сих пор не поймал и ты для него самая желанная добыча? — Пошутить решил?! Да?! — неожиданно вспылила Няша и даже сделала движение, будто замахивается немаленькой иглой. — Да что это с тобой?! — опешил Рокки, отшатываясь. — Таблеток для бешенства объелась?! Ну а для чего еще этот озабоченный за тобой носится?! Ему что, других мало?! — Извини, — так же неожиданно успокоилась девушка. — Все гораздо хуже. Гораздо. Ну сам представь, столько здесь девушек, которых он в глаза не видел? Да их полным-полно. — Мне-то откуда знать, я ведь тупой… — Этот материк размером приблизительно с Евразию. Вроде бы даже больше ее, но ненамного. Хотя кто это проверял — я без понятия. Даже тысячи таких извращенцев не хватит, чтобы все кластеры за это время успеть обойти и ни одну девушку не пропустить. Тут, Рокки, совсем другое дело. Я, когда сюда попала, вначале такой же, как ты, была. Спина не гнется, вообще ничего не соображаю, тупила, блин, по-страшному, вспоминать стыдно, до десятого уровня это у новичков обычное дело. Как память начинает потихоньку возвращаться, так и думать начинаешь получше, а до этого мысли путаются, глупости в голову лезут, каша какая-то в голове. Мне тогда повезло почти со старта попасть в нормальную команду. Ну как нормальная… не совсем, конечно. Там одни девчонки были, ни одного парня, представляешь такое? — Мне бы там понравилось. — Ну да, размечтался, тебя бы туда на пушечный выстрел не подпустили. Валькирия за главную была, прозвище такое. Со странностями она, мужчин на дух не переносила, будто аллергия на них. — Девочек любила, что ли? — Вот все тебе расскажи, сильно любопытно, да?! — Не хочешь — не рассказывай, что ты все время так нервничаешь? Я ведь просто спросил, без задних мыслей. — Да просто ты угадал, а тема для меня неприятная, — сбавила тон Няша. — Я Валькирии как бы понравилась, мы ей все нравились, такая у нее натура влюбчивая. Некоторые придурки до сих пор верят, что мы были ее гаремом. На самом деле ничего подобного, она нам скорее как мамочка. Не всегда добрая, но да, мамочка. Близкая подруга, если так это можно назвать, у нее одна была, такая же почти, как она. Из женщин круче Валькирии я никого не видела, ты даже не представляешь, какой она была. Нет, не основательница, конечно, но давно еще, чуть ли не в самом начале, появилась. У нее с Ромео отношения не заладились с первой встречи, у кошки с собакой и то получше. Этот урод ее поймал, когда она новенькой была, ну и сам понимаешь, что произошло дальше. Валькирия никому ни одной мелочи не простила за все время, а уж такое… Она набрала к себе тех, кто тоже на него зубы точил, и устроила Ромео такую жизнь, что он не успевал с респа на респ летать. Правило такое есть: если пять раз умер, регион меняется. Оно обычно до десятой смерти работает, дальше через десять интервал становится, а после шестидесятой через двадцать меняешь регион. Ромео отлетал все десять, наверное, ну а потом пропал. Обычно после смены региона искать дорогу назад бесполезно, сам прикинь размеры материка и сравни его с Евразией. Допустим, команда Валькирии в Корее, а этого гада занесло в Испанию. Узнать точно, где он, нельзя, связи здесь нет, и самолеты не летают или летают недалеко. В общем, пропал он. Но, блин, не навсегда. Разное говорят про него, но одно известно точно — где-то силы поднабрался, круче прежнего стал. Вернулся сам опасный и с серьезной командой и начал с Валькирией воевать по-новому. Я самый конец этой войны застала, от отряда тогда мало кто уцелел, остальным спустили интервалы жизни, по материку их раскидало, а кому-то вообще счетчик в ноль загнали. Но и с командой Ромео не лучше получилось, там тоже многих потеряли. Вот только этот гад был гораздо сильнее, мы его не тянули, только если подставлялся, что-то получалось. Я однажды лично чуть не отправила его на респ, удачно получилось, но Валька опередила, улетел он. Да только что с того, вернулся быстро, регион ведь не сменил. Мы гораздо чаще умирали, чем они, с таким невыгодным разменом нас все меньше и меньше становилось. Потом мне спустили первый интервал, и я улетела на респ в другой регион. Там жить вообще нереально, нолды на каждом шагу, даже пикнуть не успела, как лимит смертей заработала. И опять попала в то еще болото, там немногим лучше оказалось. Потом тоже не везло, будто какой-то заговор против меня, так и спускала жизни, очень много их потеряла, пока вдруг раз — и вот же, блин, ну повезло так повезло — в знакомые края занесло. А тут новости такие, что хоть на первом же дереве вешайся: Валькирии уже давно нет, от ее отряда вообще никого не осталось, зато есть Ромео, его здесь все побаиваются, не трогают, и эта тварь творит, что ей вздумается. Тебе рассказывать, что было дальше? — Дай угадаю — Ромео сильно обрадовался твоему возвращению? — Не то слово. Этот отброс поклялся, что будет нас всех валить, пока не спустит жизни в ноль, не отправит туда, откуда не возвращаются. У него даже что-то вроде религии появилось, говорит, что обнулившие счетчик оказываются в особом регионе в центре материка, и называет его, как легко догадаться, адом. Что еще взять с урода, у которого фантазия такая же убогая, как он сам. В общем, Рокки, этот гад размечтался своими руками отнять у меня последнюю жизнь. — Я так понял, у него насчет тебя есть и другие планы, не связанные с убийством. — Он меня убивал уже, везде достает, как ни прячься, что ни делай. А в последний раз да, нашло на него что-то совсем уж мерзкое. Сказал, что передумал меня убивать, у него теперь другие планы. Ну а пока я отстреливалась от его шестерок, он из-за стеночки очень подробно рассказывал — что и как будет со мной вытворять. Когда последний патрон остался, я ему кое-что очень обидное для мужчин сообщила и мозги себе вышибла. — Да ты, оказывается, редкая недотрога. — Ага, я такая. А у него теперь идея фикс — меня живой взять. Ему вообще без разницы, что удовольствие не получит, для него это вопрос принципа. Всем раззвонил, что Няша его будет, что устроит мне ту еще первую в моей жизни брачную ночь. Дошло до того, что разные уроды уже ставки делают, когда и как это произойдет. — А что не так с удовольствием? Я так понял, он, наоборот, прется от такого. — В моем случае, даже если попадусь живой, он на мне только шкалу свою спустит. Может, даже в ноль, какая бы прокачанная она у него ни была, хотя вряд ли, он все же очень силен. — Я совсем запутался. Что с тобой не так?