Задумываясь над такими вопросами, Рокки иногда и правда начинал ощущать себя киборгом или персонажем виртуальной реальности, а окружающий мир рассматривал на предмет ошибок художника, который его рисовал. Если верить Няше (а спутница, похоже, врать не приучена), показатели, завязанные на иммунных, играют в их жизни (или, скорее, выживании) доминирующую роль. При внешней хрупкости можно демонстрировать незаурядную силу, грузный человек способен совершать молниеносные движения и перепрыгивать через серьезные препятствия, и это только самое очевидное, сразу бросающееся в глаза. В систему характеристик и показателей придется вникать и вникать, иначе так и останешься никчемным придурком. Похлебать горячего — это замечательно, но ничем другим новое место не порадовало. К тому же девушка заставила Рокки провести тот же комплекс мероприятий, что и в первом месте. То есть ему, тяжело хромая, пришлось обойти каждый закуток, убедиться, что нигде не затаился особо хитрый или просто ослабевший до последней стадии мертвяк, после чего максимально обезопасить дом при помощи подручных средств. Не сказать, что такое уж тяжелое занятие, но после всего, что сегодня пришлось пережить, вымотало основательно. Борясь с желанием бухнуться на диван и захрапеть, Рокки еще раз занялся своими ранами — острые края защитных пластин твари разодрали щеку, лоб и запястье. Ничего страшного, но и приятного мало. Няша уверяла, что эта ерунда уже завтра зарубцуется, а через неделю и следа не останется, но верилось слабо. Заливая оголенное мясо йодом, не выдержал, через зубовный скрежет выдал короткое, емкое и крайне неприличное слово. Из соседней комнаты тут же отозвалась спутница: — С кем это ты там ругаешься? — С кем, с кем… с болевыми рецепторами. — Раз уж не можешь общаться, как приличный человек, не мог бы ты, пожалуйста, общаться с ними потише? Дождь почти прекратился, а слух у мертвяков хуже не стал. — Ну извини, вырвалось, я ведь не ты. — В каком смысле — не я? — Если бы мне кость разнесло в труху, я бы, наверное, с утра до ночи на луну завывал. Кстати, она здесь есть или на ней сэкономили? — А ты разве не знаешь?! — Да куда мне, придурку, знать такое, всего-то два раза ночь видел. В первую небо дымом затянуло, да и руки не дошли астрономией заниматься, а вторую с тобой в доме просидел. Романтика, к сожалению, не отвлекала, зато тучи были такие, что не поймешь — в какой стороне эту луну искать. — Романтик, тебе еще раз намекнуть насчет ног, которые могут оказаться сломанными в нескольких местах из-за проблем с недержанием языка? — Няш, уж прости за прямоту, но ты сейчас не в том состоянии, чтобы угрожать моим ногам. — Рокки, не нужно извиняться за тупость, она простительна. Ты такой смешной, ты вообще не понимаешь, с чем имеешь дело, и при этом считаешь себя самым умным. Это почти у всех бывает, «тупость новичка». Система угнетает интеллект приблизительно до десятого уровня, подкачаешься, начнешь соображать получше. Для меня это давно в прошлом, и видел бы ты, из каких ситуаций я выкручивалась. Та, что сейчас, — вообще ерунда. Самое худшее, что со мной случалось до этого, — правую руку по локоть потеряла, а с лица часть мяса сорвало вместе с глазом и ухом. Ребра еще сломала, внутреннее кровотечение, ну и по мелочам всякое. Представляешь, каково мне было? Крови потеряла море, до сих пор не верится, что сумела выжить. Сама бы, конечно, не выкарабкалась, помогли мне. — Сказками кормишь? — Хочешь — верь, хочешь — нет, но все так и было. — И как такое получилось? — Сунула руку в пасть руберу. — Кому? Мертвяку? На хрена?! — Очень крутой мертвяк — последняя ступенька перед элитой. В разных местах по-разному считают, но я привыкла к тому, что они начинаются от сорок шестого уровня и заканчиваются шестьдесят первым. Если повезет наткнуться на совсем уж начинающего и невезучего, он будет весить килограмм под семьсот, а самые серьезные дотягивают до тонны. Броня внахлест прикрывает, как доспех, все уязвимые места защищены, кроме нескольких точек, даже попадания в стык серьезной пулей не всегда помогает. Хотя, конечно, от стыка зависит: есть точки, где и обычный пистолет может прилично навредить. — Зато добра в нем, я так понимаю, побольше, чем в том товарище, который в навозе разлегся. — Не элита, конечно, но да, ценная добыча. Чего ты там засел, иди сюда, так можно потише говорить. — Да я свои, как ты это назвала, царапины заделываю. — Здесь и заделаешь, не нужно орать на весь дом. Я спать не могу, нога аж дергается, вот же скотина. Хоть поболтаем, поучу тебя полезному, отвлекусь. — Да я уже почти закончил и спать собирался. — Ну все равно подходи, много спать вредно, тут часто во сне убивают. И лучше чаю сперва сделай, взбодрит. Кроме печенья есть что-нибудь к нему? — Карамелек немного. Но они, по-моему, застали Большой Взрыв. — Сойдут и такие, тащи все, что есть. Когда восстанавливаюсь, меня всегда на сладкое тянет, а иногда еще и на жирное. — И куда только девается… — Так не в коня корм, я вообще не толстею, сколько ни корми, моя крестная шутила, что нужно сменить мне прозвище на Швабру или что-то в этом духе. Примус заработал без затяжного шаманства — вот что значит опыт. Напрягал устойчивый запашок бензина, но Рокки надеялся, что это в порядке вещей, да и если пыхнет, он тут наготове, сразу накроет побитым молью пальто, а сверху плеснет воды из ведра. Справится. Пытаясь составить в уме список вопросов, ответы на которые нужно попытаться получить у Няши, Рокки начал путаться в мыслях, а потом поплыл до такого состояния, что с трудом вспомнил, куда сам же засунул заварку. В сон начало клонить неудержимо, хоть бери да веки придерживай. Заварки сыпанул столько, что для кипятка почти места не осталось. Сделал это сознательно, надеясь, что крепкий до черноты и нестерпимой горечи чай хоть ненадолго разгонит сонливость. Няше, естественно, разбавил как следует, после чего отнес кружки и скудную закуску в комнату девушки. Та, снизойдя до скупых слов благодарности, следом спросила: book-read-ads — За споровой шкалой следишь? — Глаз с нее не спускаю. — И как ноги? — Да хоть выкидывай. — Сильно болит? — Боль — ерунда. С коленями хреновое дело, они не слушаются, сами под себя подгибаются временами. — Не переживай, это ненадолго. Жаль, что нет мяса или тушенки, очень хорошо помогает при заживлении. Ну это если, конечно, живчик есть. — Слушай, тут дом без ставен, это ничего? — Кому надо, нас найдут что со ставнями, что без, — нахмурилась Няша. — Ты о чем? — Система не любит, когда кто-то долго на одном месте сидит, за такое часто наказывает. Да и опасно здесь, деревня много кого может привлечь. — Уж не ведешь ли ты к тому, что и отсюда сваливать надо? — Надо, конечно, но мы сейчас не в том состоянии. А вот завтра — возможно. — Мы и завтра не станем бодрыми и здоровыми. — Нам это и не нужно, главное — быть живыми. Захватим одеяла и теплую одежду, переберемся в лес. Он отсюда недалеко. — В лесу все водой пропиталось. — Да, ты прав, но это даже хорошо, ведь мокрая земля хуже запах держит. Рокки, пойми, нам и правда опасно здесь оставаться. Кусача больше нет, зато осталась его туша, завтра она начнет пованивать, и пованивать хорошо, а этот запах мертвяки издалека чуют. — Тут и без кусача тухлятиной несет. — Это другое дело. Те зараженные, которые боялись сюда приходить, по такому запаху поймут, что деревня теперь свободна. Они могут прийти. Хорошо, если один-два заявятся, а вдруг стая? — Стаями они и по деревням бродят? — Еще и какими. Бывает, из центральных областей материка такие полчища приходят, где тысячи тварей, и многие из них не уступают, а то и покруче кусача. Это называется орда, очень неприятное явление. Все на своем пути сметают, даже самый сильный стаб не всегда можно отстоять. — Как вы тут живете при таких делах? — Как-как… плохо живем. Так что завтра уходим, даже не спорь. — Да я и не спорил. — А как же это тогда называется, по-твоему? — Просто интересовался. — Интересовался он, ну конечно… Радуйся, если заявятся только мертвяки. У нас и без них проблем выше крыши. Эй, что это с тобой такое? — В смысле? — встрепенулся Рокки. — Ты только что чуть со стула не свалился. — Да приморился конкретно, глаза сами по себе закрываются. — Это хороший признак. — И что в нем хорошего? — Выздоровление идет, покой в этом помогает. Сходи полежи. Поспи. Оставь чай, он тебе только во вред сейчас. Ох и черный, ты что, смолу туда добавил? — Почти. — Иди-иди, пока и правда не свалился. — Может, тебе помочь надо? — Ничего не надо, сказано же тебе — иди спать. Ну вот почему ты из-за любой мелочи разводишь болтовню?! Брысь отсюда, надоел.