Обернувшись ко второму, неспешно начал разоблачаться, при этом мечтательным голосом высказывая нехорошие вещи: – Тебе никогда не хотелось подышать чистым воздухом Стикса? Без всех этих масок и фильтров. Нет, не пробовал ни разу? Ну так это недолго исправить. – Не-ет! Пожалуйста! – в страхе взмолился внешник. – Надо же, да ты совсем молодой парень. Как угораздило сюда попасть? – Контрактник я. По залету предложили вариант. Я не знал, не понимал, что за дела, а потом уже назад никак, только через полтора года. Срок такой, меньше нельзя. – А чего это у вас все в костюмах ходят, как на званом вечере? Разве одной маски недостаточно? – Меньше риск. Даже в таком костюме риск есть. Редко заражаются, но бывает. – Да уж, несладкая у вас служба… – Не то слово. – Ты чего тут лясы с дерьмом разводишь? – буркнул Шуст, появившись из-за двери в сопровождении Чака и Дианы. – Нам информация нужна, а он ее источник, – ответил Карат. Чак, не останавливаясь, поднялся почти на самый верх лестницы, покрутил головой, пригнулся и нервно произнес: – Братва, да мы тут, оказывается, не в простой заднице, а в заднице двойной. Карат не стал переспрашивать. Зачем, если можно самому легко выяснить, что именно подразумевает верзила. Поднявшись, обнаружил, что дальше путь преграждает еще одна дверь, несерьезная на вид. Ручка в ней имелась, так что открыть, наверное, не проблема. Но Карат не стал это делать, а вместо этого покрутил головой, припадая то к одному иллюминатору, то ко второму. Их прорезали по сторонам от двери, располагались они в чуть приподнятой на палубе надстройке. Слева ничего интересного: в поле зрения лишь голая палуба, леера по борту, а дальше водная гладь, кое-где поросшая камышовыми дебрями. Все выглядело так, как и должно выглядеть на Дону. А справа… Справа, в общем-то, все аналогично. За одним исключением – бок о бок, на расстоянии метров ста, в том же направлении и с той же скоростью двигался военный корабль. Длинный невысокий корпус раскрашен в «цифру»; сложно устроенная надстройка по центру, увенчанная разнообразными антеннами, ощетинившаяся пулеметно-пушечным вооружением и с развевающимся флагом на мачте, на котором смутно угадывается изображение большого дубового листа; на носу башенка с парой длинных стволов; на корме в опущенном положении замерли блоки реактивных систем залпового огня. А вон и непонятные наклонные трубы по борту, – все, как рассказывали. Все осознав, Карат тем не менее обернулся к Чаку и спросил: – Это что, тоже «А-четыре»? – Угу. Он самый, падаль водоплавающая. Шуст, тоже осмотревшись, присвистнул: – Вот черт! Да у нас, оказывается, не один корабль, а два. При таких делах реально по-тихому свалить? Чак пожал плечами: – Не знаю, я ни разу не сваливал от пары речных эсминцев. И не слышал про такое. Даже, когда озерские утопили такое корыто, ни один пленный не выскочил. – Утопили? – заинтересовался Карат. – Как? – Протаранили катером, набитым первосортной взрывчаткой. Эти лохи проворонили, несмотря на всю свою электронику и беспилотники. Еще одного так же почти достали, но он катер уделать успел, а потом определил, где группа поддержки заныкалась, и все там ракетами перепахал на два метра вглубь. У них в системе залпового огня ракеты такие, что и глубже пахать умеют. Калибр жесткий. Один минус, что летят недалеко. Но для Улья – сойдет. Спустившись, Карат присел над пленником и спросил: – Так ты говоришь, что не хочешь подышать волшебным воздухом Стикса? – Нет-нет, не надо! – Если мы выйдем и за борт попрыгаем, шанс, что не заметят, есть? Отвечай правду, я ведь твои слова легко проверю. Сначала одного пошлю, если все тихо будет, потом сам пойду. Ну так как? Есть шанс? Пленник с явной неохотой покачал головой: – По-моему, вообще без шансов. У нас наблюдатели на мостике, плюс много камер. Камеры обзора акватории завязаны на компьютерную систему распознавания. Система все, что отличается от спокойной воды, анализирует на ненормальность. У нее круговой обзор на несколько кабельтовых, там, если рыба плеснется, засекают моментально и отметку выдают на мониторе. Даже если на палубе вас не заметят, без дыхательных приборов столько под водой не продержаться. – А на палубе как? Легко заметить? – Как повезет. Народу обычно мало, на мостике по сторонам больше смотрят, а не вниз. Не могу сказать. Может, повезет, может, нет. Слушайте, если бы я знал, как вам выбраться, я бы сказал. Честно. У нас даже инструкция есть для таких случаев. – Какая инструкция? – Если в плен попадаем, должны делать все, лишь бы жизнь сохранить. На все вопросы отвечать, любой обмен предлагать. book-read-ads – Обмен? Мы можем обменять тебя на нас? Пленник задумался, затем ответил неуверенно: – Не знаю. Я бы для виду согласился. А там пустил сонный газ. Но я не уверен, я в этом не спец. – А почему не уверен? – Тут корабль, тут правила построже. Никто никогда вот так на корабле не делал. Мясу… Простите, пленникам не разрешают лишнее рассматривать. Секретность сплошная. А вы, получается, весь отсек теперь знаете. На суше с этим проще, а тут за секретность трясутся. Строгие очень порядки. Нет, не выпустят таких, побоятся, что начальство взбеленится. Да я вообще не понимаю, почему сюда газ до сих пор не пустили. – Разве не вы должны были пускать? Ты и твой напарник? – Нет, конечно. Нас послали вход контролировать, так при биологической тревоге полагается. Газ пускают из центра. – Центра? – Место, откуда все контролируется. Это в герметичной части, на корме. Там есть отсек наблюдения, в нем мониторы показывают картинки с камер. Мяс… то есть пленники – это опасный груз. Никогда не знаешь, что могут выкинуть. У вас ведь у всех ненормальные способности. На фермах пленных местные проверяют, типа живые детекторы правды. – Ты о ментатах? – Да, так местные их называют. Но на кораблях запрещено держать персонал из местных. Даже вспомогательный запрещено. – Но Бабника вы на борт пропустили. – Бабника? – Местный тип, под которого мой товарищ маскировался, чтобы вы дверь открыли. – А, этот… Так ему никуда, кроме носа, доступа не было. И всегда с кем-то, одному перемещаться запрещено. Он вроде пассажира, которому не очень доверяют. Тут все под контролем, весь отсек в точечных камерах, на мониторах в отсеке наблюдения видно, что здесь происходит. Я понять не могу, почему до сих пор не поднялась тревога. – Я правильно понимаю, нас сейчас видно? – встрял Шуст. – Поднимите голову. Если увидите на потолке или под ним черную точку, это камера точечная. Все просматривается круглые сутки. Если пленные что-то задумают, об этом мгновенно узнают. Чак врезал в челюсть начавшему шевелиться второму внешнику и задумчиво заявил: – Я тоже не понимаю, почему сюда отряд спецназа до сих пор не прибежал. По-любому тянуть время нельзя. – Верно, – кивнул Шуст. – Нам везет, почему-то они еще не просекли, что происходит. Но это везение может закончиться в любую секунду. – Выскочим и за борт попрыгаем, может, и камеры по бортам нас не распознают, – предложил Чак. Карат покачал головой: – Там не человек следит, автоматика. Даже если на этом корабле со всей системой что-то не так, со второго засекут, он ведь рядом. Слишком рискованно, в воде мы ничего против них не сделаем. – Ну и что тогда делать? Так и ждать, когда тут каша завертится? – Есть идея… – задумчиво протянул Карат. – Но она маленько того… бредовая. – Да тут сплошной бред, давай валяй, – сказал Шуст. – Минуту, – попросил Карат и, вновь склонившись над пленником, спросил: – Сколько людей сейчас делом заняты и где они? – Вахтенная команда – двадцать восемь человек, включая нас. Пятеро на мостике, они в костюмах, остальные в закрытых отсеках. Тут все автоматизировано или управляется оттуда дистанционно. И сам корабль, и вооружение, и аппаратура вся. Даже беспилотники запускаются сами, из кормовой катапульты, их только принимать вручную надо. – Мостик, это там, где окна большие? – Да. Рубка или мостик, и так, и так называть принято. – Как на него попасть? – В надстройке все двери, которые впереди, выводят к лестницам. На мостик надо вверх. Лестницы, которые вниз ведут, почти все выводят к главному шлюзу. Это основной вход в закрытые отсеки. – При тревоге команда из него выскакивает? – Если надо – да. – Еще выходы из герметичных отсеков есть? – Шлюзовой на корме, он под грузы приспособлен, но и люди пользоваться могут. Еще два аварийных люка ближе к середине, но они без шлюза, разгерметизация и заражение отсеков пойдет, если открыть. – Корабли бронированные? – Конечно. Специально под местные условия сделаны, борта держат любой пулемет и малокалиберную пушку. Надстройки защищены хуже, но самые важные точки и там прикрыты.