– Ты о чем? – Не о чем, а о ком. О том типе, который вопросы по коту и Диане задавал. – Да ничего. Сказал ему, что если еще раз рядом замечу, одним недоумком в Улье меньше станет. – Всего-то? – А что мне было делать? Убивать? Да тут таких кадров половина поселка, если не три четверти. Гнилое место, зря мы здесь остановились. Я сказал Диане закрыться и дверь подпереть. Но думаю, мало это, надо всем в одной комнате залечь. Украдут малую, запросто украдут. – Она умеет с такими проблемами разбираться. – Ага. Но только не в тех случаях, когда спящей врежут по голове, а потом обколют крутой химией. Девочка с фиолетовыми глазами в таких краях – это хорошие бабки. Одно радует, что утром сваливаем. – Не сваливаем. – Не понял? – Да тут… – Карат, вздохнув от перспективы долгого разговора, был вынужден присесть и чуть ли не слово в слово пересказал последнюю беседу с Бабником. Шуст, внимательно выслушав, покачал головой: – Я хотел тебе предложить бахнуть по триста грамм. – И что? – Не, даже не уговаривай, теперь не предложу. Теперь сухой закон у нас. Вокруг происходят до того непонятные дела, что придется записываться в трезвенники. С трехсот грамм, конечно, не окосеешь, но лучше не рисковать даже по мелочам. – Я тут знаешь о чем подумал? Может, это за тобой что-то висит? – Ты в том смысле, что это в честь меня такие кружева плетут? – Ну сам прикинь расклады. Я здесь никому неинтересен настолько, чтобы интриги разводить. Диана – тем более, она почти с нулевой биографией. Остаетесь ты и кот. Гранд, мяукни, это ты кому-то сильно интересный? Не мяукаешь? Значит, поставлю на Шуста. – Да ты что? Прям вот так возьмешь и поставишь? А если я скажу, что за мной такие хвосты волочиться не могут? Карат пожал плечами: – Тогда у нас все без изменений. Как ничего не знали, так и не знаем. – Эх, говорил я тебе, не надо с ними связываться. – Вообще-то ты говорил, что килдингам верить надо. – Ты бы еще в окно это проорал, а то не весь гадюшник услышал мое мнение. Да мало ли что я говорил? Своей головой думать надо, хотя бы иногда. Я не люблю непонятные дела, а о таком Пастор не предупреждал. – Подозреваю, это спонтанно получилось. Мы оказались вовремя там, где им надо. И что-то за нами висит такое, что они используют. Кого-то на нас приманивают. – Кого? – Это ты у меня спрашиваешь? – Нет, блин, у кота. – Да я понятия не имею. Ты, Шуст, с первого дня меня знаешь. Не мог я таких хвостов на себя понацеплять, не было у меня возможности. – Поверь на слово, чтобы такую мощную движуху создать, надо кому-то отдавить трехметровую мозоль на самом любимом пальце. Я таких мозолей даже не видел ни разу, так что меня к этому не приплетай. – Это было всего лишь предположение. Я думал вслух. – Ты подумай о чем-нибудь другом. Поумнее. Знаешь, давай не станем показывать, что у нас нервишки гуляют. Спать завалимся строго по своим комнатам. Но будем по очереди дежурить. В конце коридора есть выход во весь торец на балкон, где кресла для курильщиков. Вот там я подежурю первую половину ночи, а ты вторую. – Да я сутки не спал, если сейчас залягу, поднимать из пушки придется. Лучше давай первую половину я, а потом уже отосплюсь. – Лады. Тогда я схожу насчет ужина почву прозондирую, а ты дуй к Диане, насчет ношения темных очков втык ей сделай. Ну и намекни, что спать здесь можно только одним глазом. * * * Странно, но, несмотря на нервирующую поездку и долгое время без сна, Карат ощущал себя бодрым как никогда. И это при том, что расселся в низком плетеном кресле с далеко откинутой спинкой, что настойчиво провоцировало вырубиться. Прям чудеса какие-то. Может, местный душ обливает такой водицей, которая напрочь снимает усталость? book-read-ads Нет, это и впрямь волшебство. А может, дело в малоподвижном образе жизни последних дней. Все ездил да ездил, почти не работая ногами. И даже за баранкой почти не приходилось сидеть, – другие возили. На поселок давно опустилась ночная тьма. Местные, дабы не возбуждать лишний раз зрительные рецепторы тварей, с освещением не перебарщивали. По всему периметру слабо просматривались непонятно для чего зажигаемые красные огоньки, от которых толку никакого. На все улочки и переулки несколько слабеньких огоньков, да кое-где полоски сияют, пробиваясь в щелях металлических ставен и неплотно прикрытых дверей. Пацифизм здесь если и присутствует, так исключительно в названии. Дома укреплены так, что каждый, в случае прорыва, может использоваться как самая настоящая укрепленная огневая точка. И на ночь их приводят если не в полную боевую готовность, то около того. Вот и гостиницу закрыли на массивные засовы, с которыми охранник провозился не меньше минуты. Карат прекрасно слышал это грохотанье. Никаких пьяных воплей во мраке, ни намека на дебоши. Карат уже третий час так сидит, а из веселого лишь однажды расслышал звук открывающейся пивной бутылки, – кто-то решил прямо на улице освежить горло. Шуст, похоже, дует на воду. Может, тут и встречаются ненадежные личности, но весь поселок подводить под криминальную базу – явно чересчур. Крепость на краю обитаемого мира. Конечно, тут попахивает вольностями форпостов, но все равно это место остается крепостью. Самая разная электроника и десятки бодрствующих дозорных обеспечивают безопасный сон поселка. А если подберется то, с чем они не сумеют совладать, отдыхающий народ оперативно организуется в боеспособный гарнизон. Вздрогнув от неожиданного прикосновения к ноге, тут же расслабился, еще не успев опустить взгляд. – Грант! Сволочь мохнатая! Ты так до инфаркта меня доведешь. Ну зачем от Шуста сбежал? Тут некоторые люди тобой интересовались. В мешок сунут и продадут институтским, для опытов. Тебе это надо? Кот на монолог Карата даже не оглянулся. Сел рядом с креслом и задумчиво уставился вдаль, на красные огоньки периметра. – Что, к местным кошкам сильно хочется? Все в гостинице сидят, вот и ты посидишь, не облезешь, Казанова хренов. Для твоего же блага. Уши кота напряглись, стали большими, как это случается у мяукающего племени только при сильном волнении. Карат, замолчав, уставился в ту же сторону, что и Гранд. Но куда там, человеческое зрение в таком мраке бессильно. Все те же красные огоньки вдали да несколько белых проблесков внизу, среди домов. – Что ты там такое увидел, серый? Тебя бы научить говорить, цены бы не было… Кот дернулся, попятился, выгнув спину. Шерсть поднялась дыбом, отчего и без того не маленький зверь превратился в здоровенную зверюгу. Вот тут Карата проняло по-настоящему. С Грандом он знаком давно и знает, что тот попусту паниковать не станет. Кот видит что-то такое, что ему не нравится. Он не боится других котов. И не боится собак, даже если те крупные. Задеть его за душу всерьез способны только зараженные. Причем не простые, а серьезные. Но откуда такая тварь окажется в поле зрения Гранда? Глаза у него, конечно, на вес золота, но даже с высоты этого балкона ему не разглядеть зараженного в ночи за пару километров. А подберись тот поближе, охрана это не проспит. В округе ни деревьев, ни кустов, ни травы высокой, – все скошено да вырублено и нашпиговано датчиками с камерами. Плюс мины сигнальные и противопехотные, плюс проволока со связками пустых жестянок, гремящих при малейшем прикосновении. – Серый, да что с тобой? Тут никого нет. Говоря это, Карат не переставал таращиться в сторону периметра и потому заметил, как погас, а затем снова разгорелся один из красных огоньков. Что это? Технический сбой? Показалось? Или кто-то, пробираясь по опаснейшей полосе смерти, на миг заслонил светодиод своим телом? Но почему не гремит сигнализация, не взрываются мины, не поднимается тревога, с включением прожекторов и грохотом крупнокалиберных пулеметов? Кот, забившись под стену, продолжал выказывать признаки величайшего волнения. И даже голос впервые подал – обреченно мяукнул. Тут уже Карат не выдержал. Достал рацию, нажал вызов раз, другой. После третьего она отозвалась сонным голосом Шуста: – Что, уже? Сейчас буду. – Стоять, я еще свое не отстоял. Просто приготовься. – А что такое? – На всякий случай. И Ди подними. – Понял. Это хорошо, что Шуст такой понимающий. Даже спросонья не стал осыпать лишними вопросами. Самое главное понял и на том успокоился. Сейчас оденется, если раздет, обвешается амуницией и прочим, пойдет к Диане. Там все будет нормально. Но если Гранд чудит из-за обиды на то, что не выпускали развлечься, Карату долго будут вспоминать его промах. Перед лицом шумно пролетела летучая мышь, заставив отшатнуться. Нервишки на пределе, Карат уже без Гранда начинает ощущать сгущающееся напряжение. Вот еще один красный огонек мелькнул. И еще. И следом два сразу. А вот на миг погас тусклый фонарь у КПП на въезде. Это не похоже на пробирающегося в поселок высокоуровневого зараженного, тот никак не сможет везде поспевать. Зато похоже на расшалившееся воображение. Накручивает себя, что неудивительно для человека, не спавшего толком больше суток. Заметить отсюда, чуть ли не из центра поселка, то, что не видит вся охрана – невозможно. Напряженные уши уловили звук, совершенно не похожий на тот, который можно услышать при открывании бутылки с пивом. Отрывистый стук арбалетного выстрела или что-то, очень на него похожее. Отбросив еще одну порцию сомнений, переключился на другой канал, вновь трижды прожал вызов. В голосе Бабника сна не ощущалось. – На связи. – Это Карат. Тут что-то непонятное происходит.