И непонятно. Изначально, по договору с Пастором, Карат планировал дождаться восстановления Шуста, после чего неспешно и с максимальной осторожностью двигаться на юг. Там, в стабе, указанном сектантом, следовало обратиться к нужному человеку. Тот организует пересечение самого сложного участка маршрута и вроде бы даст инструкции, как дальше, уже на другом берегу, отыскать великого знахаря. Причем насчет последнего пункта гарантий не было. Увы, но такие знахари полностью непредсказуемы. Сейчас он там, а через день исчезнет, и ищи его свищи… Да и там ли, вообще? Пастор весьма уклончиво отвечал. Складывается впечатление, что даже всезнающие килдинги в этом вопросе пасуют. Ролик, дежуривший на оружейном модуле, перекрикивая не слишком громкий шум мотора, сообщил: – Останавливаются вроде. А не, не останавливаются. Разворачиваются. Передний бэтээр какого-то разворачивается. И там какой-то черт нерусский вылез, машет рукой. Вроде нам машет, видно, опять радиомолчание устроили. – На кой он нам машет? – не понял Зырик. – А я че, знаю? Пообщаться, наверное, захотел. Скучно стало. Карат, высунувшись из люка, убедился, что Ролик не соврал. И правда, колонна, замедлившая до пешеходной скорости, машина за машиной, совершала разворот на сто восемьдесят градусов. Метрах в пятнадцати, на обочине, стоял мужчина-азиат и требовательно взмахивал рукой, подзывая к себе. Карат выбрался, неспешно подошел, на что тот недовольно заявил: – Не торопишься ты. Плохо это. Брюнет говорил, вам шибко торопиться надо. Так торопиться, будто от смерти убегаете. – А мы здесь все время от нее убегаем. Давно привыкли. – Плохая это привычка, погубит она вас. – Мужчина указал рукой вдоль дороги: – Дальше первый периметр начинается. Где-то километр до их поста остался. На посту остановят, проверят и пропустят. Стаб там совсем недалеко будет. Мне приказали вас только до этого места сопроводить. Я сделал, как приказано. Все, теперь разбирайтесь сами. Сообщив это, собеседник развернулся, ловко запрыгнул в дверь чуть притормозившего бронетранспортера, не оглядываясь, скрылся в недрах машины. Карат с некоторой растерянностью наблюдал, как вдаль быстро уползает хвост уходящей колонны. Но долго стоять не стал, потому как даже открытость местности не гарантировала, что здесь можно заниматься ротозейством. – Ну и что это было? – спросил Шуст, едва Карат забрался внутрь. – Это было теплое прощание. Сказал, что до поста осталось с километр, а дальше стаб. Получается, мы приехали. – Что-то лицо у тебя не блещет радостью по такому поводу. – А откуда радости взяться? Пастор нас не настолько любит, чтобы такой красивый эскорт организовывать. Но и пугать ему нас ни к чему. Раз им пришлось так поступить, значит, на то есть причины. Вот только что за причины?.. Поехали, чего стоим? – А ты точно уверен, что нам в стаб надо? Может, развернемся – да на восток, к морю рванем? У меня там, недалеко от Ростова, корефан есть. Если живой еще, поможет с переправой. Он пробивной, у него вечно все схвачено, должен знать, к кому там обращаться надо. – А ты уверен, что следующие килдинги, которым мы попадемся, окажутся настолько вежливы? Нас сюда не от нечего делать сопровождали, подразумевается, что мы в стаб отправимся, как договаривались. Знаешь, что про эти районы поговаривают? Говорят, что они считаются логовом килдингов. То есть их тут полно. Я такое слышал в лагере, когда снаряды искал. В общем, сейчас они нам вроде бы не враги, но дернемся в сторону, и отношение резко изменится. Так что едем дальше, как ждут от нас. Внимательно едем, ничего не пропускаем. Надо понять, куда мы на этот раз встряли. * * * Стаб выглядел оригинально. Должно быть, где-то поблизости при перезагрузках раз за разом прилетает крупный завод по производству бетонных конструкций, потому что на них тут, мягко говоря, не экономили. По дороге к поселку Карат насчитал три полосы препятствий, устроенных из густо натыканных железобетонных столбов, между которыми там и сям, не скупясь, натянули проволочные заграждения. Сам поселок окружала стена завидной высоты (естественно, железобетонная), с густо поставленными башнями. Не вышками, а именно башнями: капитальными конструкциями в несколько этажей, прикрытыми крышами и вынесенными чуть вперед. Даже издали можно догадаться, что там все до такой степени массивное, что можно неделю из гаубиц обстреливать, и этого вряд ли хватит для полного уничтожения. На некоторых стенах Карат наметанным взглядом разглядел следы характерных повреждений. Сюда действительно прилетали снаряды, в том числе приличных калибров. Значит, здесь, на краю обитаемой части региона, имеются противники, боевой дух которых ни высота стен, ни количество башен не останавливают. И можно легко догадаться, кого именно опасаются местные. Нет, не зараженных – само собой, это даже не обсуждается. С мертвяками говорят не языком, а оружием, с людьми же – все сложнее. И на первом посту, и на въезде в поселок спрашивали исключительно о мурах, причем в последнем случае за процессом наблюдал ментат, прикидывающийся рядовым бойцом. Карат уже научился вычислять «мозгокопателей» по характерным высокомерно-пронизывающим взглядам, – большинство не способно прятать свою сущность от окружающих. Стаб назывался Донской, и хотя до самого Дона отсюда еще не так уж близко, название получено по заслугам. Ведь это действительно последний стаб. Дальше тянется широкая полоса «ничейной земли», на которой разве что муры рискуют устраивать поселения, да и те не обосновываются всерьез. Дон – уникальнейшая водная преграда. Считается, что большей частью это действительно Дон – крупная европейская река с истоком на Среднерусской возвышенности и устьем на границе с Азией. Именно там, во множестве миров, слагающих Мультиверсум, располагается город Ростов-на-Дону. Есть он и в Стиксе, причем не в виде отдельного фрагмента, а целиком, громадным кластером, на котором размещаются сам мегаполис и часть прилегающей к нему густозаселенной агломерации. Здесь, в Улье, Ростов отделяет Дон от моря. Дальше – конец мира иммунных, ведь соленая вода плотно оккупирована внешниками. На столь открытом пространстве гораздо меньше проблем с зараженными и удобнее перебрасывать силы, меньше подвергаясь риску понести потери из-за пробравшегося сквозь защиту паразита. Поддерживать герметичность корабельных отсеков куда проще, чем обеспечивать биологическую безопасность на множестве единиц наземного транспорта. В Ростове Дон имеет минимальную ширину, несмотря на то что это пусть и не вполне классическое, но устье. И там же располагается единственная возможность перебраться с берега на берег, не замочив ноги. Целых пять разных мостов обычно загружаются. Дальше, восточнее города, Дон резко меняется. По какой-то причине в Улье действует неписаное правило, по которому обитаемые регионы, зажатые между Пеклом и Внешкой, разделяются еще и один от другого. Здесь границей выступает вода. Сотни и тысячи кластеров с фрагментами рек, озер и каналов сплелись в ленту, усеянную неисчислимым количеством островов, получившихся из сухопутных кусочков пазла. По какой-то непонятной причине здесь механизм Стикса не слишком старается состыковывать их идеально, раскидывает как попало. Хаос суши и воды, по ширине от одного-двух километров до десятков, местами даже под сотню. Где-то раздувается, где-то сужается и почти прямой линией протягивается на запад, уходя на территорию Пекла. Если тебе что-то понадобилось на юге, обойти эту преграду не получится: с одной стороны море и внешники, с другой земли тварей. И да, внешники прикипели не только к морю, их и на Дону хватает. По глубоководным руслам их морской транспорт забирается далеко на восток. Очень удобное место, ведь столь капитальная природная граница останавливает миграцию не только зараженных, но и иммунных. Тех же новичков здесь можно собирать толпами, главное – успеть добраться до них раньше тварей. Есть, конечно, мосты в Ростове. Хорошие мосты, по таким хоть на танке, хоть на карьерном грузовике проедешь спокойно. Но это очень и очень рискованная тема. Мегаполис, попадая в Улей, вскоре превращается в филиал ада, через который не всякая танковая колонна проскочит. Есть вариант подгадать под перезагрузку – ринуться через город сразу же, пока мертвяки не набежали, а жители не спятили. Так иногда и поступают караваны самых отмороженных торговцев. А отмороженные они потому, что проскакивать приходится под носом у внешников. Те, так же как зараженные, покидают кластер до перезагрузки, но затем быстро возвращаются, чтобы ловить таких смельчаков. Добавить поселения муров и публики, близкой к ним по моральному духу, и повышенную плотность откормившихся тварей, что неудивительно при такой огромной кормушке. book-read-ads В общем, Дон – нереально сложная преграда. И именно за ней, возможно, скрывается человек, которого считают великим знахарем. Пастор, предложив помощь своей организации в переправе, оказал бесценную услугу. В тот момент так показалось и Карату, и Шусту. А теперь вот не кажется. Происходит что-то мутное. * * * Шуст, обойдя бронетранспортер, задумчиво произнес: – На что угодно забьюсь, что у нас здесь все растащат. Даже трусы стянуть на ходу готовы, конкретно гнилой народец. Видал, как таращатся? Будто глазами воруют. Ну и место… Да я такую помойку первый раз вижу, а уж я помоек всяких навидался. Карат, оглядевшись, пожалел, что это сделал. И мысленно согласился с Шустом. Если снаружи поселок выглядел монументально из-за чуть ли не циклопических железобетонных конструкций, внутри он смотрелся убого, до омерзения. Начать с того, что местные, при таком обилии стройматериалов, не удосужились положить нормальное дорожное покрытие. Засыпали все улицы бетонной крошкой и на этом успокоились. Последняя густо пылила в сухую погоду, выедая глаза и заставляя чихать, и к тому же смешалась с навозом, производимым множеством коров и коз, которые шарахались по территории повсюду, и никому до них не было дела. Непонятно, что животные едят, нигде ни единого намека на сухую травинку не просматривалось. А уж про зелень можно не заикаться. Такое ощущение, что ее тут и не росло никогда. Зачем здесь вообще скотину держат? Нет, так во многих стабах поступают, но для животноводства устраивают фермы, а не выпускают буренок на улицы. Жилища из того же бетона выглядели донельзя примитивными гробницами, сооруженными исключительно для того, чтобы замуровывать в них спившихся бомжей. Карату приплати, ночевать не станет в таком. Депрессия с одного взгляда накатывает, куда ни посмотри… Шуст все продолжал и продолжал высказывать негативные мысли по поводу поселка, его обитателей и здешних перспектив: – Да они тут небось по ночам муровские флаги поднимают. А может, и днем. Змеиное гнездо, а не стаб. Я на Зырика с Роликом технику здесь не оставлю. И Диану тем более не брошу. Да и эти ухари уже глаза вывихнули. Так и смотрят, куда бы половчее свалить. Свободу почуяли, разговеться парням хочется. Они сами по себе, мы сами. Не, нельзя добро бросать. Кстати, ты за жемчуг можешь не переживать. Его точно не украдут. Ну или украдут с моего трупа. Есть кое-какие новости… На этих словах вид у Шуста стал загадочно-комедийным, словно у человека, который изо всех сил пытается выдать немаловажный секрет. – Что там у тебя за новости? – спросил Карат. – Я даже боюсь спрашивать, в какое место ты жемчуг засунул, но сам понимаешь – спросить обязан. – Умение у меня проклюнулось. Новое. Шуст почти перешел на шепот, что неудивительно. Уж больно тема личная, о таком трепаться не принято. – Дело, конечно, твое, можешь детали не раскрывать, но про жемчуг сказать придется. – Да что ты как неродной? В общем, тот недознахарь не такой уж криворукий был. Помог поначалу, а по дороге я уже сам до конца дело довел. Умение не считается шибко полезным, но и не пустое. Его называют «Карман». Слышал о таком? – Нет. Но подозреваю, что это как-то связано с хранением и переноской предметов. – Ну да, хоть умение и редкое, но догадаться несложно. Это как бы особый карман. Туда разную мелочовку можно помещать. При этом она словно исчезает. Что-то вроде завихрения в пространстве. Не спрашивай теорию, я тебе не физик. Хозяин в любой момент может достать вещь из кармана, но посторонний даже не поймет, что эта вещь существует. – Но на мертвом хозяине карман перестает работать? – Да, пропадает завихрение. Все, что в нем было, вываливается. Но пока я жив, жемчуг не стырят. Все до последней жемчужинки поместилось, можешь хотя бы за это не переживать. – Понял. Ладно, я сам схожу на встречу, а ты останешься с Дианой. – Сам? Смотри, чтобы тебя не прирезали за первым же углом. Тут это как высморкаться. По рожам понятно. – Не знаю, чего ты так придрался, но, как по мне, место ни разу не хуже Кумарника. А ты там нормально зависал. Помню, пил так, будто водяры никогда не видел. – А вот с чего мне там было переживать? За душой ни хрена, что с убогого возьмешь? А тут нам борта уже взглядами просверлили в девятнадцати местах. Даже за горючку спрашивать не хочу, в лучшем случае мочу коровью зальют, ее у них точно вдоволь. – Ладно, я пошел. Диану ни на минуту не оставляй. Место здесь и впрямь того… не для детей. – В Улье все места не детские. – Вот и не оставляй. * * *