– Ходовая повреждена. – Сильно? – Вряд ли. Похоже, одна из ракет попала в передний каток и сбила гусеницу. Его в сторону повело, завалился с насыпи. Так и лежит там, на боку. – Значит, не на ходу? – Не сгорел, а это главное. Думаю, механики у тебя найдутся, поставят на ноги. Танки здесь даже с памятников снимают, древние и ржавые, а этот, считай, новый и почти целенький. – Почти… – Ну так я и не прошу много. Бронетранспортер и по мелочи. – А что по мелочи? – Винтовку мою пусть найдут. Патронов к ней подкиньте, стволов несколько и боекомплектов для бортового вооружения. Ну и прожиточный минимум, а то мы без всего остались. Танк – это танк, он хорошо стоит. – Если рабочий, да, дорого идет, – согласился Расист. – Серьезный ремонт мы здесь не потянем. Улей пустоту не терпит, новые твари скоро набегут, силенок долго держаться у нас не хватит. Давай так: ты показываешь танк. Если он реально в тему, все получаешь. Если нет, извиняй, но броню я тебе не дам. Винтовку и пару стволов местных – без проблем. Я так понимаю, твои люди неподалеку, доберешься до них и на обычной машине, а там выкрутитесь как-нибудь. Если самим стремно, с нами можете вернуться. Но у нас тут кое-какие дела остались, задержимся. А это край Пекла, сам понимаешь, гарантии нормального возвращения не дам. Карат долго раздумывать не стал: – Договорились. Глава 11 Боеприпасы подручные Расиста не экономили даже по мелочам. Там, где можно спокойно обойтись незатейливым ударом кирки по башке, всегда предпочитали не напрягать руки. И их командир на такое расточительство помалкивал. Мало того, он даже не морщился при нескончаемых выстрелах. Похоже, это у них – обычный порядок, принятый в тех местах, где можно применять стволы без оглядки на нежелательный шум. Шикарно живут. Три десятка бойцов расходились от остановившейся колонны, будто фронт ударной волны, оставляя за собой ржавые остовы сгоревшей несколько дней назад техники и агонизирующие тела зараженных. Твари, перед тем как подохнуть, набегали со всех сторон. В основном, конечно, подкрепление получали от виднеющейся невдалеке окраины городка, но и другие направления вносили свою лепту. Как правило, на шум появлялась мелочь, но и приличные мертвяки наведывались. Со случаями посерьезнее справлялись крупнокалиберные пулеметы, а ради самого опасного клиента к избиению присоединилась зенитная пушка, установленная на грузовике. Тремя очередями из пары своих стволов она искалечила не слишком развитую и не слишком умную элиту, отважившуюся на самоубийственную атаку. Тварь потеряла подвижность, и ее легко добили гранатометчики. Карат в происходящем участия не принимал. Высунувшись из люка бронетранспортера, к приватизации которого уже мысленно примеривался, он крутил головой без остановки. Не потому, что наслаждался зрелищем, нет – он не праздный зритель. В этом полном сюрпризов мире избиение младенцев может в один миг превратиться в избиение младенцами. И этот миг важно не пропустить, ведь с каждой секундой промедления новое знание будет обесцениваться. А с ним и твоя жизнь. Быстро понял – быстро убежал. Затормозил – умер. В Улье все просто. Слова Расиста подтверждались. Несмотря на продолжительную стрельбу из шумного оружия, зараженных набегало немного. Такое ощущение, что дело происходит на подступах к сильному стабу, окрестности которого периодически зачищаются. Да и тварей развитых повыше начинающего лотерейщика совсем уж маловато. Для преддверия Пекла – фантастическая картина. Ну да и с чего стронгу врать? Карат не видел ни единой причины. Нет, понятно, что Расист может темнить, но его объяснение этой странности выглядело убедительным. Оказывается, орда – не только явление, близкое к самым разрушительным стихийным бедствиям, но и прекрасная возможность для понимающих людей. Всего-то и надо, обойти вал тварей стороной и дальше двигаться там, где они только что все опустошили. На словах выглядит просто, но на деле это все равно как в горах от снежной лавины уклоняться, если не сложнее. Чуть заденет, и получай двойную порцию отборнейших неприятностей. За неимением новых целей стрельба стихла. Лишь в стороне городка виднелась пара торопливо ковыляющих доходяг, но этим пустышам потребуется несколько минут, чтобы добраться до места. И получить свое. Люди Расиста будто управлялись телепатией. В один миг часть их сорвалась с позиций и приступила к осмотру техники. Причем не только перевернутого танка, но и всей прочей, сгоревшей и разбитой. Мародерствуют грамотно, стараясь ничего не упустить. Где-то могут остаться неразорвавшиеся боеприпасы, где-то дефицитными запчастями разживутся. У стронгов на такое рука набитая, им нередко доводится обшаривать поля сражений. Расист, высунувшись из соседнего люка, с нескрываемой досадой произнес: – Танк сейчас поставим, проверим, но уже могу сказать, что нам он пригодится. – Ты что, не рад этому? – Да как бы тебе сказать… С одной стороны, танк стоящий. Не старье, следили за ним как надо. Можно неплохо загнать в нормальный стаб, можно самим применение найти. Разберемся. Но я так понимаю, ты сейчас свое получишь и в темпе свалишь? – А какой смысл мне задерживаться? Или ты по мне скучать собираешься? – Не так чтобы очень. Понимаешь, такие, как ты, на дороге не валяются. И раз ты до сих пор жив, ты, получается, вдвойне интересный кадр. book-read-ads – Завербовать размечтался? – Колхоз – дело, конечно, добровольное. Но если надо, я могу быть хитрым и убедительным. Допустим, если тебе на уши присесть на несколько дней, может, что-нибудь и выгорит. У тебя, Карат, глаза волчьи, выдают они тебя… с потрохами выдают. Можешь из себя теленка изображать перед кем угодно, но передо мной номер не выгорит. Не знаю, куда ты там податься собираешься, но от себя тебе не сбежать. Ты, Карат, хищник, а не травоядное. Может, и не лев, но и не хорек. Допустим, волк. Как тебе волк звучит? Норма? Нам, стронгам, волчары всегда нужны. Да они везде тут в цене. Но у нас приподнимешься быстрее, не последним человеком станешь. Стронги – это всегда и везде почет и уважение. И возможности интересные. Неправы те, кто говорит, что у нас нет своей организации. Есть она, просто так получается, что без центра. Мы в этом близки к институтским или килдингам, у них тоже сети далеко раскинуты, а рыбака при сетях не видать. Ты можешь перебраться на север или юг, и стронги местные станут держать тебя за своего. Мы – сила. Я не знаю, какие и с кем у тебя терки, но с тем же Бироном вопрос решим четко и быстро. Он только рад будет, в его интересах не затягивать время, когда с нами дело имеет. У нас ведь самые отмороженные психи собираются, в том числе элитные бойцы, много чего умеющие и много на что готовые. Ты часто видел, чтобы народ вот так под самым Пеклом ходил? Вразвалочку, походкой матроса в порту, не оглядываясь на каждом шагу. А у нас это – обычное дело. Я вот уже третий раз вижу такую броню. – Расист похлопал по крышке люка. – Мы этим хламом всех барыг заваливаем, а расходов на добыче почти нет, сам видишь. В общем, если от Бирона отмазаться хочешь, можешь забыть про него. Разберемся. – Бирон для меня – не проблема. – Думаю, ты сейчас для красивого словца это сказанул. Запомни, Карат, Бирон всегда будет твоей проблемой, что бы ты там себе ни надумал. Он кваз, а квазы, это самые злопамятные твари в Улье. Он год может лучшим другом притворяться только ради того, чтобы ты спиной повернулся. Трепался раз один парнишка начитанный про времена древние. Про то, какими злопамятными бывали евнухи при гаремах. Может, врал, не знаю, но это очень похоже на квазов, ведь они, по сути своей – местные кастраты. Лишь у некоторых с бабами какие-то шансы есть, да и то только у начинающих. Ну и не со всякой бабой, конечно. – Если так, получается, мне защита от стронгов ни к чему. Все равно ведь рано или поздно он дождется, когда я спину подставлю. – С одной стороны – так. С другой, если ты с нами, ему долго ждать придется. – Я тебя понял. Без обид, но нет, не могу. Дело не в Бироне, мне и впрямь здесь нечего делать. Дальние края зовут, дело у меня там… важное. – Да какие у тебя дела могут быть в дальних краях? – А какие у тебя здесь? Хабар собирать? Так сам говорил, что это попутное занятие, не за хабаром пришел. Видел у тебя машину приметную, на таких институтские катаются. Думаю, места под Пеклом для них интересные. На институт работаешь? Не отвечай, не надо. Я тебя о твоих делах не спрашиваю, ты меня о моих не спрашиваешь. Все нормально. – Ненормально это. Не по-человечески. Слишком мы много темним. Здесь все темнят. Может, мы уже давно узнали секрет, как отсюда выбраться и зажить красиво, да только секрет этот по миллионам мозгов раскидан, а объединять знания хозяева этих мозгов не торопятся. Да, ты прав, меня институтские слегка припахали. Ты видел в том дворе черную машину? – Да, одну. – А всего их три. Это все они – целый отряд собрали. Чем здесь занимаются, мы не спрашиваем. Только догадываться можем. У меня вот догадаться не получается. Вижу, что район этот чем-то многим интересен. То на скребберов здесь охотятся, то на тебя, то какие-то непонятные военные с непонятными калибрами появляются. Это только то, что я приметил из странностей. – Можешь добавить к ним перебитую команду паломников. – Каких паломников? Отрицатели? – Они самые. – Далеко? – Там же, где и неназываемый. Очень похоже, что он поработал. – Да уж… и правда интересные места… Все интереснее и интереснее. Что-то еще вспомнишь? – Вроде больше никого не встречал. Колхозники еще крутились, но это было уже не очень близко. – Да я их за людей не считаю, они так близко к Пеклу за бочку жемчуга не подойдут. – Больше никого не замечал. Считай, все, что знаю, рассказал. – Думаю, институтские знают больше. – Ты им обо мне говорил? – Зачем? Они ведь не спрашивали. Мы для них все на одну рожу, одним больше или меньше, им не заметить. Наше дело – держать периметр там, где они скажут. Ну и сопровождать их машинки туда и обратно. Платят неплохо, иногда ценную информацию подкидывают, я доволен. Ну а тебя зачем куда-то несет? Ты даже если на таком танке кататься станешь, ни хрена это не спасет, если кому-то понадобишься. – Проблемы у меня, – решил ответить Карат, не вдаваясь в лишние подробности. – Все из-за той жемчужины. – А что не так? В кваза ты, как я вижу, не превращаешься. Да и по срокам давно риск обращения прошел. – Дело не в этом. Ты ведь про хигтеров знаешь. Может, слышал, что у них все не так, как бывает у нормальных иммунных. Знахари только рожи отводят и хрень всякую несут, когда вопросы по теме задаешь. Дали один дельный совет, найти редкого спеца. Без него, мол, никак. Вот и надо к нему съездить. – Редкий спец, это, случайно, не великий знахарь? – Ну да, он самый. Получается, ты и без меня все знаешь. – Да хрен я что знаю. Так… слышал краем уха. И далеко ехать намылился? – Считай, за край света. – За край? Понимаю… Что, совсем никак по-другому не разобраться? – Я пытался. Но никак… – Тогда ты попал. – Мне это уже говорили. – Карат, даже обычные знахари слегка не в себе, а великие – отдельная тема. Это как снежный человек – кто-то вроде его видел, кто-то верит в них, остальные посмеиваются да пальцем у висков крутят. Вроде бы на определенном этапе развития дара, их со всех сторон начинает давить Улей. Через нас давить. Не просто давить, а прессовать. По полной прессовать. Они ведь видят сразу у всех что-то такое, что с нами вытворяет этот мир. И это их напрягает так же, как нас напрягает жить в квартире, где все соседи круглые сутки долбят бетон перфораторами. Вот и пропадают, не попрощавшись. Сваливают туда, где иммунные со всех сторон не давят. Но это не точно, это мне один знахарь выболтал после того, как полтора литра ирландского высосал. Минут за десять все бухло ушло, я воду медленнее лакаю. Хочешь верь, хочешь нет, за что купил, за то и продаю. Так, значит, уболтать тебя шансов нет? Попала шлея под хвост, теперь только вперед? Последние слова Карат услышал, но они проскочили мимо сознания. А как им не проскочить, если увидел такое, во что поверить не мог. Руки сами потянулись глаза протереть.