Ну да — не хотят знакомить шкуры с арбалетными болтами, к тому же шкуры друг другу не портили, обид нет. Обычно ваксов последнее не останавливало, но здешние троглодиты чуть ли не во всем уникальны. С волками жить — по-волчьи выть. Рогов, не один месяц имея дело с волосатыми, много чему научился, в том числе и от них. И потому тихо произнес: — Грач, выходи первым. Возьми из связки три копья, положи их на полпути к их лагерю. И не спеша возвращайся к нам. — Зачем? — За тем, что нам надо ноги унести без проблем, а здесь три селения ваксов рядышком, это может стать проблемой. — Неси-неси, — поддержал Рогова Киря. — Этих мы вместе били, волосатые считают, что им тоже доля полагается. Вон как старший волосатый косится, явно чего-то от нас ждет, и понятно чего. Хотя по мне, три — многовато. Незачем этих обезьян так подогревать. — Шевелись уже, — не выдержал Рогов. — Мы так до вечера топтаться будем. Грач быстро преодолел несколько десятков шагов, остановился примерно на полпути к лагерю дикарей, бросил под ноги копья, развернулся, направился назад. Ваксы, отложив свои дела, наблюдали за ним очень внимательно, но нападать не торопились и помалкивали. Тот же вакс, который после боя выступал с непонятной речью, отделился от остальных, направился к людям, всем своим видом демонстрируя, что смелее него никого во Вселенной нет и быть не может. Хотя по тому, как сжимал трофейный топор, понятно — нервишки шалят. Что это за племя — непонятно. Обычно их легко различать по татуировкам, некоторые даже на уши ухитряются наносить, но здешние рисованием по коже не слишком увлекаются. Что-то вроде простой синей змейки, обвивающей правое запястье, и больше ничего. По меркам тех дикарей, которые обитают севернее — несусветная скромность. И еще это первые троглодиты, у которых ярко выражена слабость к сложным прическам. Они почти всегда обходятся запущенным колтуном, гораздо реже устраивают что-то вроде неряшливой гривы. А у здешних назад свисает ненатурально ровный раздвоенный хвост — похоже, маслом или чем-то вроде него форму придают, да еще и густо оплетают тонкими черными бечевками. Причем такое можно наблюдать лишь у взрослых мужчин и у баб, а молодежь вообще к волосам не прикасается, их головы разве что ветер причесывает. Далековато земляне забрались, раз даже ваксы здесь не такие, как везде. Дикарь остановился над брошенными Грачом копьями, покосился вниз, презрительно скривился, что-то торопливо и громко проговорил. — Половину слов впервые слышу, половина непонятно к чему сказана, — «перевела» Кэт. — Мне кажется, у этого племени своя грамматика, такого странного построения фраз я ни разу не встречала. Все с ног на голову перевернуто, плюс измененные туземные словечки проскакивают. — Он говорит, что мы маловато железа оставили, — уверенно заявил Киря. — Скажи ему, что прокурор добавит, — буркнул Сусанин. — Я в языках не силен. — А чего тогда умничаешь? — Да тут даже дубоголовый поймет, у него поперек морды аршинными буквами все написано. Аж трясется от жадности. — Кэт, ты сможешь ему сказать, что мы это оставляем им, а сами уходим? — спросил Рогов. — Без споров, просто эти слова — и ничего больше. — На его наречии не смогу. Но могу сказать так, как ваксы на севере говорят. — Ну скажи хоть так, должны же они хоть немного разбирать язык соседей. Кэт чуть подумала, подбирая слова попроще, затем быстро высказалась, даже Рогов все понял: четко, ясно и обошлась без витиеватых фраз. Выслушав ее ответ, дикарь скорчил свирепую рожу и затянул длинную речь, из которой, разумеется, никто, включая много чего знающую девушку, ничего не понял. Но, судя по жадной роже, речь все о том же — маловато дали. — Ты можешь сказать, что мы дадим еще каплю железа, но в следующий раз давать его будем уже не в дерево, а в их тела? — спросил Рогов. — Я даже по-русски не поняла, что ты имеешь в виду, — ответила Кэт. — Мазила, выстрели вон в то мертвое дерево. Не промажешь? — Обижаешь. Но болт из него хрен потом вытащишь, только рубить. — Это уже не наша забота, другие вытащат. Стреляй. Болт с громким стуком завяз в сухой, но не трухлявой древесине, а Рогов вновь обратился к Кэт: — Покажи на дерево и скажи то, что я тебе сказал. Теперь точно поймет. Дикарь, выслушав Кэт, неспешно подошел к дереву, потрогал засевшую в нем сталь, покосился на людей задумчиво, будто что-то мысленно прикидывая. Затем вернулся, поднял копья и, ничего не сказав, так же неторопливо направился к своим. — И что это значит? — спросил Грач. — Он показал, что они приняли то, что мы им выделили. Между нами нет ссоры, — ответил Толик. — У дикарей такой обычай. — Мы теперь у волосатых почти что свои: вместе от гопников отмахивались, — добавил Киря. — Может, даже друзьями станем, будем бухать на одних полянах и вместе коптить соленую человечину. А что это за типы были? И чего они на нас накинулись? — Все вопросы потом, — ответил Рогов. — Уходим, пока он опять не начал канючить: железа мы себе куда больше прихватили, а глаза у него жадные. book-read-ads Глава 11 — Мнардир говорит, что воды соленого озера не такие спокойные, как прежде. Многое изменилось после страшной эпидемии. Той самой, во время которой город разграбили ваксы. Там, далеко на юге, на выходе в море располагается узкий извилистый пролив с коварными течениями и опасными скалами. При сильных ветрах с запада или востока он становится непроходимым, иногда им приходилось по несколько дней дожидаться изменения погоды. Дальше кораблям оставался один путь — строго на восток вдоль берегов. И так до устья Фреоны. По ней можно подняться до многих стран, также можно морем идти дальше на восток, где берег резко заворачивает и ты попадаешь в южные земли, где живут люди другой культуры. Так вот, побережье от пролива и почти до устья Фреоны во все времена было почти диким. Людей там обитает немного, они примитивные и агрессивные, сами ничего делать не умеют, грабят у других. В многочисленных бухтах можно укрывать целые флотилии быстроходных кораблей и лодок. Этим с давних времен пользовались морские грабители. Они любили караулить корабли, возвращающиеся из соленого озера. Удачливые добытчики везли сиды и золотой песок, а это лакомая добыча. Поэтому капитаны старались не ходить в одиночку, собирались караванами. Пираты скалистых берегов грабили отбившихся в непогоду и угодивших на камни, серьезная добыча им обычно не по зубам. И к соленому озеру не ходили по той же причине: здесь слишком много кораблей и боеспособных людей, умеющих за себя постоять, к тому же пиратские корабли не приспособлены к долгим походам. Так было раньше, но сейчас они понемногу учатся удаляться от своих берегов. Рогов, не выдержав, перебил Кэт: — Я, кажется, понял. Людей здесь стало мало, и местные пираты обнаглели, начали заходить в озеро. Но мне непонятно — какой в этом смысл? Раз мало людей, значит, добычи тоже мало. — Не перебивай. — Ладно, извини, слушаем дальше. — Не все так просто. Да, пираты остались без привычного источника доходов, а жить им на что-то надо. Некоторые шайки занялись бизнесом по доставке зеленого мрамора. Его очень хорошо берут в южных странах, а проще всего добывать здесь, тем более что он уже обработанный. Очевидно, ваксы, с которыми мы сегодня столкнулись, работали на пиратов. Это, скорее всего, одно из восточных племен, их много приходит в последнее время. Здесь нет хайтов, а местные ваксы слабы, они не умеют действовать большими силами, да и понесли серьезные потери во время штурма города. Восточные гораздо умнее и хитрее, они часто сотрудничают с людьми и всегда ведут себя честно. Возможно, на них напала другая шайка, или та шайка, с которой они ведут дела, почему-то решила ударить в спину. Может, платить уговоренной цены не захотели, может, есть другая причина. Все что угодно могло произойти. Но в том, что это именно пираты, Мнардир почти не сомневается. Именно они любят использовать лодки с загнутым носом, и здесь у честных людей не принято нападать на других. А эти сразу на нас развернулись, с ними явно что-то нечисто. — То есть здесь мы можем повстречаться с умными ваксами и пиратами? Ну прелестно, а я-то уже почти поверил, что мы тут землю обетованную нашли. — Рогов, и тех и других не так много, такой силы, как у нас, здесь ни у кого нет. Мнардир говорит, что мы можем построить город лучше прежнего и вернуть жизнь в эти места. Без нас они обречены на годы дикости — слишком далеко, слишком опасно, ни одна страна не любит связываться с такими трудными проектами, во все времена люди на свой страх и риск сюда приходили, а сейчас почти не приходят, последняя эпидемия все сильно усложнила. — Жаль, что у этих ваксов другой язык. Хорошо бы с ними заключить договор. Готов им даже остальные трофеи оставить, лишь бы не возникли проблемы. — Ваксов бояться начал? — удивился Киря. — А я уж думал, что волосатыми у нас даже детей не напугать. Удивил, крепко удивил. — Я просто не хочу проблем. — Так это разве проблема? — Маленькая, но проблема. Мы у себя до сих пор не смогли ее решить до конца, так зачем нам еще здесь с волосатыми разбираться? Переселение такой толпы — серьезное дело, даже мелочи могут помешать. К тому же если здешние ваксы способны соблюдать договоры, это может сыграть нам на руку. Нам не помешают соседи, которых не надо опасаться и которых можно использовать в разных делах. — В каких таких делах? — Да о тех же пиратах могут предупреждать, или о хайтах, если те и сюда доберутся. Разговаривали, не рассевшись кружком вокруг костра, а работая не покладая рук. Сегодняшняя стычка показала, что местные ваксы могут влет собирать приличнейшие группы ради совместной деятельности, а уж для войны еще проще организуются. И что у них на уме — никто не скажет. По аналогии с их северными сородичами можно не сомневаться, что при наличии достаточных сил нападут при первой возможности. Потому не стали двигаться вверх по реке. Ее берега обхожены и обжиты, у людоедов это излюбленные места, такого шикарного водоема ни за что не проигнорируют. Направились параллельно ей, выбирая участки, где развалины не превращались в удобный для организации засад лабиринт. А дальше нырнули в лес и вскоре достигли подъема, где начинался светлый сосняк. Здесь и пришлось остановиться. Плевать, что место без воды, это можно легко перетерпеть, запас в бутылках остался. Слишком быстро сгущаются сумерки, того и гляди стемнеет как в гробу, а в ночную пору среди деревьев не побродишь. Лес чистейший, кустов практически нет. И можно передвигаться бесшумно — подушка из мягкой хвои способствует. Даже если наступишь на упавшую ветку, не факт, что получится громкий звук, потому как ежедневные дожди на совесть все вымочили, палки хрустят неохотно и далеко не все. Отсыревшие гнилушки пылают повсюду призрачными огоньками, вот от них хоть какая-то польза есть. Пусть света дают немного, зато подкрадывающийся к лагерю злоумышленник будет неизбежно закрывать их своим телом, а такое бросается в глаза. Но незаметно никто не подкрадется. Лес туристами не освоен, хвороста вокруг видимо-невидимо, знай себе собирай да наваливай в круг, переплетая со стволами деревьев и редкими кустиками. Изгородь так себе, ее легко преодолеть или раскидать, да только нашумишь при этом на всю округу. К тому же невысокая, в темноте она скрывается на фоне земли, гипотетический злоумышленник до последнего не сможет догадаться о препятствии на его пути. Простая и эффективная изгородь с активированной сигнализацией. Вот за сооружением нехитрой изгороди и обсуждали встречу с ваксами и пиратами. До этого возможности как следует поговорить не было, шагали далеко и быстро, спеша до темноты как можно дальше уйти от места стычки. Троглодиты по ночам шастать не любят, разве что в проверенных местах рискнут себе это позволить и только после тщательной подготовки. Если и завтра поддерживать хороший темп, есть шанс еще до вечера выбраться с территории племени «причесанных». Ваксы редко преследовали землян сутками, только если те сильно досадили и соотношение сил позволяло рассчитывать на сокрушительный разгром. Плюс немаловажен вопрос перспективы трофеев — без надежды ими обзавестись не очень-то хочется лезть в бой. Местных земляне пальцем не тронули, тем незачем на них серчать. Разве что вопрос дележки металла мог задеть, но вроде особой обиды не осталось. Но все равно лучше в этих краях не задерживаться: как ни крути, а это все же ваксы — не привыкли земляне с волосатыми дружить, а вот ненависти хватает. Да и смысла задерживаться нет — все, что надо, люди уже выяснили. «Причесанные» не стали преследовать. Но и в покое землян не оставили. Эффектно и мирно продемонстрировали, что именно они хозяева этих мест, именно с ними тут следует считаться в первую очередь. И каким же образом? Самым простым — в кромешной тьме посреди сырого леса разыскали крохотный лагерь, где даже костра не разводили во избежание риска обнаружения. При этом ухитрились подойти беззвучно, сделать свое дело и уйти так же незаметно. И какое же дело? К счастью — вовсе не кровавое и даже не черное. На рассвете Толик, стоявший на часах, заметил перед изгородью предметы, которых вчера там не было и не могло быть. Подняв остальных, он побожился, что ничего не видел и не слышал, наверняка кто-то проворонил гостей не в его смену. Но это и другие утверждали, так что концов теперь найти не получится. Да и стоит ли искать? Случайных людей в отряде нет, никто не станет спать на посту, пренебрегая охраной лагеря от опасностей чужих земель, все проверенные не по одному разу. Очевидно, у здешних ваксов имеются специалисты по таким сюрпризам. Интересное племя. Мягко говоря — необычное. Сюрприз безобидный, его даже приятным можно назвать. Кто-то оставил немаленький сверток из бересты с нехитрыми продуктами дикарского рациона: печеной рыбой и птицей, лесными орехами в грубом туеске и съедобными корневищами — что-то вроде мелкой жилистой редьки.