— Я знал, что тебе понравится. — А вы не пробовали этого Цыпу убить? — Зачем нам это надо? — Хотя бы ради бивней. — Не все в этой жизни измеряется деньгами. — Почему ты об этом не вспомнил, когда меня грабил?! Я ведь почти все деньги тебе отдал! — Из головы вылетело, уж прости. — Он ведь опрокидывает лодки, наносит ущерб. — Наши не опрокидывает, мы с ним научились уживаться. А вот если кто-то чужой лезет на наши делянки, получает тот еще сюрприз. — Так он у вас вместо цепной собаки? — В самую точку попал — он наш главный песик, мы все его обожаем. Бывает, даже подкармливаем. Цыпа до безумия обожает копченую лососину, за нее он готов от рассвета до заката хвостиком вилять. Всегда возим кусочек с собой. Кинешь перед носом, и лодка ему уже неинтересна. — А я-то голову ломал, что же вы делаете, если эта гора мяса застает вас при безветрии. Других чудовищ тут нет? — Будешь много о них говорить, обязательно появятся. — Ну да, вы, моряки, народ суеверный. — Я — нет, я просто шучу так, а ты поверил. Что тут делать чудовищам? Морская вода быстро разлагает пепел, здесь он не успевает накапливаться. Только в концовках фиордов лежит на дне, но это на самом юге, среди снегов и льда. Царство вечного холода и могильного покоя. Если хочешь сгинуть в зубастой пасти, попробуй добраться туда по воде. Там и плавающих и летающих тварей хватает, они вечно голодные и злые, как взбесившиеся псы. — Я видел летающую возле начала фиорда. — Такое тоже бывает, если берега в заразе. — Вон тот узкий залив — вход в первый фиорд. Я был здесь пять дней назад. Дальше таких фиордов будет три — считая этот. — Я знаю. — Откуда? Ведь третий не нанесен на карту. — А ты когда-нибудь видел, чтобы я смотрел на какую-то карту? Все хранится здесь. — Псегрест постучал себя по голове. — Видел его? — Ага. — Видимо, из-за таких, как ты, о нем много говорят. Слухи ходят. — Вот и до меня они дошли три года назад. Всегда интересно было узнать, есть ли он на самом деле, пришлось сходить проверить. — Так почему его не нанесли на карты? — Я что тебе, картограф? — Ну мог бы им сообщить. — Ну да, конечно. А кто мне за это заплатит? Цыпа, что ли? — Это вряд ли. — А то я не знаю. Мне платят за икру стриги, за жирного лосося, за акулий плавник и печень намбы. Такие чудные наниматели, как ты, нечасто заявляются. Пусть эти картографы покажут монеты, я им и про третий фиорд, и про что угодно расскажу. А даром можно только за амбаром. — Почему твоя лодка называется «Агат»? — Тебе не нравится название? — Хорошее название, но как-то с тобой не вяжется. — Вяжутся шелудивые собаки на помойке, а я несколько лет махал кайлом, добывая радужные агаты. — Шахтер? — Хуже. book-read-ads — Это как? — Говорят, что ты сюда попал в заколоченном деревянном ящике. Так и было? — Да. — Меня тоже привезли в таком же ящике. — Ты был рашмером?! — Нет, мне не запачкали кровь пепельной гадостью. Для рашмера я рылом не вышел, а вот для каторги подошел в самый раз. Теренгерские рудники, ты о них еще не раз услышишь, там есть все или почти все — от честного олова до проклятых магических камней. — А я думал, что ты все время был моряком. Не представляю тебя без моря. — Когда я вышел, у меня не было ничего, кроме штанов, на которых не осталось места без заплаток, и такой же драной куртки. Ни обуви, ни шапки, ни самой мелкой монеты в карманах. Да и самих карманов не было. Я тогда был таким худым, что подрабатывал, выступая ходячим скелетом на ярмарочных представлениях. Не веришь, глядя на мое пузо? Но так все и было. В моей первой хижине не выживали мыши, им там нечего было жрать. Первый раз набил брюхо, только когда добрался до моря. Я тогда залез в воду по пояс и не чувствовал ее холода, хлопал по ней ладонями и смеялся как ребенок. Она пахла солью и йодом — лучший запах для мужчины. Я объедался сырыми устрицами, меня тут же рвало, я полоскал рот и вновь брался за раковины. И мог заниматься этим часами. Вот тогда я сказал себе, что теперь до самой смерти не оставлю соленую воду, в ней вся моя жизнь. С тех пор держу слово. Ты хвалился, что знаешь, как ходить по Чечевице. Не хочешь рассказать? — Я не хвалился. Просто знаю. — И в чем твой секрет? — Надо избегать активных фаз прилива. Чуть что, выбираться на сушу и пережидать, а двигаться только при спокойных паузах. Тогда никакого риска. — А спину не надорвешь лодку таскать? — Я же не просто так просил брать самые легкие. — Глупый способ. — Но он сработает. — Да, но нам это не надо. Тебе ведь говорили, что я лучший? — Трульв просил отдельно упомянуть, что именно он первым мне это сказал. — Похвала трусливого заморыша не греет душу. Ничтожный сухопутный червяк, его слова дешевле конского навоза. А вот с тобой все иначе, я должен тебе доказать. — Я и так верю, что ты лучший, не надо мне ничего доказывать. Просто побыстрее доберись до острова и не утопи нас под дороге. — Да, Трой, верно, я лучший. Лучше всех. — Псегрест хохотнул, в глазах его сверкнули безумные искорки. — Так почему ты думаешь, что я буду двигаться с остановками, будто жалкая сухопутная черепаха? Слушаться какого-то прилива? Нет, Трой, лучшие так не поступают, мы всегда и во всем выше других. Я покажу тебе, как надо оседлывать приливные валы. Только учти, что даже те, которые считают себя прожженными моряками, глядя на такое, визжат, будто продажные девки, которым пару грошей не доплатили. — Я визжать не буду, даже не надейся. — Да хоть весь на поросячий визг изойди, но не убирай руку с рукояти меча. — Ты собрался с кем-то драться? — Это Краймор, Трой, а слева тянутся зараженные берега. Без тебя я бы сюда не пошел. У ребят во второй лодке дома остались сварливые жадные жены и оравы вечно голодных детей. Я, может, и бессовестный псих, но будет неправильно оставлять их вдовами и сиротами. Так ты готов? — К чему? — К тому, что мы пойдем по-настоящему. Можешь не отвечать, потому как согласишься ты или нет, для меня без разницы. Лучшие иначе не ходят. * * * — Крепче! Крепче держись, если не хочешь еще раз искупаться! — с безумным смешком в голосе заорал Псегрест. Трой, намертво вцепившись в оттяжку, перекрикивая рев ветра, ответил: — Если буря чуть усилится, я улечу в небеса вместе с парусом! — Что ты сказал?! Буря?! Да разве это буря?! Легкий ветерок для маленьких девочек! Да и тебе не привыкать летать! — Я уже жалею, что рассказал про ту ящерицу-птицу! — Рано жалеешь! — Не рано! — А я говорю — рано! Как вернемся, всей округе расскажу, что прославленного убийцу кровососов, как щенка, потрепала какая-то ощипанная курица! Она тебя едва без штанов не оставила, о таком всем интересно будет послушать!