Трульв покосился на священника, но тот на него не обращал внимания. Сидел себе тихонько, потягивал вино, и в глазах его плескался великий океан счастья. Толстяк перевел взгляд на Троя: — Скажу прямо: Эттико я уважаю. Да нашего малого все уважают. Человек с огромной душой. Но ради какой-то девчонки, которая не пойми кто, никто из серьезных ребят не пойдет к Чечевице ни за какие деньги. А несерьезным сколько ни плати, толку не будет, не для них такая работенка. Да и, глядя на твой засаленный плащ, не вижу яркого блеска денег. Не то дело, чтобы проворачивать без оплаты. Трой молча положил на стол раскрытую коробочку. — Что это? — Магическое устройство. Посмотри сам и оцени. Трульв осторожно взялся за коробочку, поднес к лицу, заглянул, почти мгновенно покачал головой: — Великим сокровищем это не назовешь. — Так и плыть нам всего ничего. Причем я знаю, как сделать так, чтобы все прошло без риска. Почти без риска. Могу рассказать. — Не надо распинаться передо мной, я не сую нос в морские дела, вода — не мое. За такую побрякушку для похода к Чечевице не нанять даже несерьезных. Но главная загвоздка вовсе не в деньгах, я уже говорил. Ты кто вообще такой? Тебя здесь кто-нибудь знает? — Только преподобный Марфестен. Я недавно в ваших землях. — Вот и я о том же. У тебя нет ни капли авторитета, за тобой никто даже в ближайший нужник не пойдет. Или выкладывай гору серебра, которой у тебя нет, или забудь про лодки. Не будут серьезные ребята за просто так вести с тобой крутые дела, они и за большие деньги нечасто на такое соглашаются. — Раз ты до сих пор со мной говоришь, то все еще заинтересован. — А я не говорю, я просто общаюсь. Ну и как-то да, нехорошо получится, если эта Миллиндра и правда дружна с Эттико. Для крайморцев семья — святое, друг родича — твой друг. Но тут я бессилен, придется из кожи лезть ради непонятно кого, и вряд ли из этого выйдет какой-то толк. — Так, может, твой авторитет поможет надавить на серьезных моряков? — Я же сказал, что в море не суюсь даже кончиком мизинца. Нет у меня на соленой воде никакого авторитета. Могу дернуть за пару ниточек, но по такому поводу важных людей лучше не беспокоить, они это дело не одобрят и могут неправильно меня понять. Ни к чему портить с ними отношения. — То есть ты все же отказываешься помочь… — Вообще-то я ничем не обязан ни тебе, ни какой-то непонятной девчонке. И вообще хочу сказа… Договорить Трульв не успел — над столом нависла тень. Трой, обернувшись, увидел, что к нему чуть ли не вплотную приблизился один из семерки, которая пировала по центру. Тот самый, который нехорошо покосился в тот момент, когда они направлялись к столу Трульва. Глядя сверху вниз хищным взглядом, в котором не просматривалось ни малейшего намека на опьянение, незнакомец, напевно растягивая слова, произнес: — Какой интересный мальчик. Очень интересный. Невообразимо интересный. Мальчик, наверное, хочет спать? Вы так не думаете? А я думаю, что хочет. Очень хочет. И вы тоже хотите. Вы все хотите спать. Сон. Вас всех ждет сон. Глубокий и крепкий, сладкий, долгожданный. Вам не захочется пробуждаться… Трой, глядя на чудака с удивлением, вдруг почувствовал, что да, незнакомец прав, надо и правда поспать. Смеркается, стул удобный, стол тоже, самое время прилечь и как следует вздремнуть. — Сон… спать… крепко… ваши веки становятся тяжелыми… глаза слипаются… — доносились до него обрывки напевных фраз. — Мальчик, зачем тебе меч… зачем… зачем он тебе… Дай его мне, без него сон гораздо крепче… сон слаще… сновидения ярче. Дай мне… дай… дай его… Трой сам не понял, какая сила заставила его оторвать голову от стола. Перед глазами все расплывалось, он с трудом различал очертания зала. Почему-то стало слишком темно, видимо, в светильниках кончился вонючий жир. И почему ему мешают спать? Ненадолго картинка стала резкой, он увидел, как еще пара мужчин из пьяной компании передвигается по залу дерганой нечеловеческой походкой, будто пританцовывая, с остановками, резкими движениями головы — оглядываются, будто совы. Нет, вовсе не совы. Двуногие хищники с совиными головами. Но, прекрасно понимая, что происходит нечто крайне нехорошее, Трой думал лишь об одном: надо как можно быстрее отдать меч назойливому выпивохе и заснуть так крепко, как никогда не засыпал. Простой дремотой тут уже не отделаешься. Непослушная рука не с первого раза нащупала пояс, потянулась дальше, коснулась черной шершавой рукояти, которая так удобно сидит в ладони, и… И у Троя будто молния перед глазами сверкнула. Сонная пелена исчезла так стремительно, что теперь он не мог поверить в ее существование. Будто приснилось, не бывает так, бред какой-то. Мысли стали четкими, ясными и, мягко говоря, тревожными. Он понимал, что происходит что-то экстраординарное, но не понимал, что именно. А священник и Трульв сидели как фарфоровые болванчики и синхронно клевали носами в такт напевным словам: — Сон прекрасен… сон идеален… хочется никогда не покидать этот сон… хочется спать вечно… веки тяжелеют все больше и больше, они почти сомкнулись… Глаза обладателя завораживающего голоса резко сузились, налились красноватой чернотой, зрачок вытянулся. В его взгляде больше не было ничего человеческого, это тварь, монстр, хитроумное порождение пепельного яда, мастерски маскирующееся под нормального человека. Эту мерзость надо убить, пока она не убила Троя. Ладонь крепко обхватила рукоять, потянула клинок из ножен с тихим шелестом. Но тварь услышала, глаза сверкнули красным, тонкая рука стремительно юркнула вниз, ухватилась за оружие, крепко сжав Трою пальцы. И железная хватка тут же сошла на нет, тот даже не успел начать сопротивляться. Монстр оборвал свои нескончаемые нашептывания, неуклюже отшатнулся от стола, облокотился спиной о бревно, поддерживавшее тяжелую потолочную балку, и уставился вперед бессмысленным взглядом. При этом челюсть его неприглядно отвисла, меж алых губ свесился ненормально тонкий язык. Он больше не выглядел опасной тварью, зато сильно походил на запущенного деревенского дурачка. Трой понятия не имел, что именно случилось с этой тварью в человеческом облике, но очень надеялся, что это состояние продержится хотя бы несколько мгновений. И за это время надо успеть дотянуться до кого-нибудь из оставшейся парочки. Оба все той же дерганой походкой так и направляются к двери в углу. Там, за ней, осталась толстуха, которая приносила вино, и, возможно, еще кто-нибудь. Надо не дать им до них добраться, поднять шум, завязать драку, задержать, дождаться помощи или справиться самостоятельно. Но в таком случае желательно хотя бы одного вывести из строя сразу, кто знает, насколько они сильны? Одиночка — еще куда ни шло, такой бой выглядит честно, а вот двое — страшновато. С обувью у Троя все плохо. То есть так он считал до этого момента. Под его размер священник ничего не нашел, сумел выделить лишь безразмерные мокасины. Обувка бедняков — слишком тонкая, слишком легкая, недолговечная, неприглядная. Но и сделать ее недолго, а стоптать не жалко. А еще в ней можно двигаться почти бесшумно. Но все равно парочка, уже добравшаяся до дверей, что-то почуяла. Оба синхронно развернули головы, лишний раз доказав, что не относятся к людям — у живого человека лицо на место затылка поставить невозможно. Трою ничего не оставалось, как, крепко ухватив рукоять меча обеими руками, рывком преодолеть последние шаги и врезать наискосок, стараясь зацепить первого слегка, самым кончиком, а вот на следующего обрушить всю мощь клинка. book-read-ads Первый отшатнулся, но недостаточно быстро, слишком длинное лезвие — достало. Он пискнул, когда потасканный камзол вспорола сталь, при этом кромка меча, до этого искрившая так себе, по чуть-чуть, ярко вспыхнула, наливаясь мириадами мельчайших ослепительных огоньков. Такое Трой за своим новым оружием до этого случая не замечал, но любоваться дивным зрелищем некогда. Второй тоже попытался избежать знакомства с волшебной сталью, и тоже не совсем удачно. Точнее — совсем неудачно. Клинок, войдя в тело на уровне печени, пошел далее наискосок с такой легкостью, будто преграды перед ним не было вообще. При этом он все более и более наливался светящимися точками. Дальше и дальше, не запнувшись даже на крепком хребте, не задержавшись на костях таза, так раскаленный нож идет по подтаявшему маслу. И вырвался из плоти над бедром, брызнув при этом темным на стену. Тело еще разваливалось на две половины, удерживаемые лишь тонкой полоской брюшины, а Трой уже крутанулся, намереваясь добить первого противника. Но тот продемонстрировал чудеса акробатики, легко забежав по стене на потолок и скрывшись там во мраке — с жировыми светильниками действительно творится что-то неладное, они едва тлеют, от них больше дыма, чем огня. Дородный мужик столь высокого роста, что макушка едва не доставала до притолоки, как раз в этот момент показался в дверях и при виде открывшейся картины с грохотом выронил блюдо с дымящейся курицей. Трой краем глаза увидел, как птица шмякнулась на корчащуюся в луже крови верхнюю половинку почти расчлененного тела, и, несмотря на серьезность момента, порадовался, что Трульв остался без ужина. Брат Эттико ему не понравился. Рука нырнула в карман и, выбравшись из него, легким взмахом направила светляк вверх. Тот, будто понимая, что от него требуется, ухитрился ускориться еще больше, достигнув потолка в один миг. И там засиял угрожающе красным, такое Трой за ним и его сородичами не видел с той поры, когда призрачный жнец опрометчиво врезал по черному гробу. Тварь, четырехлапым пауком пристроившаяся в темном углу, внезапно оказалась на свету. Причем свет ей не понравился, она вновь пискнула, судорожно замахала конечностями, полетела вниз. При этом обреченно завизжала, догадываясь, что ничего хорошего ее там не ждет. В этом она не ошиблась. Трой безо всяких фехтовальных изысков на совесть размахнулся и встретил визжащего монстра сильнейшим ударом прямо в воздухе. Получилось даже лучше, чем с первым, — на пол с хлюпающим звуком брякнулись две половинки, меч при этом засиял еще ярче. А Трой развернулся к последней твари. Той, которая хотела оставить его без магического оружия. Она так и стояла на том же месте, бессмысленно уставившись в одну точку. Глаза стеклянные, со свесившегося ненормально узкого языка тянется слюнявая нить. И что-то изменилось в облике, будто навеянный морок спадает. Уши вытягиваются, становятся бесформенными, челюсть удлиняется книзу, а глаза превращаются в сущий кошмар, такое даже невозможно описать нормальными словами. Не нужно слов — нужно дело. Дело для волшебного меча. Лезвие ударило сбоку пониже уха и повыше плеча. Отсеченная голова ловко кувыркнулась в воздухе и перерубленной шеей метко приземлилась в миску с хлебными ломтями, что располагалась посреди стола, за которым совсем недавно Трой пытался убедить Трульва помочь ему в спасении товарищей. Голова уставилась на священника угасающим взглядом темно-красных глаз, священник уставился на голову, и взгляд его был неописуем. Стало убийственно тихо, лишь на пол хлестала струйка нечеловеческой крови, у дверей все еще тихо попискивал почти перерубленный пополам монстр, а по центру как ни в чем не бывало раскатисто похрапывал кто-то из пьяных копателей колодцев. Трой взмахнул ослепительно ярким мечом, стряхивая приставшие к лезвию капли, но на пол ничего не брызнуло. Несмотря на случившуюся мясорубку, волшебный клинок остался идеально чистым. Старик, не сводя взгляда с мертвеющих глаз твари, поднял руку, описал перед грудью круг и задумчиво произнес: — Пожалуй, сегодня можно позволить себе две. С этими словами он проворно ухватил бокал Трульва и припал к нему с видом человека, только что выбравшегося из раскаленной пустыни. К столу неуверенной походкой приблизился дородный здоровяк, до этого выронивший блюдо с курицей, тяжело плюхнулся на свободной стул, бесцеремонно ухватил бокал Троя, осушил его одним шумным глотком и, слегка постучав донцем по мертвой голове, задумчивым голосом спросил: — У меня горячка, или среди моих клиентов завелись кровососы? Священник, улыбаясь блаженно-безумно, хладнокровно произнес: — Вовсе не горячка, это и правда твои постоянные клиенты. Нам тут успели рассказать, что они частенько у вас останавливаются. Трульв, лязгая зубами, не своим голосом выкрикнул: — Да что тут вообще!.. Таральф, это как понимать?! Ты прикармливаешь кровососов?! — А откуда мне было знать, что они кровососы? — мгновенно набычился здоровяк. — На лбу у них такое не написано, платили всегда исправно, посуду не били. — И приезжали в темное время суток, пережидая дневной свет, — со все той же непростой улыбкой добавил священник. — Таральф, ты ведь не на севере живешь, это Краймор, здесь надо быть внимательнее к подобным мелочам. Кровососов много видов, всех никто не знает, но дневной свет ни один не переносит. Может, они и не горят синим пламенем в солнечных лучах, но ничего приятного в это не видят, стараются укрыться до ночи. Ведь не просто так мы крепко прикрываем за собой двери в темный час, ты не мог о таком забыть. — Скопидом! — рявкнул Трульв, как-то странно ерзая на стуле. — Ты освещаешь свою грязную забегаловку дешевым жиром, а он им нипочем! Тут светляк надо! Светляк! И не один! Они их не переваривают, нельзя на светляках жадничать! Да моей ноги в твоей тошниловке никогда больше не будет! Да тут все надо сжечь дотла, это оскверненное место! Люди узнают, все огнем пойдет, ты доигрался! — указал на потолок, под которым описывал круги побелевший шарик Троя. — Во всех уважаемых тавернах такие есть, а у тебя почему-то нет! Специально так было задумано?! Чтобы их красным глазкам не было больно?! — Остынь, я-то тут при чем? На светляках в наших краях разориться можно, сам прекрасно знаешь, аномалия здесь, быстро высасывает малую магию, потому и спокойно живем. Кто мне их заряжать будет? Ты, что ли? — Спокойно живем?! Ты называешь это спокойной жизнью?! Ну ни хрена себе таверна «Веселый вечерок»! — Да, вечерок и правда чудесный, — с бессмысленной улыбкой согласился священник. — Не вижу причины, почему бы в честь такого не заказать по третьему. — Может, ты ее по-другому назовешь?! — не унимался разбушевавшийся Трульв. — «Кровавый вечерок» или еще как-нибудь! Трактирщик, пристально уставившись на Трульва, вдруг начал принюхиваться и, резко отодвинувшись, брезгливо скривился, после чего с ухмылкой произнес: — Так вечерок у нас, оказывается, не просто веселый, а еще и вонючий. Трульв, получается, вовсе не Трульв, а Срульв. Такие вот дурно попахивающие новости. — А ну заткнулся! — А то что? — насмешливо осведомился трактирщик. — Отомстишь по закону Краймора? Кишка тонка, скорее еще пару стульев обгадишь, такой подвиг тебе точно по силам. Игнорируя ерзающего Трульва, повернулся к Трою, кивнул: — Не знаю, кто ты, но ты сделал хорошее дело. После такого в моей таверне тебя в любой день ждет хороший обед и отличное вино. Бесплатно. Меня зовут Таральф. — Я — Трой. — Трульв, будь добр, сделай доброе дело. Пойди на двор и сделай что-нибудь со своими штанами. Имей совесть, здесь же невозможно находиться, вот-вот дохлые мухи начнут сыпаться с потолка. И скажи Палтуфу, чтобы запер ворота и никого не впускал. Дело у меня тут, к Трою.