Группу заметили, из-за изб показались несколько мужчин. Все с оружием, в основном копья, один в неплохом доспехе из кожи и металлических пластин, у остальных нет ничего, кроме странных шапок из дерева и закрепленных впереди непонятных штуковин. Приглядевшись, Трой понял, что это каски для защиты шахтерских голов с полированными отражателями и гнездами перед ними, в которые вставляется свеча или иной источник света. Приблизившись, Трой остановился и представился: — Меня зовут Трой, я десятник церковных рашмеров. Меня прислали сюда из города. — Неужто настоящий рашмер? — удивился мужик в доспехах. — Да, настоящий. — А чего такой мелкий? — Чтобы вводить врага в заблуждение кажущейся слабостью. Кто у вас здесь главный? — Был Биргонис, но он пошел к фермерам за мясом и пропал. А с ним еще трое ребят. Уже второй день ни слуху ни духу. — И кто теперь за него? — Да мы и не знаем, ждем пока. Ты точно из церковников? — Нет, я шутки пришел шутить. — Да мы уже не знаем, чему и кому верить. А много в Шамбрисе рашмеров? — Пока хватает, — уклончиво ответил Трой. — У вас тут все спокойно? — Сквайнинги напали сразу после ухода Биргониса. Мы отбились, но потеряли двоих. Еще один при смерти, и трое тоже порваны хорошо. — Целитель есть? — Да откуда на руднике целителю взяться? Только в городе. — Так почему не отвезли раненых в город? — Мы думали, там уже нет никого, народ оттуда уже несколько дней как перестал приходить. Неужто остались живые люди? — Остались. — Много? — Несколько сотен. — Ого! А Биргонис говорил, что там все помрут от пепла. Низина ведь, под самым озером. — Биргонис заблуждался — не так уж там низко. Сколько у вас людей? — Да сотни две где-то. — Две сотни? — удивился Трой. — А не тесно вам в этих избушках? — Так в них только мы сидим, вход охраняем. Почти все в штольне устроились, там хорошо, там пепла нет и обороняться, если что, проще. С едой у нас беда, вот Биргонис и пошел к фермерам. В городе совсем спокойно или не очень? — В долине сейчас вообще не осталось спокойных мест. Спокойнее всего там, где хватает защитников. В городе их пока что хватает, сейчас жители укрепляют его центр. Там каждая пара рук на счету, а вы зарылись под землю, как кроты, и решили от голода умереть в своей шахте. — Так Биргонис… — Что Биргонис? — бесцеремонно перебил Трой, чуть повысив голос. — Неужели своих голов на плечах нет? Далс и остальные почему-то догадались, что бросать город — последнее дело. А вы — нет. Думаете, получится под землей отсидеться? — Да мы… — Не надейтесь, не отсидитесь. В туннеле, который ведет в Крассар, землетрясением открыло замурованные проходы. Твари, которые из них выбрались, под землей чувствуют себя как дома. Им понравится ваша штольня, не сомневайтесь. Так что бегом тащите в город раненых, пока не стало слишком поздно. Не идите по дороге, идите прямо через холм и дальше по берегу. Что творится на дороге, мы не знаем, а берег только что проверили. — Повозки там не пройдут. — Тогда всей оравой идите по дороге. Вас много, отобьетесь в случае чего. — А вы с нами? — Нет, мы в горы. Надо узнать, что там с фермерами, продовольствия в городе маловато. — Может, мы вас подождем? Вместе веселее шагать. — Раненые ждать не могут. Постыдитесь, мы впятером тут ходим, а вас две сотни лбов. book-read-ads — Ну так вы рашмеры, всякий знает, что вы быстрее и сильнее обычного человека. И вас малая группа, такую тварям труднее заметить. Нас любая издали почует, стоит только всем из-под земли выбраться. — Значит, двигайтесь как можно быстрее. До города рукой подать, если не будете копаться до вечера, а рядом с ним тварей сегодня не видели. Может, они и чуют, что идет толпа, только неприятности тоже чуять умеют. Вряд ли полезут, слишком хорошо им вчера досталось. Говоря это, Трой не особо верил своим словам. Всем известно, что пепельники тупы и соизмерять степень опасности неспособны. Но он также не забыл про необычного монстра. Вроде бы рядовые пепельники его слушаются и потому вчера дружно отступили. Если он и сейчас командует той бандой, скорее всего, не станет бросать резко поредевшие силы на такую ораву. Все прочие твари, которые, возможно, устремились в долину, обычно держатся поодиночке, реже мелкими стаями. На толпу они не полезут, а если и полезут, рудокопы легко отобьются. * * * Едва отошли от рудника, как Трой довольно заявил: — Мне даже начинает нравиться быть рашмером. Нас так уважают, даже чуть ли не заискивают некоторые. — Не обольщайся, на нас просто работает имя церковной системы, — сказал Драмиррес. — Круче церкви на Крайнем Юге силы нет, это все знают. — Да я понимаю. Но все равно странно как-то, что они нас настолько всерьез воспринимают, мы ведь возрастом не вышли. — А что не так с твоим возрастом? — спросила Миллиндра. — Да маловат на равных с сорокалетними разговаривать. — На вид тебе лет девятнадцать-двадцать — нормальный возраст, ты уже далеко не ребенок, давно взрослый. Я уже взрослая, а мне семнадцать. — Семнадцать — разве взрослость? — Ну да. С пятнадцати-четырнадцати в нормальных краях ты уже считаешься взрослым, в ненормальных, может, и раньше. — Странно, я думал, что это детство. — Ну да, я тоже думаю, что пятнадцать маловато. Дура дурой была в те времена. — Я в пятнадцать о-го-го уже был, — похвастался Драмиррес. — А меня в пятнадцать за восемнадцатилетнего принимали, — добавил Айлеф. — И все равно мне кажется, что пятнадцать — совсем мало, — упрямо стоял на своем Трой. — Ну это из-за стертой памяти с тобой такое, — ответил на это Драмиррес. — Пятнадцать — нормально. Моя мать в пятнадцать меня родила, а вышла за отца в четырнадцать. Взрослая уже была, да и деваться некуда, родителям самим есть нечего, вот и торопились сплавить. — Может, ты и прав, но почему-то все равно уверен, пятнадцать — еще не возраст. — Да это у тебя из-за памяти такие мысли, — повторил Драмиррес, — выбрось глупости из головы, мы все уже взрослые — и точка. А что за дощечки ты бородатому мастеру обрисовывал? — Да так, хочу попробовать кое-что сделать. Трой не стал вдаваться в подробности, поскольку сам не представлял, во что именно выльется его сомнительная затея. Очень может быть, что в итоге выйдет пшик, и хорошо, если безобидный. Странно, как такое вообще в голову взбрело. Точнее, ничего странного — сработала все та же память о былом. Якобы стертая, она то и дело давала о себе знать обрывками, намеками, картинками. А тут вдруг выдала целый пласт точной технической информации, он представил готовое изделие столь явственно, что почувствовал холодок рукояти в сжатой ладони. И почти сразу понял, что ничего не получится. Слишком сложно, он вряд ли сумеет донести до мастеров свою идею. Надо начинать с чего-то более простого. Вот и взялся за два проекта сразу, загрузив Окера-Молота. Тот ничуть не удивился чертежам и пояснениям к ним, сказал, что его ребята все сделают быстро, и на предложенную плату отреагировал фырканьем. Ну и правильно. Речь идет о выживании города, они или победят, или погибнут. Разводить торг из-за того, что пригодится в обороне от общего врага, — неправильно. Странно, но осторожные расспросы Троя на тему задуманного изделия ни к чему не привели. Никто не понимал, на что он вообще намекает, или вспоминали магию и монополию магов на все оружие, работающее с магическими умениями. Может, Трой на самом деле ничего не вспоминал? Может, он просто гениальный изобретатель? Или не гениальный, ведь еще ничего не ясно, вдруг его идея — пустышка. Да и невозможно поверить, что он первый, кому такое в голову пришло. Изобретатели начинают с простого, а у него в готовом виде вспомнилась сложнейшая вещь. Впереди показалась черная проплешина. Трой насторожился, ожидая увидеть уничтоженные огнем дома, но зря. Да, это и правда пожарище, но лесное и давнее, уже травой начинает порастать. Карыш не забыл пояснить: — Тут молния ударила, но дождь не дал огню много леса попортить. Хорошо тогда сверкало. Говорят, что это место проклятое. Прямо здесь когда-то убили главного некроманта. Ну, из тех, которые на первом руднике обосновались. То есть там тогда еще не было никакого рудника. Ну, был, но не такой. Они на нем свои камни выискивали — черные. В том месяце у нас сразу два нашли, всего-то за один неполный час. Вместе сидели в занорыше[2]. Пришлось в город везти, там их Тарлей в порошок истолок. Нельзя такие оставлять, от них только зло.