И обычную-то едва понимал, ведь читательские познания Дат в мою голову поместить не удосужился, а научиться этому делу с нуля — не такое уж быстрое дело, тем более что с разговорным языком познакомился недавно и не совсем обычным образом. — О чем вообще эти обсосанные устрицы могут сигналить? Приказывают оставаться на месте, а если вдруг ослушаемся, грозят страшными карами. А это еще что? Улетают почему-то… — Дирижабль — сложная машина. И дорогая. Они понятия не имеют, что сейчас произошло. Возможно, грешат на поломку. В таком случае им, должно быть, приказано как можно быстрее уходить на базу. — Ну да, такая техника стоит дорого. Но, как по мне, у них никаких потерь нет по технике, да и из людей только крикун свое получил, его я бы жалеть не стал, голос дурной. — Перестраховываются. — Наверное. Страшно, должно быть, летать по небу. — Не очень. — Ну вам точно виднее. Эти, должно быть, не знают, что в Махене случилось. Иначе разбомбили бы нас без разговоров. — Тогда откуда они взялись? — Реку закрывают постепенно. Начали снизу, и теперь все выше и выше поднимаются. Дирижабли впереди всех идут, они же следят, чтобы никто не нарушал запрет. Я так понимаю, слушать их приказы мы не станем? — Я не капитан, да и вопрос смешной. — И правда смешной. Тогда подождем, когда отойдут подальше. Эй! Будюм! Вижу, ты очень рад тому, что работать не приходится?! Знаю, что рад без памяти, пиявка ты ленивая! Давай уже, выходи из пожизненного запоя, запускай машину! Разведем пары, и ходу отсюда, а то на веслах придется до вечера болтаться в этом болоте! — Ты же сам говорил, что дымить опасно! — А ты мне говорил, что с выпивкой завязал! Раз сто я это от тебя слышал! Ну и что?! Завязал?! Большего вруна ни море, ни суша не видывали! Малышка Лилия, которая ухитрилась продать свою девственность почти сто раз, в сравнении с тобой воплощение честности! — Ладно уже, не кипятись, сейчас все будет! Глава 12 Чем выше мы поднимались, тем меньше встречали то, что принято называть признаками цивилизации. Капитан Дор, судя по всему, был не совсем откровенен, когда заверял о своей полной непричастности к криминальным делам. Ну откуда честному капитану знать, где именно располагаются самые укромные речные тропы? И не абы какие, а с глубинами, достаточными для прохода не такого уж маленького суденышка. Мы лишь раз наткнулись на топкую мель, да и с той легко сошли, не провозившись и часа. Мы, бывало, от рассвета до заката продирались через такие дебри, где деревья, поднимающиеся по берегам, смыкали над узкой протокой кроны, и получался оригинальный зеленый туннель. Мачту в таких местах приходилось снимать, машину почти все время гоняли на самых низких оборотах, чтобы не дымить чрезмерно. При малейшем намеке на жужжание авиационного мотора останавливались, по возможности укрываясь еще тщательнее. Для маскировки где только можно навязали охапок тростника, располагая их беспорядочно, чтобы размывали правильные очертания судна. Изредка проходили участки, где можно было разглядеть далекие окрестности. И почти никогда не замечали ничего, кроме все тех же дремучих зарослей по берегам. Лишь однажды увидели едва заметную тропу, что выходила к почти развалившемуся причалу. А может, просто рыбацкий мостик, очень уж мал. Однажды на глаза попалась деревня, все хижины которой стояли на сваях. С виду полностью заброшенная, от крыш уже почти ничего не осталось, но стены еще держатся. Человека не видели ни разу. Дирижабли в покое не оставляли. Но, по-моему, не столько нас разыскивали, сколько летали наверх по своим делам. Тота — наилучший ориентир для авиаторов. И она же — оптимальное укрытие для людей вроде нас. Не из тех рек, что к верховьям превращаются в ничтожные ручьи. Здесь ее долина расширялась, русло разбивалось на бесчисленное количество протоков, все это утопало в буйной зелени. Эдакая полоса километров пятнадцати шириной, где опытный моряк везде найдет для себя тропинку. Чтобы надежно перекрыть такой путь, потребуются заслоны из десятков кораблей, лодок, дирижаблей, оборудованные береговые посты, налаженная между ними система связи. Быстро организовать все это на территории, еще три недели назад находившейся под полным контролем повстанцев, власти Директории не смогли. Но они старались, и поэтому путь, в обычное время проходимый за два-три дня, у нас отнял больше пяти. * * * На шестой день Дор был вынужден сделать короткое признание: — Я не знаю, куда идти дальше. — А кто знает? — тут же уточнил я. — Грул где-то в этих краях, но где именно, я понятия не имею. Хоть чаек спрашивай, да и те сгинули куда-то. Далеко мы от моря ушли, ох как далеко… Поищем туземную деревню, они любят здесь по левому берегу селиться. Там посуше, и их меньше трогают. Насчет трогают — не знаю. Первая найденная нами деревня была не просто брошена, а уничтожена. Почти все хижины сожжены, на разлагающихся трупах пируют раздувшиеся от объедения грифы. Мы понятия не имели, кто это сделал: с равным успехом могли поработать как солдаты Грула, так и войска Директории. Я уж не говорю про полубандитские отряды, принадлежность которых настолько спорная, что они сами не знают, как их следует называть и к какой стороне относить. Во второй деревне повезло чуть больше. Точнее, повезло еще на подходе. Мы удачно повстречали рыбацкую лодку. Туземцы испугались корабля, и уже почти исчезли в туннеле еле заметной протоки, уходившей в тростниковые дебри, но темнокожий Малосса по очереди со своим братом Тунаком на все лады начали их заверять в нашем миролюбии. Своим аборигены поверили, вернулись, и, угостившись дармовым ромом, охотно поведали о здешней обстановке. По их словам, дела здесь — хуже не придумаешь. Директория последовательно проводит политику выжженной земли, уничтожая деревни, заподозренные в поддержке Грула. Под термином «поддержка» они могли подразумевать что угодно: продажу связки бананов повстанцам, то, что их патруль напился из колодца, или вообще устраивали кровавый погром безо всяких пусть даже смехотворных или выдуманных причин. Результат был предсказуем: часть уцелевшего на этой территории населения ушла подальше. В основном — более-менее цивилизованные туземцы, метисы и семьи белых поселенцев. Более дикие тоже частично разбежались, оставшиеся, вроде этих рыбаков, старались не попадаться на глаза белому человеку. Плохо разбираясь в политических реалиях, они не доверяли ни правительственным войскам, ни солдатам Грула. Но, к нашему счастью, знали, где располагается лагерь генерала. И даже согласились нас туда проводить, потому как Дор не был знаком с этой частью реки, люди из его команды тоже здесь никогда не бывали. book-read-ads * * * — Леон?! — вытаращился на меня командир патруля. — Приветствую тебя, Тутуко. Как твой живот? — Порядок, — солдат, заулыбавшись, задрал потрепанный мундир вместе с не первой чистоты рубашкой, продемонстрировав уродливый шрам чуть выше пупка. — Заросло быстро, спасибо вам, выручили тогда, спасли. — Нибра благодари, он лечил, не я. — Ох! — вновь вскинулся лучший стрелок Грула. — Что вы тут делаете?! Рядом лагерь генерала, разве не знали?! — Знал, я как раз туда иду. — Да вы спятили! Ребята, сделайте вид, что никого не видели! Бегите отсюда быстрее, Леон, вам нельзя показываться. В тот раз генерал был в такой ярости, что вспоминать страшно. Всех поднял, чтобы вас схватить, спать никому не дал. Вы, должно быть, совсем сумасшедший, раз после такого хотите вернуться. — Ну да, Тутуко, я полный псих, и мне срочно надо в лагерь. Можете даже нас не сопровождать, я никуда не денусь. — Леон, уж простите, но так нельзя. Мы охраняем эту тропу, тут никто не может пройти мимо нас, такое уж место. Пропустим кого-нибудь, и уже вечером нас повесят. У нашего генерала с дисциплиной всегда строго. — Да, я знаю. — Так вы и правда не повернете назад? — Я не для того сюда добирался столько дней с такими приключениями. — Жаль, Леон, вы были лучшим демоном. Получше иного человека, — снайпер невесело усмехнулся. — Тогда я вынужден попросить ваше оружие. И у тех, кто вас сопровождает. — Держи. Дор, отдайте свой револьвер. А эту даму зовут Литтейгиса, у нее даже ножа нет. Все? Ну, давай, веди к генералу. * * * Грул даже в тюрьме в свое время устроился так, как не снилось одному моему знакомому аристократу, сидевшему по соседству. И не просто аристократу, а магу в третьем поколении. Генералу не пришлось делить камеру с разжиревшими мокрицами, у него было чистое белье и даже библиотека, пусть и скромная. В лагере Валатуя, своего в недавнем прошлом главного врага, он тоже не находился на положении бедного сиротки. Здоровенный шатер, недурственная мебель, качественные палатки для свиты, великолепные лошади. Ему даже дамочек привозили из города, так что не приходилось довольствоваться изрядно потасканными солдатскими подружками. Но сейчас у него, похоже, дела идут совсем плохо. Меня он принял не в шатре, а в обычной палатке, пусть и немаленькой. В такой обычно устраивают что-то вроде казармы, где размещается до двух десятков солдат. Спать им при этом приходится чуть ли не в обнимку. Свите и вовсе приходилось довольствоваться навесами из грязной парусины и наскоро поставленными шалашами. Шагнув внутрь, я поморгал, чтобы глаза быстрее привыкли к сумраку. Здесь, на нижнем ярусе тропического леса, даже в ясный полдень не очень-то радостно, а под непроницаемым брезентом с затянутыми противомоскитной сеткой окошками и вовсе мрак. С ним боролся чадящий светильник, но не очень-то успешно. В спину больно подтолкнули дулом револьвера, и омерзительный дребезжащий голос скотины Шфарича потребовал: — Шагай вперед, не стоять! А теперь стой, и без глупостей у меня, стреляю сразу! Грул сидел на раскладном походном стульчике, жердевой стол перед ним был завален бумагами и картами. Он как раз рассматривал одну, и при нашем появлении даже глаз не отвел. Хмыкнул, сложил, взял другую, процедил: — Оставь нас, Шфарич. — Но как же!.. — Сказано: оставь. Этот прохвост не для того заявился, чтобы меня прикончить. За спиной хлопнул брезент, его надо быстро возвращать на место, а то летающая нечисть толпой вломится. Обернувшись по сторонам, я заметил еще один стул. Самодельный, из связанных кожаными полосками обрезков жердей, зато хоть и с неказистой, но спинкой. Подвинув ближе, непринужденно расселся перед генералом по другую сторону стола, уставился на вояку честным взглядом. Но солдафон не клюнул, так и продолжал делать вид, что всецело занят изучением важнейшей штабной карты. Кстати, надпись на стороне, обращенной ко мне, гласила, что на ней изображен район Нового Нариавана, главного города провинции. До него отсюда очень далеко. А в сложившихся обстоятельствах — бесконечно далеко. Грула прижали к гиблым болотам Чафанских джунглей, ему сейчас не до наполеоновских планов захвата столицы. Если его здесь не достанут правительственные войска, то достанет плесень. В здешней непреходящей сырости она быстро съедает все, кроме металла. Ну, раз он молчит, мне не тяжело первым снизойти до разговора. — Приветствую вас, мой генерал. Вижу, вы подготавливаете очередной гениальный военный план? Замечательный замысел, и хоть не знаю, в чем он заключается, заранее одобряю. Ноль реакции. Ну ладно, попробую поменьше ерничать. — Я тут как раз проплывал мимо, и дай, думаю, загляну. Заодно познакомлю со своим приятелем, капитаном Дором Танном. Отличный моряк, и к тому же искренне сочувствует вашему делу. К сожалению, его не пустили вместе со мной, снаружи ждет.