— Спасибо, утешил. Меня, Леон, никто еще не отвергал. — Я и не отвергаю. Просто… просто у меня имеются кое-какие личные планы, и ты в них никак не вписываешься. — Я, вообще-то, на тебя серьезно и не претендовала. Ты свободен, я свободна, что тут плохого? — Верю. Но будет свинством, если, думая об одной, я… Ну, ты сама понимаешь — очень некрасиво. — Ты не очень-то похож на праведника. — А я и не праведник. — Твои личные планы — Кайра. Я ничего не стал отвечать, но Литтейгисе ответ и не требовался: — Неужели у тебя к ней все так серьезно, что на других теперь не смотришь? — Ну, на тебя мне смотреть приятно, не скрою. Но давай начистоту: я заметил, что все вы относитесь к Кайре будто к любимой дочке, ну, или сестре. Прям поголовно ее опекаете, стараясь защитить от проходимцев. — Вроде тебя. — Да я тот еще паинька, не наговаривай. — Ну да… паинька… конечно… Попробую поверить… — Даже не сомневайся. — И образ паиньки, разумеется, будет разрушен, если ты, неровно дыша к Кайре, при этом будешь волочиться за каждой юбкой. — Ну вот, ты сама и ответила. — Может, ты еще скажешь, что я сейчас тебе проверку устраивала? Хотела посмотреть, так ли уж сильно ты предан Кайре? — Может, и так, точно не знаю. — А вот скажи… — Литтейгиса выдержала длиннющую паузу: — Если бы у тебя не было таких подозрений, ты бы сейчас не стал строить из себя святошу? — Ну как ты можешь во мне так сомневаться? — Ты много врешь, Леон, женщину не обманешь. — У меня есть недостатки, но я не такой уж козел. — Я тебе не верю. — Спокойной ночи, Литтейгиса. — Спокойной ночи, Леон. Ишь, проверки мне устраивают. Не верят. Носятся вокруг малышки Кайры, будто наседки. Нет уж, я не такой, я умею держать себя в руках. Блин, а мы ведь с Литтегисой как-никак муж и жена. Энергичный скрип кровати мог бы лишний раз доказать семейству Чабреро, что это действительно так. Все, чем можно подкрепить легенду, нужно использовать. Спать, Леон! Спать! * * * — Вы умеете как следует пользоваться этой штукой? — спросил возничий в тот момент, когда я заносил в дилижанс наши скромные пожитки. Указал он на винтовку, а здесь на такие вопросы мужчина обязан отвечать утвердительно, вот и я кивнул. Он кивнул в ответ и осклабился: — А дамочка при вас ничего. Первый раз такую высокую вижу. Не совсем ядреная, но очень даже ничего. Красавица. Подошедший на этих словах Долиас нахмурился, с легкой угрозой протянул: — Эта дама приходится женой господину Бозусу, и я очень не рекомендую высказываться о ней неуважительно. — Да что вы говорите, господин Долиас, я же к ней со всем уважением! book-read-ads — Я на будущее сказал. Судя по тому, как начал суетиться возничий, Долиас здесь — личность известная. И не такая уж миролюбивая, как можно подумать, его явно побаиваются. Ну да что я о нем знаю? Долиас протянул руку: — Удачной дороги вам, дон Бозус. — И вам удачи, дон Долиас. Ранчеро не спешил отпускать руку, придвинул лицо вплотную, негромко проговорил: — Вы и правда пришли от моря. У наших людей гость — это почти член семьи. Я не знаю, какая беда заставила вас шагать от побережья, но, Бозус, или как там вас на самом деле, никогда никому ничего не рассказывайте о своей далекой Цвакии. Даже нас, диких Чабреро, вы не смогли обмануть, с другими будет куда сложнее. И да, возьмите в память о нашей встрече мою шляпу. У нее широкие поля, надвигайте пониже, чтобы лицо прикрывать, а то ведь есть места, где его можно увидеть чуть ли не на каждой стене. Портреты развесили давно, но не все дождями смыло, к тому же местами их обновляют. — Спасибо за предупреждение… — только и смог ответить я. Долиас широко улыбнулся и заговорщицки подмигнул: — Если будете в Такварисе, обязательно загляните в «Красный цветок» и передайте, что семье Чабреро и многим другим уважаемым семьям очень понравилась та шутка, что устроил некий господин. Всего хорошего… гм… дон Бозус. Долиас, развернувшись, прошел к лошади, легко взлетел в седло, повернулся, еще раз подмигнул, приложил руку к краю уже воображаемой шляпы, пришпорил коня и быстро исчез, оставив после себя лишь клубы пыли. — Штирлиц как никогда был близок к провалу… — пробормотал я ему вслед на никому не известном здесь языке. — Что ты сказал? — спросила подошедшая Литтейгиса. — Ничего. — Но что-то же говорил. Сам с собой беседуешь? — Я говорил, что у мужчин семьи Чабреро достойное представление о гостеприимстве. Честные люди. — Ага, вот только дом у них навозом провонял и комнаты наверху душные. — Пойдем. Пора ехать. Глава 10 Махена ничем не отличался от многих других здешних городков, расположенных не совсем на отшибе, но и не сказать чтобы рядом с наиболее бойкими местами провинции. Преимущественно одноэтажная застройка окраин, две-три улочки в центре, где дома в два, а то и три этажа, там же располагаются традиционные площадь и ратуша. Минимум зелени, много пыли, зазывающие вывески немногочисленных магазинчиков и увеселительных заведений, въевшийся на века запах конского навоза и всепоглощающая скука. Какая-то жизнь начинается лишь после захода солнца, когда нестерпимый зной отступает во мрак тропической ночи. В это время обыватели любят собираться за стаканчиком рома, больше, правда, налегая на кофе. Мы въехали в город незадолго после полудня, в самый разгар сиесты. На улице даже мух в такое время встретить непросто, Махена будто вымер. Впрочем, не это было первым, что бросилось в глаза. Призером стала листовка на глинобитной стене, ограждавшей загон для скота. Бумагу успело потрепать непогодой, краски пострадали от беспощадного южного солнца, но я успел заметить цифру с парой нулей внизу и физиономию выше, узнаваемую с большим трудом, но все же не чужую. Если посмотрю в зеркало, увижу оригинал. Должен заметить, что похожих листовок было немало, и на всех других фигурировали личности, с которыми я не находил ни малейшего сходства. Но это не слишком радовало. Меня сумели разоблачить первые встретившиеся люди, значит, и другие смогут. Охотников за головой Леона можно ждать в любой момент. Одно утешает — листовка явно не новая. Очень надеюсь, что обо мне начинают забывать. Долго ведь не объявлялся, должно быть, скушала та самая летающая образина, так что нечего искать того, кого давно переварили. Высадились мы возле единственной приличной гостиницы, и я на ходу начал инструктировать Литтейгису: — Сейчас снимем номер, потом сиди там, жди меня. — А ты куда? — На пристань, надо поискать варианты с транспортом. — Я с тобой. — И тебе охота тащиться куда-то по такой жаре? — Леон, я видела твои изображения. Их здесь везде расклеивают. Читать на местном языке пока что не могу, но почему-то уверена, что это делают вовсе не из-за того, что всем нравится твоя смазливая физиономия. — Я безумно популярен, не отрицаю. — Ага. И со своей популярностью ты можешь влипнуть в нехорошую историю, а я ничем не смогу помочь, потому что в это время буду торчать в гостинице. Нет, идем вместе, и хватит спорить.