Начал с ним расходиться. Да, берег при этом приближался, зато настроение улучшалось. До того момента, когда корабль изменил курс. Он четко двигался к лодке, оперативно реагируя на мои действия. Вот тут я серьезно забеспокоился. Не знаю, что это и кто на нем плывет, но намерения у них, возможно, недружелюбные. При этом корабль выглядит несокрушимым. Дистанция уже плевая, прекрасно видно, что корпус собран из брусьев черного дерева. Весьма неудобный материал для подобных целей, чересчур большая плотность, это значительно увеличивает осадку. Но кто-то наплевал на это обстоятельство. Возможно – он не прогадал. Да, осадка ухудшилась, зато борта по сути броневые. Это не жалкая галера чамуков с ее почти бумажной обшивкой, собранной из жердей и тонких досок. Крушитель столь защищенную цель если и сможет серьезно повредить, только с минимальной дистанции и сфокусированными ударами. А обширную пробоину так не проделаешь. Выше ударить? По плоской палубе, где за фальшбортом стоят несколько человек, поглядывая в мою сторону? Или врезать в надстройку по центру? Там тоже люди маячат, и уставились они туда же. Вот только чего я добьюсь такой атакой? Фатальные повреждения вряд ли нанесу, лишь прикончу или покалечу несколько человек. Оставшиеся огорчатся, и кто знает, какие фокусы припасены в их арсенале. Судя по тому, как движется судно, там может найтись нечто смертельно-дальнобойное. И не факт, что, даже нырнув в пучину морскую, сумею уйти так же запросто, как проделал это под Хлонассисом. Слишком серьезно выглядит этот корабль. Следовательно, велик риск, что и люди на нем тоже серьезные. В том числе с навыками, способными заметить мелкую креветку на дне морском. Ладно, подраться всегда успею. Надо всеми силами постараться избежать столкновения. Но вместо того чтобы заработать парусами и румпелем, я забрался в ПОРЯДОК и торопливо поднял навык «лодочник-экстремал» на несколько рангов. Умение это самое низовое, столь резкий прогресс всерьез из колеи меня не выбьет. Не раз уже хотел его удалить, освободив место под что-нибудь более полезное, но все время удерживался. Ведь частенько по реке ходить приходилось – дело нужное. Сейчас нужно выжать из навыка куда больше, чем обычно. И вспомнить все, что со мной случалось на воде. Каждая капля опыта бесценна, когда на тебя надвигается самоходная громадина, окруженная неистово бушующим морем. Все ближе и ближе массивный форштевень. Такой разнесет мою лодочку с веселым хрустом и отделается парой царапин. Я отчаянно правлю к западу, несмотря на опасно приближающийся берег. Однако фатально не успеваю до него добраться, меня вот-вот нагонят, рулевой правит четко на точку, в которой мы неминуемо пересечемся. Так бы, возможно, и случилось. Навык тут не поможет, он ведь только позволяет добиться от лодки большей отдачи. Но какой в этом смысл, если здесь всё против меня? Удирать на примитивной скорлупке со скверным парусным вооружением можно, но только не от здоровенного корабля с аналогом мощного двигателя внутреннего сгорания. Хоть максимум выжимать буду, хоть половину, преследователь даже не заметит разницы. Мы в несопоставимых весовых категориях. Но помимо навыка у меня есть практический опыт. В том числе полученный на «Зеленой чайке». Наш шкипер тогда пытался исполнить на пару с ветром замысловатый танец перед пиратскими галерами. Намерился сблизиться на опасную дистанцию и чуть ли не за миг до абордажа резко изменить курс без мгновенной потери скорости. Мне придется провернуть нечто подобное. Только дистанция будет не просто опасной, а нулевой. Все равно что забраться на эшафот, сунуть голову в петлю, а уже потом затевать попытку к бегству. Высший риск. Корабль уже нависает надо мной, поражая своей высотой и идеальностью конструкции. Доски и брусья подогнаны друг к дружке столь плотно, что между ними не просматриваются щели. Будто это не древесина, а темная литая пластмасса. Водный бугор, вздымающийся перед форштевнем, уже почти коснулся лодки, когда я резко и одновременно перекинул румпель и косой парус. Моя смехотворная скорлупка к этому моменту достаточно сильно разогналась и опасно отреагировала на столь грубое управление. Чуть на корму не села, оседлав волну и направив нос к небесам, как это делает вставшая на дыбы лошадь. И, подчиняясь моей воле, все же «станцевала». Вместо того чтобы так и продолжать подставлять левый борт, лодка резво крутанулась перед уже наваливающейся на нее громадиной. И шмыгнула вдоль правого борта черного корабля, притираясь к нему вплотную. В тот же миг меня накрыло с ног до головы буруном. Но я был к этому готов и продолжал удерживать лодку на новом курсе, пусть и без помощи мозга. Руки сами делали то, что надо делать, им лишние указания не требовались, задачу они выполняли. Спасибо навыкам, именно они выручают аборигенов в таких ситуациях. Если решение принято и глобальные изменения не предвидятся, тело само пытается действовать в обозначенных рамках. Лодку заливало водой, она со скрипом и треском билась о стремительно проносящийся справа темный борт. А я, вместо того чтобы попытаться отвернуть к востоку, наоборот, к западу давил. Затащить под почти ровный корпус корабля меня не затащит, но как только выскочу на простор, придется как можно быстрее править под берег. Малейшая заминка, и эта громадина успеет развернуться и повторить «заход на цель». Есть! Вырвался. Лодка залита до краев, волны свободно через нее перекатываются. Справа разбита верхняя доска борта, привязанные к ней оттяжки теперь свободно болтаются на ветру. Но это еще не кораблекрушение, мое суденышко непотопляемое. Надо вычерпать лишнее, провести мелкий ремонт – и ходу дальше, к берегу, от которого еще час назад пытался держаться подальше. Наблюдай за мной сейчас команда «Зеленой чайки», вряд ли бы дело дошло до ругани. Я не просто вязал узлы с дивной скоростью, я в фантастически короткий срок устроил новые точки закрепления вырванных парусных снастей, одновременно успев вычерпать из лодки бо́льшую часть воды. И при этом успевал удерживать курс. Прям матрос-виртуоз. К берегу. Быстрее к берегу. А еще я успевал коситься на корабль. Все ждал, когда же он начнет разворачиваться. Но тот, едва не разбив мою лодку, чуть изменил курс, двигаясь теперь на северо-восток. Я видел лишь удаляющуюся корму, возвращаться ко мне он не торопился. Возможно, капитан не рискнул нагонять меня в опасной близости от берега. Осадка у корабля немаленькая, а до суши всего ничего осталось. Садиться на мель или даже разбивать дно об камни… Нет, забава со мной того не стоит. Да-да, эти люди именно забавлялись. Я, несмотря на напряженность момента, успел рассмотреть, что они, перегнувшись через борт, смотрели вниз, наблюдая, как меня волнами окатывает. Лица у них при этом были добродушно-веселые, некоторые хохотали чуть ли не навзрыд. Развлеклись немного и дальше подались. По рожам заметно, что для них это нормально. Но не для меня. Я вас, тварей, запомнил. Хорошенько запомнил. Уж несколько лиц точно из памяти не выветрятся, очень уж приметные. И когда мы снова повстречаемся, радоваться вы уже не будете. А еще я запомнил знак на борту. Черный глаз с фиолетовой радужкой и кошачьим зрачком. Знакомый рисунок. Спасибо матери. Не настоящей, а той, которую пришлось называть матерью уже здесь, во второй жизни. Трейя Хавир не могла научить меня боевым искусствам. В те времена я и ходить-то нормально не мог, куда уж мне кулаками или оружием размахивать. Она давала то, что я мог усвоить в тогдашнем состоянии. Учил местные языки, историю, географию, философию и литературу. Постигал тонкости этикета, оттачивал речь, дабы изъясняться как прирожденный аристократ, коим и являлся. book-read-ads Я много чего аристократического у Трейи почерпнул. В том числе историю благородных кланов Равийской империи и ее соседей. С чего они начинались, как развивались, кто с кем и когда враждовал. Великие и не очень великие представители семейств, периоды максимального взлета и глубочайших падений, перечни основного недвижимого имущества. И, разумеется, символику. Черный глаз с кошачьим зрачком – герб клана Нила. Одно из сильнейших имперских семейств, насчитывает четыре ветви, придерживающиеся единой политики. Фиолетовая радужка – ветвь Хой. Вот так, еще не ступив на землю Равы, я повстречался с имперской аристократией. Нила – не враги Кроу, но и не друзья. Часть наших владений теперь под ними, но это трудно поставить им в вину. Добро погибающего рода растаскивали все кому не лень. По сути – брошенное имущество. Если ты не заберешь, соседи прикарманят. Так какой смысл отказываться? Но сейчас, сегодня, для меня худшего врага не существует. Я зол. Я в ярости. Эти твари искупали меня, едва не утопив, только потому, что им весело разбивать рыбацкие лодки своим ненормальным «дредноутом». А еще я понял, что мои высокие цифры в параметрах не так уж сильно смотрятся, как казалось час назад. Те, кто способен в таком мире разгуливать по морю на столь мощных кораблях, запросто могут посмеяться не только надо мной, а и над всеми цифрами в моем ПОРЯДКЕ. Это очень сильные люди. Опасные. Одно дело слышать такое от матери, а другое – увидеть воочию. И я, мокрый и злой, сейчас направлял покалеченную лодку прямиком к логову опаснейших чудовищ. Мне, конечно, не привыкать к монстрам в пасть соваться. Но даже при охоте на самого первого шарука я ощущал в себе куда больше уверенности, чем сейчас. Что за сила двигала черный корабль? И что еще есть у его владельцев? Как с ними бороться, если отличный стальной нож, которым я, разъярившись, успел под конец полоснуть по идеально отполированному борту, не оставил ни малейшей царапины? Как много вопросов и как мало ответов… Глава 15 Дорожные страсти Корабль так и не развернулся, и я передумал выбираться на берег. Цель моего пути находится гораздо южнее, и хотелось бы добраться до нее морем. Это быстрее, чем пешком, и удобнее, чем на лошади (которой у меня нет). Да и не придется лишний раз людям показываться. Лодка двигалась послушно, но, увы, как я ни вычерпывал воду, до конца избавиться от нее не смог. Список повреждений и потерь не ограничивался разбитой доской на правом борту. Текло из разошедшихся щелей; сорвало крышку кормового рундука; залило припасы и вещи; бесследно исчезли оба весла. Это уже не лодка – это печальная развалина. Надо вытаскивать ее на берег и чиниться. Но без плотницких инструментов, запасов смолы и пакли это проблематично. Если даже как-то сумею выкрутиться, ремонт может затянуться на несколько дней, что меня категорически не устраивает. С каждым часом заливало все сильнее и сильнее. Вскоре пришлось признать, что, если и дальше продолжу упрямо тащиться на юг, в какой-то момент искалеченная лодка развалится на очередной волне. Пришлось снова изменять план. Направился наконец к берегу. В этом месте он не приспособлен для высадки, поэтому я снова вымок с ног до головы и промочил те вещи, которые каким-то чудом еще не успели отведать воды. Выгрузив все, скинул одежду, вытащил мачту, загрузил лодку камнями, вытолкал на глубину, принялся нырять, доставая все новые и новые булыжники. Кидал их через борт, пока моя бедная посудина не затонула под чрезмерной тяжестью. Не успокоившись, поработал под водой, заваливая ее еще больше. И лишь убедившись, что следы высадки надежно скрыты, вернулся к выгруженному барахлу. Искать удобную тропу наверх не стал. Воспользовался первой попавшей бороздой, прорезанной в меловом обрыве дождевыми и талыми водами. Человеческих следов на ней не было, что неудивительно, ведь не каждый акробат согласится повторить такой подъем. Вот и прекрасно. Чем нехоженее тропы, тем спокойнее на душе. Лишь наверху позволил себе разобраться с поклажей. Убедился, что значительная часть припасов выглядит плохо, а некоторые отсутствуют. Сухари, размоченные в морской воде, превратились в дурно выглядевшую кашу; увесистого мешочка с круллом – дорогой степной специей, нет; вяленое мясо нуждается в срочной просушке; душистый сахар почти растворился. В общем, кое-что пожевать можно, но надолго этого не хватит. Однако меня нехорошие новости не огорчили. Невдалеке, за пустошью, там и сям покрытой кустарниками, зеленеет лес. Именно в ту сторону мне и надо. В Чащобе пропитание себе запросто находил, вот и здесь тоже с голоду не помру. Я ошибался. Лес, такой нехоженый издали, вблизи таковым уже не выглядел. По нему будто орда замерзших людей промчалась: множество человеческих следов, но ни одной сухой веточки. Все утащили, не трогая живые деревья и кусты. Объяснить это можно только массовым сбором хвороста. Как по мне – слишком уж тщательно поработали, нереально вычистить здесь все настолько основательно. Но кто их знает, этих южан – может, у них так принято… Звери и птицы, как правило, не любят места, где люди бродят толпами, да еще и весь сушняк уволакивают куда-то. Я шел час за часом, но дичь не попадалась на глаза. Изредка замечал следы и помет, но почти всегда старые. Несколько раз натыкался на ягодники. Но там только-только поспевать урожай начал, и его тоже нещадно обрывали. За жалкими крохами я даже нагибаться не стал, ими не насытиться, и ценности в них нет. Это не Чернолесье, где специи чуть ли не на каждом шагу встречаются, тут все большей частью пустое или почти пустое, с ничтожным содержанием компонентов, влияющих на ПОРЯДОК. Нередко встречались дороги и хорошо натоптанные тропы. Пару раз пришлось скрываться в зарослях, расслышав голоса и шум повозок. Лес слишком обжитой, больше на парк похож.