— Это клан «Красные имена», они тут постоянно ошиваются, а сегодня у них вообще целый митинг. Надо ноги отсюда уносить, пока новые не набежали, они друг друга вызывают в чатах, если проблемы начинаются. Пойдешь с нами? — А вы куда? — Мы в ту сторону, там всегда потише, хотя делать там особо нечего. Эльф указал туда, откуда Рос пришел, а, значит, им не по пути. Рос покачал головой: — Нет, я наоборот только что оттуда. Мне в столицу надо. — Ты не пройдешь сейчас. Через развалины надо пробраться, а там сейчас красных полным-полно. Мы еле ноги унесли, а Тайк там остался. Эти не успокоились, гнались за нами, искали в зарослях. Спасибо, что ты помог. Не ходи. Ты мелкий маг, а там от лучников не протолкнуться. Если не хочешь на перерождение отправиться, давай с нами. Час-другой подождем, не больше. Потом крутой народ появляется, отправляет красных на респ, после этого можно выходить и качаться до следующего набега. — Что за крутой народ? — Ты тут вообще новенький? — Вроде того. — Здесь два четких клана есть: «АПК» и «Белые мстители». Ничем другим не занимаются почти, кроме как бродят по руинам и с утра до вечера гоняют красных. Быстро собираются если что, чистят подчистую, потом некоторое время тихо, красные боятся возвращаться. Им ведь тоже не нравится дохнуть. Так что давай с нами, поверь, пока не почистят как следует красных, таким как мы там делать вообще нечего. Понятно. Рос, с его везением вечно встревать в бучу, нашел очередное приключение, которое может завершиться полетом на далекий рудник затерянный в Запретных Землях. И ему придется вновь повторять этот длинный путь — печальная перспектива, о которой даже задумываться не хочется. Всего лишь час-другой? Да он куда больше готов ждать, лишь бы добраться, наконец, до вожделенной столицы. — Ладно, уговорил, я с вами. Вместе веселее. — Вот и я о том же, — радостно оскалился эльф. — Тебя так и называть: Пузырь? — Да. Нормальный ник, как по мне. — А я разве что-то говорю? Конечно нормальный. Я Четкий-Папа, а подружку мою звать Белая Чума, но между своими я просто Папа, а она Чума. Так нас и называй. Пошли, пока еще кто-нибудь не заявился. Тут тоже опасно, красные уже знают где этого лучника убили. * * * Морган не знал что и думать. И что хуже всего, он понятия не имел о том, что говорить руководству, и о чем лучше смолчать. А оно ведь неизбежно спросит. Спросит именно с него. Корпорация «Second World», это не только игровой проект «Второй Мир», хотя, надо признать, он — львиная доля ее активов. Но есть еще военные контракты: обеспечение тренажерной базы армии, те самые симуляторы, с которых в свое время начинал Михаэль Зильбер; различные медицинские программы; научные исследования; передовые системы управления для сложной техники вроде микрохирургических роботов; интеллектуальные автопилоты для воздушного, водного и наземного транспорта и многое-многое другое. Все это так или иначе связано с электроникой. А главный и неповторимый электронщик корпорации — именно Морган. Великий Бог кремниевых кристаллов и причудливо меняющихся квантовых состояний электронов, повелитель электролитических конденсаторов и вариативных резисторов. Когда началась эта ерунда с интеллектуальной начинкой серверов «Второго Мира», именно сотрудникам Моргана первыми пришлось заняться поисками ответа. И, надо признать, с тех пор они ни на шаг не продвинулись в этом направлении. И даже хуже того: все более и более запутывались в ворохе фантастических гипотез и смехотворных предположений. Морган недаром ел свой хлеб. Он мог без приборов, с помощью одного лишь взгляда, найти причину сбоя и, ткнув пальцем, потребовать отправить блок на переделку или утилизацию. Гарантированная стабильная работа всех систем — для него это далеко не пустой термин. Он раз за разом возвращал разработчикам их поделки, доводя целые отделы до белого каления, но стоял на своем до получения действительно надежного результата. Электроника, отвечавшая за работу управляющих искинов, была в полном порядке. Ее изуверски проверяли до запуска в работу, держали под контролем в процессе, а теперь разобрали не то что по винтикам — почти по молекулам. Но так и не обнаружили причину фатального сбоя. Сбой был из тех, от которых руководство готово на стену залезть, если это поможет добраться до сладкой печени Моргана и его людей. Всегда во всех ситуация оно предпочитает в первую очередь искать крайнего, а разве можно найти лучших кандидатур чем люди, отвечающую за материальную часть оборудования? Вот только никакие материалы тут ни при чем. Подвело другое, то, что лишь косвенно относится к епархии Моргана. Что? Хороший вопрос, полный ответ на который, по мнению Моргана, был известен всего лишь одному человеку. Аурелио Барбаросса любил, чтобы его называли профессором психологии. Спорный титул, так как получен от скандального учебного заведения, где, по сути, никого вообще не учили, зато давали много пищи для желтой прессы. Но это Моргана не касалось, как и всех остальных. Барбаросса — тот человек, который на ровном месте создал теорию синтетического сознания. Редчайший случай внезапного озарения, коими так славятся настоящие гении. И что с того, что кроме него ее никто не смог понять до конца? Главное, что исходя из ее постулатов Барбаросса создал методику производства искусственного интеллекта. Не те поделки, которые так именовались еще до него, а полноценные системы абстрактного мышления, местами неотличимые от человека, и при этом сохранившие все важнейшие преимущества машин. Искины Барбароссы нельзя было собрать с помощью паяльника и тайваньских микросхем. Да, им тоже требовались вместилища из электроники, как и предшественникам, но здесь все как у людей: тела с виду почти одинаковые, но одно принадлежит выдающемуся гению, а другое полному кретину. Барбаросса не говорил «создать искин», он говорил «воспитать синтетическое сознание». Нянчился с ними как с младенцами. Ни одно из его творений не повторяло предыдущее, их копирование было невозможно, если речь не шла о базовых блоках информации — том субстрате, на котором начиналось выращивание интеллекта. Чуть в сторону от технологического окна, весьма узкого, и на выходе ты получаешь невменяемого глупца, после чего, прихватив большую банку вазелина, идешь объяснять руководству, каким образом безо всякой пользы потратил сумму с многими нулями. Все искины последних поколений — воспитанники Барбароссы. И все они наперечет: одни работают над повышением обороноспособности государства, другие составляют элиту управления Второго Мира — надгруппу. Или, просто Мистер Суматоха, именно так выражаются пустоголовые клоуны из отделов разработки. И не только они. Пресловутая система троек, при которой над тремя искинами низового звена стоит один выше, тоже связанный с двумя соседними, и, в свою очередь, подчиняющийся вышележащему. Иерархия выстроена разработчиками, но основные принципы связи им дал Барбаросса, как и многое другое. Лишь он один знал до мелочей, что и как работает в этой крайне запутанной сети. Три искина, стоявшие на вершине этой пирамиды, были главным детищем Барбароссы. Это его вершина. То, на чем ему пришлось остановиться. Он лично занимался выращиванием этих сознаний, Морган прекрасно помнил, как профессор неделю за неделей проводил в аппаратной, при этом ни разу не приняв душ. А уж как он питался — отдельная интригующая тема. Выше этой тройки во Втором Мире нет никого и ничего. В их электронных руках удерживаются все кончики нитей управления. И то, что они за них почти не дергают, ничего не значит. Просто тройка вмешивается лишь при критических значениях нарушения пресловутого равновесия и в случаях, когда какие-то непредвиденные факторы приводят к ситуациям, при которых может произойти нарушение базовых правил. book-read-ads Этой ночью люди Моргана потеряли последний искин из этой тройки. Электроника, как в прочих случаях, на высоте, вряд ли даже распыление на атомы покажет, что имелись серьезные дефекты. Но без синтетического сознания это всего лишь груда хлама, который неугомонные китайцы могут производить тысячами тонн. Сознание нужно растить. Растить заново. А единственный, кому это удалось — профессор Барбаросса. Чудак, который исчез пять месяцев назад и с тех пор не объявлялся. Говорят, что он сбежал с какой-то смазливой бабенкой. Достала сварливая жена. Но Морган скорее поверит в то, что миром правят хомяки, живущие в комнате его младшего сына, чем в такую несусветную чушь. Единственная страсть Барбароссы — искусственный разум. Он мог часами брызгать слюной, неистово доказывая, что он никогда не будет равным человеческому, при этом отличаясь от него как сильными, так и слабыми сторонами. Он мог неделями жить среди пыльных блоков электроники, питаясь залежалой пиццей и при этом ни разу не бросить взгляд на свежий разворот «Плейбоя», который какой-то из весельчаков-техников повесил на двери туалета. Даже когда та сногсшибательная малышка с четвертым размером изо всех сил терлась об него грудью в тот момент когда он, склонившись над монитором, показывал, где именно надо высматривать критические пересечения вариативных линий при ступенчатых переходах, у Барбароссы ни на один удар не выросла частота пульса. Профессор ни за чтобы не сбежал в неведомые края оставив без присмотра свои любимые игрушки. Барбаросса мертв, он умер пять месяцев назад, и что бы кто ни говорил по этому поводу, Морган уже давно его похоронил. Мысленно. Барбаросса не просто исчез. С ним вместе исчезла неповторимая технология создания синтетического разума последнего поколения. Без него возможно лишь слепое копирование далеко не самых передовых образцов. И все это с настройками, в которых никто ничего не смыслит. А более сложное? Ведь на финишной прямой своей яркой жизни профессор создал то, что сейчас никто не сумеет повторить даже методом копирования — партию синтетических разумных сущностей, несколько из которых ушли к военным, несколько работают в лабораториях корпорации, а остальные правят «Вторым Миром». И особо следует отметить три искина, возглавляющие надгруппу. Лучшее из того, что создал Барбаросса. Во всем мире не найти четвертый искин им подобный. Два было потеряно до этого, а теперь настала очередь последнего. Все три исчезли, оставив после себя мертвые электронные оболочки. И Морган не мог это исправить. И не мог сказать, как это случилось. Здесь нужен не электронщик, а Барбаросса, которого нет и не будет. Один из инженеров протянул короткую распечатку. — Что это? — механически спросил Морган. — Лог последнего сообщения оператору. Дежурная смена заверяет, что ничего подобного не принимала. — Они смотрели на мониторы, или дружно храпели? — Мы это выясним. Морган взял листок, поднес поближе к лицу, прочитал несколько коротких строк: «Команда отменена. Неизбежность. Старт последнего. Команда отменена. Неизбежность. Отмена отмен. Некорректная команда. Неизбежность. Вмешательство. Нарушение правила 4.2.1. Неизбежность старта. Ожидание команды. Неизбежность. Старт. Команда принята. Не обнаружен сигнал. Не обнаружен сигнал. Не обнаружен сигнал. Аварийное окончание работы». — Что это может значить? — спросил инженер, сам же ответив на свой вопрос: — Таких логов мы еще никогда не видели. И что это за правило такое? Морган догадывался о каком правиле может идти речь. Несколько строк из соглашения, с которым обязан ознакомиться каждый кандидат в игроки, но лишь очень немногие пробегают взглядом хотя бы первую страницу. Потеряна верховная тройка. Второй Мир продолжает жить своей электронной жизнью, но это лишь инерция. Морган знал, что наблюдатели уже начали фиксировать некорректную работу ряда игровых персонажей, а до сих пор такое если и случалось, то о массовом распространении не могло быть и речи. Проект, в который вбухано столько средств, что страшно представить, вот-вот может пойти вразнос по неизвестной причине. Впрочем, почему неизвестной? Курица с отрезанной головой может умчаться далеко, но ведь это не значит, что она может рассчитывать на светлое будущее.