— Спрашивай, конечно, — ответил заинтригованный Рогов. — Мне надо точно знать, как ты ко мне относишься. — Прекрасно отношусь. — Рогов, я совсем не о том. — А о чем? Ты конкретнее тогда спрашивай, я человек простой, понимаю только четко и прямо поставленные вопросы. — Я для тебя объект, на котором можно неудачно пытаться демонстрировать мужское превосходство, или женщина, с которой ты хочешь прожить всю жизнь, воспитывая ораву детей? До сих пор Кэт подобными вопросами не страдала. И вообще, несмотря на все надоедливые намеки Кири, женского интереса в сторону Рогова не демонстрировала. Да и в другие стороны тоже. Но нельзя сказать, что эти слова стали неожиданностью. Он и сам не раз подумывал начать такой разговор, да только возможность не подворачивалась. И вообще — с Кэт все непросто. Землян мало, все друг друга знают, как знают и то, что застряли надолго или навсегда в условиях, резко отличающихся от привычных. Даже самая последняя особа легкого поведения быстро забывала все, чем жила прежде. Здесь надо вести себя если не как неприступная принцесса, то как самка, которую почтут за честь добиваться. Доступная добыча в тесном мирке не котируется. Если кто-то на Земле не планировал замужества до зрелых лет, то сейчас только об этом и думал. Количество мужчин не безгранично, как было прежде, если прошляпишь момент, не приглянешься завидным женихам — останешься на бобах, в лучшем случае выбирая из брачного неликвида. А в худшем — одна. В общем, никакой тебе романтики с цветами. Люди сходились резко и всерьез, без долгих ритуалов и помпы, даже свадебные церемонии не проводились. Только-только появились их примитивные подобия с заключением брака через подписи у кого-нибудь из членов совета — до этого обходились без малейшего официоза. Да и что это за официоз, где расписываться приходится обожженными веточками на корявой бересте? В общем, каждая барышня, у которой имелась голова на плечах, волей-неволей должна всерьез задуматься о вопросе личной устроенности. И желательно с ним не затягивать. Только Кэт напрочь эту тему игнорировала. И вела себя так, что Рогов даже не представлял, как бы к ней подкатить насчет этого. Причем раньше излишней скромностью не страдал, проблем в общении с противоположным полом не возникало со школьных лет. Но тут нашла коса на камень, такую, мягко говоря, чудную девушку встретил впервые. Можно, конечно, сделать скидку на нежный возраст, да только все прочие здешние вели себя совершенно иначе, и плевать на то, что некоторые из них недотягивали даже до законных восемнадцати. Новые времена — новые границы. То есть вряд ли возраст тому виной. Что-то с Кэт явно не так, Рогов это чувствовал, но не мог знать — что именно. Другой бы давно бросил всякие мысли о ней, но у него не получалось, да и не хотел. Прикипел он к ней, будто околдовала, причем с первых дней знакомства. И ведь интуиция кричала, что он ей тоже не чужой, но — увы, ни малейших намеков на желание сближения. И вот, похоже, момент истины. Только почему вот так, в промозглой ночной сырости, сгорбившись под колючими ветвями и отмахиваясь от неугомонных комаров? Романтики не просто ноль — она в глубочайшем минусе. Кэт ничего не делает без причины, вот и сейчас что-то заставило ее поднять волнующую Рогова тему именно в этот момент. Попытавшись говорить ровно, ответил: — Начет мужского превосходства доказывать нечего, все уже давно доказано. А насчет остального мне надо кое-что выяснить, это важно. — Что? — Сколько именно детей будет в нашей ораве? — Рогов, ты самовлюбленный чурбан. — Ага, — охотно согласился тот и предпринял попытку обнять подругу, чему помешал ствол ели и то, что Кэт резко отодвинулась. — Рогов, руки-то не распускай. — Лен, а что мне с ними делать? Погулять отпустить? У нас тут свидание или что? — Или что. У нас тут вообще-то важный пост, а я не помню, чтобы ты разрешал часовым на постах обжиматься. — С тобой не детей захочется, а развода с разделом имущества. — Прежде чем детей рожать, нам, Рогов, надо вопрос с детским питанием решить. Срочно решить. Я говорю обо всех. — Раньше без питания рожали. — Ага. Только женщины другими были, да и тем часто кормилицы требовались. Люди, Рогов, — слабые создания. У нас нет ни одной коровы, это станет проблемой, скоро увидишь. — Я в шоке… — Что не так? — Да что у тебя в голове, Кэт? Это даже не опилки, это… Слов нет… Такой прекрасный во всех отношениях парень греет твой бок, готов красивые слова говорить, а ты с ним о коровах. Может, еще на тему навоза пообщаемся? — Если она тебя сильно волнует. — Ага, ночами не сплю, только о нем и думаю. — Я вообще-то разговор начала не ради красивых слов. Это так… вступление. book-read-ads — И что дальше? — По-твоему, я странная? — Не по-моему. Тебя все считают в лучшем случае чудачкой. И я в том числе. Ты точно ненормальная, так, как ты, никто себя не ведет. — В принципе согласна. Я иногда бываю необычной. — Иногда? Ну-ну… — Не придирайся. Но сейчас у меня кое-что есть. Есть причина. Я ведь сама не своя с тех пор, как поняла, что произошло. — Тут все такие, со всеми кое-что произошло. — У меня особая ситуация. Рогов, я ведь тут умру. — Думаю, что мы все тут умрем. Но ты не скоро, ты живучая, ты всех переживешь, на что хочешь готов поспорить. — Нет, я умру раньше. Гораздо раньше. — Что за разговоры? Повеселее темы не нашла? — Пожалуйста, выслушай меня. Внимательно выслушай. В тот день, когда все случилось, родители везли меня в больницу. Это было важно для меня. Ты представить не можешь, насколько важно. Незадолго до этого на осмотре у меня нашли что-то непонятное. Назначили обследование, выявили опухоль. Заподозрили злокачественную… — Блин… — Не перебивай. Назначили новое обследование — и тот же результат. Ранняя стадия, можно сказать, повезло. У молодых такое легко лечится, большая часть выживает. Ну подумаешь, облысела бы и все такое, главное — живая осталась. Так меня утешали. А я сама не своя от всего этого, сам понимаешь. У меня ведь даже простуда если и бывает, то раз в год. Не привыкла болеть, и тут такое… А потом бах — и мы очутились в горах. Машина упала, покатилась, дверь оторвало, меня выкинуло. А родители… Родители, Рогов, остались в машине. Их не стало. И больницы больше нет. Некому проводить обследование. Химиотерапии здесь тоже нет. А опухоль есть. Она во мне, и она растет, ее ведь никак не лечат. Не может быть никакого лечения, ты ведь сам прекрасно знаешь, в каком состоянии наша медицина: каменный век. — Не совсем, у нас ведь есть знания, кое-какие инструменты и лекарства. — Не смеши. — Ты говорила с врачом? — И о чем мне с ним говорить? О стерилизации бинтов? Их прямо сейчас пытаются делать из местной ткани, которую даже на половую тряпку пускать стыдно. Я и без врачей прекрасно знаю, что злокачественная опухоль сама собой не рассосется. Она будет расти дальше и дальше, потом пустит метастазы по всему телу. Я стану не такой быстрой и сильной, мне придется лежать и орать от боли, потому что наркотиков у нас нет, а отвар из сонной травы не поможет человеку, у которого заживо гниет тело. И что мне останется? Только одно… сам понимаешь. И если у меня не хватит духу, то вся надежда только на тебя. Именно ты, Рогов, должен будешь убить меня, чтобы это прекратить. Так будет правильно. Я ведь не слепая, я прекрасно знаю, что ты не гей, как тебя за глаза обзывают некоторые дуры, которых ты в упор игнорируешь. Ты в мою сторону неровно дышишь еще с тех времен, когда мы в горах среди развалин замерзали. Еду мне таскал, заботился. Сама не знаю почему, но ты, чурбан, тоже мне нравишься. Не за ту еду, конечно, а за все. Но теперь ты знаешь, что, увы, никакой любви у нас не получится. Нет смысла любить ту, которой вот-вот не станет. — Как скоро? — Не знаю. Надеюсь, несколько месяцев у меня есть. Пока ничего не чувствую. Ну как не чувствую… бывает разное. Но, думаю, это сама себя накручиваю. Есть немного мнительности, страшновато, когда в тебе сидит такое и ты ничего не можешь с этим поделать. Вообще ничего… — Нельзя опускать руки. Как вернемся, поговорим с врачом. Ты зря столько молчала, время потеряла, в таких случаях затягивать опасно. — Рогов, будь хоть малейший шанс — я бы сразу поговорила и с врачом, и с тобой. Молчала, потому что шанса не было. — Но сейчас-то заговорила… — Ты меня внимательно слушал? — А что? — А то, что я четко сказала: если бы был хоть малейший шанс. — Совсем запутался. Шансов так и так нет, но ты при этом заговорила. Устала держать в себе? Ну и правильно. Кэт вздохнула: — Рогов, ну нельзя же так, ты иногда кажешься беспросветно тупым… — Ну так давай, для тупого чурбана поясни подробно, — ответил с нотками раздражения: он откровенно не понимал, о чем речь. — У меня появился шанс. Рогов понятия не имел, какой такой шанс может появиться посреди сырых еловых дебрей, затерянных в неизвестном мире. На них даже повеситься непросто, удобные ветки — редкость. Но даже если у Кэт крыша поехала от всего того, что она так долго в себе скрывала, не мешает это выслушать: — Нашла возможность избавиться от этой дряни? — Не знаю. Может, нашла, а может, и нет. Этого старика зовут Мнардир, и он вообще-то не старик, просто с ним недавно несчастный случай произошел, тело изменилось. — Да мне плевать на то, что с ним произошло, пусть даже принудили к трасгендерной операции. О себе говори. — Рогов, ну прояви хоть чуточку терпения, тут каждое слово важно. Ты что-нибудь помнишь о Гриндире? Местные женщины о нем рассказывали. — Да. Какое-то странное место, где можно добывать странные камни. Один из таких камней мы взяли у того шамана. — Мнардир не простой абориген, он марагван — человек, который видит душу сидов. Тех самых странных камней. Местные их называют магическими. Не знаю, магия в них или нет, но ты сам видел, на что способен один такой камешек. Мнардиру не повезло: отряд, который взял его с собой для оценки добытых сидов, нарвался на проблемы в Гриндире. Выжило лишь трое, да и тех ваксы ночью скрутили, часовой сильно устал и заснул. Двоих сразу убили, а Мнардира оставили. Он немного умеет говорить на языке людоедов, а они уважают марагванов. Считают их особыми шаманами, живыми талисманами селения. Продали его в соседнее племя, а потом напали хайты, он оказался у них в плену. Они не убивают людей и не едят их. Просто уводят к себе на северо-восток, в Хайтану. Я много о чем с ним разговаривала. Да и до него общалась с туземками. Но те мало что знают, в основном у них выдумки или что-то похожее на выдумки. А у Мнардира все иначе. Он совершенно точно знает, о чем говорит. Если где-то полных знаний у него нет, так прямо и отвечает, не юля и ничего не придумывая.