Почти не прилагая усилий к тому, чтобы не утонуть, Трэш потихоньку отдыхал. У него почти на всю мощность заработало зрение, вода приятно охлаждала раны, но и создавала проблемы – уж очень сильно охлаждала. Он начинает замерзать, со временем это грозит вылиться в новую проблему. Как будто ему старых не хватает. Слух восстанавливался не спеша, но верно, и вскоре настал момент, когда Трэш начал до последнего слова понимать, о чем говорят люди над его головой: – …реально полтинник дают за такое? – Реально. Можешь нырнуть и подцепить тушу, неплохо подогреешься. – Да имел я в виду, в эту реку лезть. – А что так? – Крокодилы там. – Брехня, откуда на таких кластерах крокодилы. – А я откуда знаю? С зоопарка сбежали или из Африки приплыли. Мало ли. Годя сам их видел. – И ты ему веришь? – Да он же тупой, врать не умеет. Сам погляди, какая толпа, и никто нырять не торопится. Боятся. – С этого моста «БелАЗ» черных навернулся, ушел под воду целиком, будто и не было его. Глубоко тут, водолазов ждать надо. – И где же водолазов найдут? – А это уже не твоя забота и не моя. – Щегол как-то крутиться будет? – Подготовка клиента на нем висела, а он почти все на Мазая спихнул. Вот ему теперь и крутиться по этой теме. – Он вчера чуть ли не с утра до вечера под спеком проторчал. Вмазался, и вперед, глаза никакие, всякую ересь нес. Потом к Бобру пристал, мол, свари ему компот из арбуза и соленых огурцов. Все дела бросай и срочно вари. Хуже дурака, честное слово, мозги конкретно набекрень. – А то я не знаю? Он каждый день на спеке, торчок конкретный. Как его на такой должности терпят, не понимаю. – Он на фильтрации рулит, на нем, считай, все висит, тянет легко. Там никто долго не задерживался, собачья работа. Он первый такой. – Ну так это ему Улей подарил, повезло просто. За одно везение, получается, и не трогают. – Еще как трогают. – Не помню я такого. – Ты тут и полгода не просидел, не знаешь, что до тебя было. Ему за разные косяки Мичман яйца отрезал и в термосе отправил. – Да ты что?! – Так оно и было, любого из старичков спроси, если не веришь. И сказал, что будет резать их и дальше по мере роста, если косячить продолжит. Если сегодняшнее до Мичмана дойдет (а оно дойдет), опять Щеглу фальцетом петь придется. – Нормальные такие у Мичмана порядки… – Мичман – человек-скала, свой в доску. Не будет косяков, он тебя со всех сторон прикроет, живи как в танке. Так что на него бочку катить не надо, на нем все держится. – Да я и не качу. Слушай, а кто вообще тему с водолазом замутил? Зачем нужна эта дохлятина, в ней же, говорят, ничего нет, пусто. Полтинник споранами за кучу мяса – как-то это не по-людски. – А ты видал, как петухи заволновались? Дрон запустили, вниз по течению ищут, нашим у них доверия нет. Какая-то крутая шишка в обиженных оказалась. – А чего так? – Да еще одного жирного вывезли пульнуть из пушки по живой мишени, а мишень навешала всем и в степь подалась. Тот обделался небось по самые плечи, пока эта туша над его головой броню гнула. Для петухов теперь вопрос принципа. Я слышал, как их капитан отчитывал, орал, что, если еще раз кто-то дурака включит, лично маску сорвет. Им клиент для какой-то отчетности нужен. – А что там за косяк был? – Я не видел, но сам посуди, как почти дохлая туша покалечила им два броневика? Это реально косяк. – И долго нам тут еще торчать? Что, и в натуре водолаза ждать будем? Прапор это серьезно сказал? – Можешь сам понырять. Вперед, за это удовольствие еще и конкретное лавэ отсыпают: река большая, вода мутная, наплаваешься, почти как на Канарах. А это еще что за… Мент, это что там такое?! – Твою же мать, не было печали… Похоже, Плотинный перезагрузился. book-read-ads – Не понял?! Что за Плотинный?! – Сейчас узнаешь… Трэш, жадно подслушивая беседу стоявших на краю моста людей, был всецело поглощен горестными мыслями, связанными с осознанием крайне печального факта – никто не намеревается уезжать, все собравшиеся ждут водолаза, который займется обыском дна в поисках туши чудовища. Даже мертвому не собираются давать покоя, вот ведь пристали… Естественно, это грозит нешуточными неприятностями, и голова занята обдумыванием перспектив их избежать. Поэтому, Трэш не сразу понял, что насторожило говоривших. Даже на себя нагрешил, решил, что его маскировка не сработала, заметили каким-то образом. Несмотря на крайне скверное состояние, нашлись силы ощутить что-то, весьма бледно походившее на приступ ярости. Все, на что его хватило, – сорвал с себя комок мокрых водорослей, злобно отшвырнул в сторону, распугав резким движением сновавших вокруг рыбок. При этом крики наверху усилились, но их тональность и содержание слегка озадачивали, складывалось впечатление, что причина шума не в обнаруженном беглеце, людей переполошило что-то другое. А нет, вот прокричали конкретно в адрес Трэша: – Я засек! Засек его! Элита здесь! Под мостом! Клиент под мостом, живой! Странно, но при этом ни с одной из сторон никто не выглядывал. Это как-то же его могли заметить, если не видят? И что за шум нарастает? Странный, рокочущий гул, угрожающий, усиливающийся синхронно с воплями людей на мосту. Похоже, он напрягает их гораздо больше, чем обнаружение Трэша. Повернувшись в сторону источника непонятного звука, только и успел выдохнуть: – Ну за что мне все это! Естественно, изо рта вырвалось лишь невнятное урчание. Ну да какая разница, ведь за поднявшимся шумом все равно тяжело расслышать. А через секунду тяжело превратилось в невозможно, – высоченная пенная волна, невесть откуда взявшаяся на спокойной реке, врезалась в Трэша всей своей массой. Он только и успел, что предположить катастрофическое разрушение высоченной дамбы, удерживавшей воды огромного водохранилища где-то выше по течению, а дальше связные мысли поспешно покинули голову, – удар вышел настолько мощным, что ржавый и тонкий трос не выдержал, лопнул, как лопается перетянутая гитарная струна. Трэш и моргнуть не успел, пробкой вылетел из-под моста на гребне пенного потока, изо всех сил молотя в полторы руки, неуклюже барахтаясь, даже зубами пытаясь вцепиться в воду, не позволить затянуть себя на дно. То, что это не случилось сразу, можно объяснить лишь чудом, пловец из него и правда не ахти, если не сказать хуже. Но уже через несколько секунд пришлось изменить свое мнение, пережив самое трудное – первый удар непонятно откуда взявшегося разлива. Дальше Трэш оседлал волну и держался на поверхности очень даже уверенно, несмотря на проблемы с физическим состоянием. По сути, одной рукой работал, остальные конечности скорее имитировали деятельность, чем помогали. Время от времени, правда, зарывался в воду с головой, но всякий раз выныривал без чрезмерных трудностей. В одном из завихрений тело Трэша перевернуло на спину. Выгнувшись, он сумел разглядеть быстро удаляющийся мост и заметил вспышки выстрелов на нем – люди, стоявшие у перил, палили ему вслед безо всякого успеха, в этом буйстве стихии невозможно определить, куда прилетают пули. Их слабое оружие не страшило, куда больше беспокоила техника. Но тут на стороне Трэша сыграли конструктивные особенности моста – машины не смогли приблизиться к краю, к тому же им мешало высокое заграждение, обзор заслоняло. Преследователи это понимали, по обеим сторонам просматривалось движение, транспорт поспешно выбирался на сушу, откуда и видимость хорошая, и погоню устроить можно. Вновь перевернувшись, Трэш злорадно осклабился – река делала поворот, на таком течении он уже через четверть минуты окажется в безопасности. В спину ударило что-то увесистое, но не слишком опасное, броня пусть и отреагировала болезненно, но выдержала. Это оказалось первым и последним попаданием – тело едва не встряло в береговой обрыв, а затем его потащило вдвое быстрее, буквально выдергивая из-под обстрела. Но, не успев обрадоваться, пошел ко дну. Конкретно пошел, угодив в водоворот, из которого вряд ли смог бы выскочить, даже работая четырьмя полноценно функционирующими конечностями. Неистово барахтаясь, он погружался все глубже и глубже. Легкие жгло огнем, в ушах нарастала режущая боль, титаническими усилиями сдерживал желание разинуть пасть и залиться по самые брови, захлебнуться, отдохнуть, наконец. Ноги ударились о дно и безвольно подогнулись, Трэша куда-то продолжало тащить, причем быстро. С силой приложившись головой о корягу, он каким-то невероятным образом успел от нее оттолкнуться рукой, после чего случилось чудо – его понесло к светлеющей поверхности с прежней стремительностью. Высунувшись из воды, Трэш сделал столь рокочуще звучный вдох, что ласточки, испуганно мечущиеся перед своими затапливаемыми норками, начали верещать вдвое сильнее. Шумно прочищая легкие, обернулся, убедился, что обрыв, в омут под которым его только что затянуло, остался позади. Ни моста не видать, ни людей, ни машин, – оторвался. Но расслабляться рано, преследователи вряд ли сдадутся настолько легко, непременно попробуют догнать. Надо до последнего использовать эту непонятно откуда взявшуюся волну, пусть унесет как можно дальше. Преследователи напомнили о себе тут же. Ласточки, продолжавшие в панике носиться во всех направлениях, вдруг дружно метнулись врассыпную. Трэш, задрав голову, увидел стремительный ажурный летательный аппарат, жужжащий парой хитроумно скомпонованных моторов. Похож на самолет странноватой конструкции и слишком мал, чтобы на него поместился хотя бы один пилот, даже если он будет совсем уж рекордным карликом. А еще Трэш разглядел знакомую эмблему – ту самую птицу с длинной шеей и непомерно огромной головой. И разговор, подслушанный под мостом, вспомнил. Очень может быть, что над головой кружит упомянутый невидимыми собеседниками дрон, а его хозяев из-за эмблемы принято называть петухами. Разглядывая небеса, Трэш отвлекся от куда более важных вещей, и взбесившаяся река его тут же наказала – жестко приложила об коряжник. Тяжелое тело легко разметало завал, рука успела ухватить увесистое корневище, после чего злобно швырнула его в противно жужжащий самолетик. Промах, но, честно говоря, бросок вышел неплохой, чуть-чуть не достало. Похоже, у Трэша открылся талант метко бросать предметы, в того автоматчика на выезде из карьера он тоже попал уверенно, несмотря на крайне скверное самочувствие в тот момент. Да и отсутствие одного глаза не могло не сказываться. Воодушевившись открытием, Трэш начал сознательно отламывать палки от всех встречающихся по пути коряг, одну за другой отправляя их в направлении дрона. Поначалу очень даже метко получалось, как минимум пару раз почти попал, самую малость разминулись. Но чем дальше, тем хуже становились результаты, рука, и без того работавшая вполсилы, сдавалась все больше и больше, что сказывалось и на качестве заплыва – голова то и дело погружалась, приходилось постоянно глотать мутную воду при полном отсутствии жажды. А еще Трэш замерз не на шутку, у него даже зубы начали постукивать. Похоже, его тело не приспособлено к подобным испытаниям, очень хотелось выбраться на берег и больше никогда не забираться в воду. Нельзя, где-то позади по обоим берегам мчатся машины преследователей, и спасти Трэша может лишь скорость волны. Которая, кстати, очень сильно сдала и вот-вот сойдет на нет. Фактически – уже почти сошла, но осталось чуть усилившееся течение, оно продолжает тащить беглеца. Зрение вновь начало работать с перебоями. Тут и потеря крови с опасными ранениями, и ожоги по всему телу, и изнуряющий холод – все сразу навалилось. А еще в голове настойчиво билась странная, будто навязанная извне мысль. Она требовала, уговаривала, настаивала немедленно насытиться, в противном случае угрожая самыми негативными последствиями. И этой мысли Трэш почему-то верил абсолютно. Глаз отказал в очередной раз, и это было очень серьезно. Пришлось вслепую барахтаться не меньше минуты. Ноги задели за твердое, а затем и руки. Трэш встал на колени, попытался на ощупь сориентироваться, но ничего не получилось, он не понял, куда попал, – отмель это или один из берегов. Но одно очевидно – надо сматываться отсюда как можно быстрее, покуда из гранатомета в спину не подтолкнули. Ну почему же ему так плохо? Почему не возвращается зрение, почему желудок выворачивает наизнанку? Трэш обессиленно полз по мелководью, его живот то и дело скручивало, прямо на ходу приходилось извергать из себя выпитую перед этим речную воду. Даже после того как его обстреляли из огнемета, он ощущал себя получше. Неужели и правда придется умереть непонятно где? Зрение смилостивилось, когда дно ушло из-под рук и ног. Трэш вновь поплыл. Увидел, что его и правда занесло под самый берег, течение здесь слабое, надо бы чуть в сторону уйти, там быстрее понесет. Метрах в трех впереди и левее в воду упало что-то стремительное, молниеносное, глаз успел заметить лишь длинный цилиндрический хвостовик с пластинами стабилизаторов, приделанный к чему-то основательному. Определенно – какой-то непростой снаряд, но почему-то лишь грандиозный всплеск устроил, не взорвался. Обернувшись на увесистый звук выстрела, Трэш увидел, что на мысе, вдающемся в реку за странно черным обрывом, стоит приземистая бронемашина с кургузым орудием. На ее башне в этот миг расцвел огненный цветок – заработал спаренный с пушкой пулемет, от него потянулись трассеры. Нырнув, Трэш, сколько смог, держался под водой, затем приподнялся всего лишь на несколько секунд, чуть отдышаться. Этого времени хватило, чтобы преследователи еще раз выстрелили из пушки, с тем же результатом – снаряд упал со зрелищным всплеском, но без взрыва.