– Сможешь? – спросила я. Ханна пожала плечами: – Никогда по зараженным не кидала, но на деревьях тренировалась, получалось нормально. Должна справиться. Потом надо будет очень быстро его убить, с этим нельзя тянуть. Их урчание особое, в нем есть звуки, которое наши уши не слышат. У бегунов оно негромкое, но другие мертвяки могут услышать его издали, у этого звука такое свойство, что далеко уловить могут, как бы сигнал для остальных. – Знаю, – сказала я. – Значит, так, выбираемся, обходим сарай и становимся напротив забора. Мертвяки нас увидят и бросятся перелезать. В этот момент я убью одного, а второму Ханна свяжет ноги, когда он спустится. Миа его добьет топором, если надо будет, Ханна поможет, у нее клюв есть. – И пистолет. – Забудь о нем, он травматический, нашумишь на всю округу без толку. – Ну это я говорю, чтобы ты помнила. Не такой уж он и бесполезный. – Не перепутаете? Забор, арбалет, связать второго, стукнуть по споровому мешку легонечко или по голове со всей дури. – А если ты промахнешься? – спросила Миа. – Если я промахнусь, у нас будет один связанный мертвяк и один бегающий. Если промахнется Ханна, будут два бегающих. И тогда делайте, что хотите, но постарайтесь прикрыть меня от них, пока не перезаряжу арбалет. Ох он и тугой… * * * Я не ошиблась – зараженных и впрямь было двое. Они стояли в тенечке от орехового дерева перед раскрытой настежь дверью сарая и в своей обычной манере меланхолично покачивались с пяток на носки. Под их ногами на вытоптанной земле, на которой не росло ни единой травинки, валялись грязные кости, и мне очень не хотелось думать о том, кому они принадлежат. Один мертвяк выглядел относительно свежим, на нем сохранился грязный до ужаса халат, и можно было догадаться, что в прежней жизни это была немолодая женщина. Второй оскотинился до неузнаваемости, из одежды осталось лишь что-то, похожее на жалкие клочья рубашки с короткими рукавами. Его фигура криво сгорбилась, плечи некрасиво вывернулись, опустились вперед, все указывало на далеко зашедший процесс перерождения. Такому еще немного отъесться, и мой арбалет вряд ли справится с его укрепившимся черепом – не так уж много уязвимых мест останется. Не отводя взгляда от парочки, я громко прошептала: – Бьем плечистого. Сперва я стреляю, если ничего не получается, Ханна, сразу путай ему ноги. Он самый опасный, с теткой должны легко справиться. Ну да, пусть и страшновато, но стыдно втроем не угомонить не слишком развитого бегуна, я и в одиночку это проделывала, пускай и под присмотром полковника Лазаря. Зараженные нас упорно игнорировали, а это странно, ведь я специально подходила так, чтобы ветерок нес запах в сторону мертвяков. Мы уже три дня не видели горячую воду, а в холодной много не намоешься, тем более при помощи жалких тазиков. Ханна сказала, что в баллоне почти нет газа, и поэтому расходовать его на нагрев не стали. Так что должны благоухать посильнее обычного. Но, наверное, я слишком это преувеличиваю, не такие уж мы и грязные. Фиалка свесила один груз, мягко уложила на землю, отошла на шаг, натягивая веревку, и, лукаво улыбнувшись, внезапно зацокала взволнованной белкой. Мертвяки развернулись так резво, будто смысл их стояния был один – мгновенно отреагировать на появление хвостатого пушистого зверька. Увидев вместо белки трех девочек, они не выказали признаков расстройства, даже, по-моему, обрадовались – понеслись прямиком в нашу сторону, при этом плечистый громко и противно заурчал. Плохой звук, надо как можно быстрее его выключить. Но это никак не сделаешь, пока зараженный находится за преградой. Забор мертвяка не очень задержал, он забрался на него легко, но вот на другой стороне случилась неприятность – вместо того чтобы ловко спрыгнуть, шумно бухнулся, издав при этом что-то неописуемо среднее между урчанием и визгом. Прижав арбалет к плечу, я дождалась, когда зараженный удобно повернется, и нажала на спуск. Вот только голова мертвяка очень не вовремя дернулась – он слегка склонился в сторону, когда поднимался. Однако промаха не было, просто стрела, вместо того чтобы угодить точно в середину лба, вонзилась в кончик глаза по самое оперение, а наконечник при этом вышел из виска. Ранение выглядело скверно, но мертвяка оно ни капельки не смутило, поднялся уверенно и даже помчался было дальше, то есть на нас. Но Ханна не сплоховала, бросила свою мудреную штуковину точно, тонкий шнур обвил ноги несколько раз, тяжелые грузы со стуком ударились о голени. До зараженного не дошел смысл произошедшего, вместо того чтобы замереть, он продолжал рваться к добыче, что, естественно, привело к зрелищному падению, сопровождавшемуся все тем же визгливым звуком. Миа, подскочив к мертвяку сбоку, стукнула топориком, но тот резво развернул голову, злобно клацнув при этом зубами, и лезвие вместо спорового мешка ударило по макушке. Уворачиваясь от протягивающейся грязной руки, она врезала еще раз, куда удачнее. Ну вот и все, спутанные ноги конвульсивно задергались – первый признак тяжелого поражения паразитного центра, откуда по всему организму протягиваются черные нити командной структуры. Разделываясь с самым опасным зараженным, мы полностью игнорировали второго, и на это была причина. Тот, как, впрочем, и предполагалось, оказался не настолько шустрым и ловким, как первый, к тому же остатки одежды сыграли с ним нехорошую шутку. Халат основательно зацепился за острые верхушки реек, из которых был сооружен забор, и мертвяк, перелезая, застрял в крайне неудобном положении, свесившись головой вниз. Он теперь мог лишь ерзать туда-сюда и с досадой подвывать, пытаясь освободиться. Нет сомнения, что даже крепкая ткань вскоре не выдержит такой нагрузки и поддастся, но кто же ему подарит столько времени. Ханна, небрежно помахивая киркой-клювом, направилась к забору. Зараженный будто осознал, что сейчас в его недолгой биографии поставят жирную точку, и растерянно заурчал. Но долго урчать фиалка ему не позволила, стукнула лишь раз, без замаха и очень метко – точно в середину бугра спорового мешка. Мертвяк судорожно выгнулся и тут же бессильно обмяк. Ноги его еще подергивались, а неподвижные руки свесились, чуть-чуть не достав до земли скрюченными удлинившимися пальцами – все же изменения уже заметные. – Лиса, косая, ты промазала. – Миа не смогла упустить шанс меня уязвить. – Это ты называешь промазала? Голова насквозь пробита, кто же знал, что у него мозгов еще меньше, чем у тебя. – Обычно я так не выражаюсь, но адреналин брал свое. – Займись тем, который на заборе, Ханна, а ты давай разделывай большого, пока я арбалет перезаряжу. И быстрее, тут открытое место. – Ох и воняет от них, – скривилась Миа, со щелчком раскрывая нож. – Быстрее закончим, быстрее уйдем, и пусть они сами себе тут воняют. Говоря это, я крутила головой по сторонам, активировав умение, и одновременно возилась с арбалетом. Попытка его взвести не удалась – заметив опасно быстро приближающийся тревожно-яркий овал, я не справилась с непослушным механизмом, раньше времени отпустила рукоять, из-за чего оружие бессильно лязгнуло и со стуком завалилось на асфальт. Перезаряжать некогда, до встречи с зараженным осталось не больше пары секунд. Я даже предупреждать девочек об опасности не стала, только и успела, что, присев, вырвать нож из руки Мии, только-только примерившейся к споровому мешку. – Ты чего?! – возмущенно и удивленно вскинулась азиатка. Ответом ей был треск веток и громкое урчание – зараженный, выскочив из-за дома, соседствовавшего с сараем, не стал тратить время на карабканье через забор, он попросту через него перепрыгнул, проломившись при этом сквозь густо росшие в том месте кусты вездесущей сирени. Но достаточно толстые ветки все же сумели погасить его рывок, ноги и голова в них запутались, мертвяк начал барахтаться, с урчанием выдираясь из зеленой ловушки. book-read-ads Все, что мне оставалось, – подпрыгнуть, ухватиться за далеко отошедшую от орехового дерева ветку, подпиравшую шею мертвяка, и потянуть на себя, заставляя отклоняться от горизонтали. Тело твари при этом перекосило, оно приняло нужное мне положение. Чуть шагнуть вперед, короткий выпад без замаха, так же быстро отскочить. Со стороны это, должно быть, казалось несерьезным: прыгнула; дернула за веточку; изобразила бледное подобие фехтовального выпада; не очень-то сильно ткнула, едва не коснувшись рукой уродливой головы, челюсти которой уже успели раздаться вширь. Тем не менее мертвяк передумал выбираться из куста, моментально обмяк, руки его безвольно опустились, а ноги начали подергиваться. Страшный на вид, куда развитее первых двух. На стопах болтаются остатки некогда крепких ботинок с высокой шнуровкой, подошв на них нет вообще, отвалились начисто, выпустив разросшиеся пальцы ног; нижняя часть гардероба отсутствует, зато туловище прикрыто бронежилетом, ненормально натянувшимся в верхней части – грудь серьезно расширилась, да и деформация плечевого пояса сказывается. Благодаря защитной амуниции сохранилось что-то вроде замызганной до отвращения рубашки, то, что она раньше была темно-зеленой, определить нелегко. Ну и голова такая, что с первого взгляда понятно – пистолет тут поможет не всякий. Не самый опасный представитель желтой части шкалы, таких могут называть как развитыми бегунами, так и начинающими лотерейщиками. На нас бы одного такого монстра вполне хватило, с арбалетом на него выходить пусть и не самоубийство, но что-то опасно к этому близкое. Посмотрела на свою правую руку и увидела, что нож лишился лезвия – в ладони осталась рукоятка с жалким обломком клинка. Слишком слабенькое оружие, но ничего лучше не удалось найти ни на заправке, ни в домах, а трофейные, взятые у рейдеров, достались Дании и Тине. – Блин, Ли, ну ты даешь! – охнула Миа. – Да ты же его убила! Простым ножом убила! Одним ударом! – Извини, я твой нож сломала. Держи мой. – И это все?! – А что еще? – не поняла я. Посмотрев мне в глаза, Миа покачала головой и, приседая над трупом зараженного, несвойственным ей голосом озадаченно произнесла: – Ты и впрямь ненормальная. – Надо их оттащить хотя бы за ближайшие кусты, чтобы не лежали на виду, – предложила Ханна, деловито вскрывая споровый мешок. Такое впечатление, что она вообще не обратила внимания на атаку третьего мертвяка. – Я к ним прикасаться не хочу, – брезгливо заявила Миа. – А придется, ведь Ханна права, – сказала я и, вздохнув, склонилась над первым зараженным. Очень неприятно даже думать о таком, но я должна вытащить из его головы стрелу. Их у меня всего несколько штук, нельзя разбрасываться. – Ли, ты бы лучше по сторонам смотрела, а то этот как снег на голову свалился. – Нет, все нормально, я его заметила, еще когда он за углом был. Наверное, на урчание этой парочки прибежал, где-то рядом слонялся. На рейдера похож. – Какой же это рейдер, это просто зараженный, – с неизменным спокойствием возразила Ханна. – Я имела в виду, что это бывший рейдер, хотя это странно, иммунные очень редко перерождаются. – Ну да, редко, надо ухитриться остаться без живчика надолго, да и шанс невелик. С чего ты вообще это взяла? Мертвяк как мертвяк. – Но у него бронежилет остался, и такие ботинки любят носить рейдеры. – Нет, Элли, это не просто ботинки – это берцы, причем глухие. Как раз рейдеры такие редко носят, у них они обычно со вставками из ткани. И бронежилет на нем высокого класса, слишком тяжелый. Рейдеры или вообще без них обходятся, или берут самые легкие и вытаскивают из них пластины. От когтей мелких мертвяков неплохо защищает, а если сильный нападет, то пусть пластину и не прошибет, но так врежет, что придется далеко катиться. Так что толку от них немного, больше вреда – движения замедляют. – Да? Как-то странно, новички не должны носить бронежилеты. Солдат? – Или так, или это один из странных новичков. – Странные? – Ага, бывают среди них такие чудаки. Складывается впечатление, что они подозревают о существовании Стикса и всю жизнь готовятся с ним воевать. Как только их кластер попадает сюда, они достают маскировочные костюмы, бронежилеты, разгрузочные жилеты и оружие, обвешиваются с ног до головы разной ерундой. Обычно даже не успевают понять, что здесь воевать нужно тихо и налегке – они или быстро гибнут, или перерождаются. Бегают потом по кластерам, все из себя красивые, крепкая амуниция теряется не так быстро, как простая одежда, поэтому поймать такого – удача. Пока свежие, на них много полезного можно найти, им не лень на себе кучу оружия и патронов таскать. – На этом нет ничего, кроме бронежилета, и я к этому бронежилету прикасаться не буду, – категорично заявила Миа. – Один споран есть, – сказала Ханна, успев шустро выпотрошить своего мертвяка, а затем того, который остался в кусте сирени. – И на этом все, небогатый он какой-то. На вид страшный, я думала, что хотя бы парочку достану. Как он ловко через забор сиганул, видели? – А у меня, похоже, вообще пусто, одна паутина, – ответила на это Миа и задумчиво добавила: – Если нам и этого надо будет оттащить, придется его как-то снять с забора. – Можно разрезать халат. – Халат такой загаженный, что после этого придется выбрасывать нож, а Ли уже один сломала. Мы так ножей не напасемся. Фу как противно! Не успела с тобой связаться, а уже приходится возиться с трупами. В этот миг материя халата затрещала, мертвяк совершил неполный кувырок, вываливаясь из гибнущей одежды, и плюхнулся спиной на землю. Миа при этом отскочила, перепуганно произнеся нехорошее слово, после чего заявила: – Вот и замечательно, ножи останутся чистыми. Как по мне – странная логика, ведь этим же ножом она только что резала споровый мешок. Пусть затылочный нарост считается чем-то особенным, не противным, вроде обычного гриба, но все равно очень неприятно прикасаться. И это я говорю о себе – человеке с тошнотворным опытом массового потрошения тварей, что уж тут скажешь о девочках, которым это приходилось делать лишь по два-три раза в жизни, под защитой гвардейцев, с перчатками, защищающими руки почти до локтей. – Один споран нас не спасет, – сказала Ханна, когда мы с ней тащили к кустам второго мертвяка.