– Я кинетик, – заявила Миа. – Одна из их разновидностей, могу придавать предметам ускорение. Только мелким, зато разгоняю их до большущей скорости. Кира, потрогав засевший надфиль, злорадно заявила: – Его теперь зубами не вытащишь, а свободного нет, будешь точить браслет ногтями. – Разве что твоими. – А пулю так сможешь? – заинтересовалась я. – Смогу, – ответила Миа. – И она полетит, будто из пистолета выпущенная? – Только если не слишком тяжелая, да и не уверена, что скорость сравняется, из пистолета, наверное, все же больше. Умение так себе, его развивать и развивать. – Зараженному в голову попасть сможешь? – Только если голова будет размером с эту дверь и находиться так же близко. – То есть меткость никудышная? – уточнила Дания. – Ага, очень косо. Ну а с тобой что? Чем похвастаешься? Дания у нас не из болтливых и сейчас изменять себе не стала – ответила максимально сжато: – Умею совершать мгновенное перемещение, что-то вроде телепортации. Недалеко, метров на семь максимум, и потом повторить смогу не сразу, потребуется время на восстановление. Это полезное, а вот второе сомнительное – я могу на глаз приблизительно определять температуру жидкостей. То есть сказать – теплая вода в стакане на столе или холодная. Такие вот умения. Бритни, давай ты, у тебя такие огоньки в глазах пляшут, что я уверена – сейчас мы услышим что-то сногсшибательное. Певунья запираться не стала: – Первое умение – шлак полный, можно даже не говорить. Но раз вы сказали, тоже скажу – я могу подвесить между ладонями легкую вещицу и касаться ее вообще не буду. Лучше всего это получается с шариком для пинг-понга или свернутым в комок носком. – И правда шлак, – согласилась Миа. – Зато теперь понятно, почему у тебя вечно носки разбросаны. – Второе вам точно понравится – я умею усиливать ощущения. Самые разные и очень заметно. – Это как? – не поняла я. – Ну… вот могу чуть-чуть сахара добавить в воду, а потом заставить вас ощущать сладость в сто раз сильнее или в двести, в триста. Вам так сладко станет, что плеваться начнете. – Тогда почему ты такая сластена? – удивилась Кира. – Ведь тебе, получается, одной песчинки сахара для полной сладости должно хватать. – С собой я такое проделать не могу, только с другими, – печально ответила Бритни. – И в чем тут прикол? – спросила Ханна. – Я думала, у тебя что-то гораздо интереснее. – Разве не поняла? Кто-нибудь вообще понял, что это значит? Нет? Ну вы и смешные. Посмотрите на меня – кого вы видите? – Очаровательную глупышку, – фыркнула Миа. – Уймись уже, вы о том, что видите, должны подумать. Я ловкая и быстрая, у меня хорошие характеристики по физическим дисциплинам, я лучше вас пою, танцую одна из лучших, у меня красивые глаза, но я умею относиться к себе критически и понимаю, что по красоте уступаю всем или почти всем. Внешность у меня заурядная или очень близкая к этому. – А по мне, так ты красивая, – возразила Лола. – У тебя шикарные волосы и фигура блеск. – Русые волосы у нас почему-то не в моде, а фигура у меня не лучше, чем у других, а может быть, и хуже. По сути, единственное, в чем я выигрываю, – это в голосе, так, как я, никто из вас спеть не сможет. Но разве нас выбирают за голос? Если и да, то далеко не в первую очередь. В первую всем подавай ротики, носики, глазики, щечки, сиси и ножки. – Ноги у тебя коротковатые, – не удержалась Миа. – И скулы тяжелые, грубоватые, а нос великоват, форма у него, так себе, почти картошкой. Сама не пойму, почему ты такая популярная, на тебя куча заявок, господа чуть ли не дерутся, не знают, как тебя поделить. – Все потому, что в моем личном деле есть полное описание моего умения усиления ощущений, и для кандидатов в избранники это не секрет. – И все равно я ничего не понимаю, – нахмурилась Кира. – Сейчас объясню. Представь себе, что ты уколола палец. Он чуть-чуть болит, почти незаметно. Я смогу усилить это ощущение, и ты заорешь от нестерпимой боли. – Разве это ценно? – Еще как. Не забывайте, что наши избранники – важные люди. У них много возможностей, и они ими пользуются вовсю. Живут в красивых домах, кушают лучшую еду, пьют элитные напитки. Они могут выбирать самых прекрасных женщин, даже вершину женского мира – нас. И они так живут не день, не месяц, а долгие годы. Все эти годы у них есть власть получать для себя все, что захотят. Я слышала, что многие из них употребляют наркотики. А вы знаете почему? Потому что они перепробовали все, у них пресыщение удовольствиями, уже ничего не радует. Попробовав одно, они тут же его бросают, не успев насладиться, чтобы ухватиться за что-то более привлекательное. Вся их жизнь – непрерывная гонка за удовольствиями. Но удовольствия не бесконечны, рано или поздно наступает момент, когда эти гонщики останавливаются, потому что больше не могут найти ничего нового. И это катастрофа, потому что они не привыкли стоять, им надо двигаться, иначе уже не умеют. Но что же делать, если прежние удовольствия становятся противными, ведь они не привыкли довольствоваться одним и тем же долгое время. Им нужны свежие впечатления, но взять их уже негде – это тупик. – И тут ты колешь их иголками и заставляешь орать от боли, – посмеиваясь, предположила Миа. Некоторые поддержали ее смех, но Бритни не обратила на это внимания: – Девочки, я могу подарить мужчине то, что ни одна из вас никогда никому не подарит. Вы знаете, что женская кожа намного чувствительнее мужской? Мы откликаемся на самую легкую ласку, а им с этим гораздо труднее. И тут я делаю так, что все полностью меняется, теперь они ощущают все в сто раз сильнее. Любить такую, как я, – мечта тех, которые перепробовали все, но хотят чего-то нового. book-read-ads – Ты имеешь в виду секс? – спросила Кира. Вот ведь недалекая. – За пределами воспитательной комнаты мы не употребляем запретное слово до замужества, – строго напомнила Лола. – Да мы уже абсолютно все правила нарушили по двадцать пять раз, чего уж тут строить из себя не пойми кого. Смешно. – Все равно не надо такое говорить. – Помолчи уже, гусыня, – ни с того ни с сего вспыхнула обычно хладнокровная Бритни. – Что ты вообще понимаешь? Твоя судьба, это стать подстилкой в кровати старика в молодом теле, который тебя даже не оценит. У него таких, как ты, были десятки, сотни, а может, и тысячи. Он хочет чего-то другого. – Чем дальше Бритни говорила, тем сильнее повышала голос, к тому же в нем начали проскакивать истерические нотки. – Ты не сможешь дать ему то, что он хочет, у тебя этого попросту нет, ты стандартная, ты примитивная, ты понятная, у тебя нет ничего того, чего он не видел. А вот у меня есть. Меня, блин, вырастили, чтобы я ублажала пресыщенных козлов, чтобы они завывали от восторга, найдя наконец что-то новое. И чтобы потом очень быстро остывали, потому что новое для них тут же становится старым и они опять хотят чего-то другого. Да эти уроды годами будут передавать меня от одного к другому, пока не нарвусь на совсем уж свихнувшегося извращенца, который решит, что он никогда не пробовал вскрыть жену от горла до пупка, и тут же это сделает. Вы же знаете, как это бывает, Улей кишит психами, нормальные люди иммунными не становятся. – Бритни сорвалась на крик: – Фигу им, а не новые ощущения! С ишаками облезлыми секс, с обезьянами больными! Девочки, нам надо уходить! Уходить отсюда! Лиска, зачем мы здесь остановились, они нас найдут! Уходим! Быстрее уходим! Дания, поднявшись, тяжело вздохнула и отвесила перешедший на визг Бритни звонкую пощечину, после чего та моментально умолкла, уставившись в никуда с опустошенным выражением лица. – Заткнись, пока зараженные не набежали, – спокойно произнесла молчунья и, вновь усевшись на свой стул, вернулась к возне с браслетом. Бритни, будто очнувшись, ошеломленно потрогала наливающуюся краснотой щеку, сглотнула, севшим голосом тихо произнесла: – Такое вот у меня умение. Извините, сорвалась немножко. – Ничего страшного, – мягко произнесла Лола. – Но ты все же никогда не говори запрещенные слова, это неженственно и является нарушением правил. – Ты у нас не великая нарушительница, но самое время ею стать, – заметила я. – Давай уже, начинай, твоя очередь говорить о своих талантах. – Да мне особо и говорить-то нечего… – Не тяни резину, давай! – потребовала Миа. – Я умею видеть свежий след. Если прикоснетесь к чему-то рукой, тоже умею это увидеть. – Замечаешь контакт с поверхностью? – со знанием дела спросила Ханна. – Ну да. – И как долго работает? – Где-то минутку после того, как кто-то пройдет, могу увидеть словно светящиеся оттиски его подошв. Или следы пальцев. Да чего угодно, лишь бы он касался предметов или земли. – Полезно, но минута – маловато. – Ага, – согласилась Лола. – А второе какое? – спросила Кира. – Я умею делать красоту. – Это как? Лола, загадочно улыбаясь, подняла руку и согнула ее в локте. В сумраке неосвещенной комнаты я отчетливо разглядела, как по предплечью побежали крохотные яркие искорки, постепенно проявляясь по всей площади кожи. Несколько секунд – и вот уже сияет все, что не прикрыто рукавом. – Видите? – И что тут красивого? – недовольно спросила Миа. – А вот что. Лола плавно повела рукой в сторону, и за ней потянулся неспешно меркнущий след, будто предплечье выделяло светящийся туман, который сам по себе живет всего несколько мгновений. – Красиво, – согласилась Ханна. – Ерунда полная, – возразила Миа. – И полезного в этом точно нет. – Кира, давай ты, – сказала я. – У меня ничего интересного. – Кто знает, может, и найдем применение. – Вряд ли. Я умею вызывать споровый туман. – Не поняла? – Ну вы же знаете, что перед перезагрузкой местность закрывает туман? – Ага, про кисляк все знают, да и видели этой ночью, – сказала Ханна.