* * * Девять тел уложили в ряд, прямо в грязь – ни малейшего намека на уважение к убитым крестьяне не проявили. Одежду солдатам оставили, а вот сапоги куда-то пропали – мертвецы так и валялись, раскинув босые ноги в стороны. Вещевых мешков и винтовок тоже не было – деревенские жители столь ловко припрятали эти трофеи, что никто из чужаков даже не заметил, как это произошло. Старый учитель полосками застиранной льняной тряпки перевязывал рану омра. Один из солдат успел заметить вспышки его выстрелов и послал в стену сеновала пулю. В Ххота свинец не попал, но отскочившая длинная щепка вонзилась глубоко в предплечье. Профан бы счел рану ерундовой царапиной, но люди, хлебнувшие горького пойла войны, знают, чем может грозить подобное. Пришлось тщательно промывать и вычищать, после чего, за неимением хирургических игл и шовного материала, заклеили свежей живицей. Больше потерь в маленьком отряде не было, а вот коалиция недосчиталась отделения стрелков. Крестьяне победе не радовались. Старуха-староста, подойдя к собравшимся у сеновала «гостям», ухитряясь одновременно всех сверлить колючим взглядом, недовольно заявила: – Их будут искать – к нам теперь придет целая сотня солдат. Они будут еще злее этих – и вы с ними уже не справитесь. – Но они собирались сжечь вашу деревню! – вскинулся Амидис. – Они убили вашего парня, насиловали женщин, резали скот! Мы просто не смогли на это смотреть – решили вам помочь. – Солдат, то, что для тебя так ужасно, для нас просто жизнь. Крестьян всегда грабят при войнах, просто раньше это делали свои, при распрях дворцовых, а теперь пришли чужие. Но нам-то какая разница? Да и без войн мы ничего хорошего видели – те, у кого власть, обирают нас, будто бандиты, и тоже не отказываются от наших женщин. Мы привыкли… Уходите! Если вы останетесь здесь, нашу деревню точно сожгут. – А… а как же вы? Ведь придут солдаты… – Да, придут. Ничего – как пришли, так и уйдут. Мы спрячем твоего друга в лесу, на смолокурне. И молодых девок туда же отправим. И скот. А сами останемся и перетерпим все. Мы к этому привыкли. Они придут и не найдут здесь этих мертвецов – мы оттащим их к тропе. Пусть думают, что их убили солдаты из императорского войска. А здесь не останется следов. Учитель, успокаивающе положив руку на плечо разволновавшегося Амидиса, мягко поблагодарил старуху: – Спасибо вам за кров и за еду. – За кров не благодарите – я ведь выгоняю вас в ночь, будто поганцев. Негоже так с гостями поступать, но времена нынче плохие, не обессудьте. – Мы все понимаем и не в обиде. Удачи вам и вашей деревне. – Спасибо и на этом – удачи нам теперь немало понадобится. Уже спускаясь к реке, Ххот вздохнул: – Эти жадины не оставили нам ни одной винтовки – все подмели. Вот скажите мне – зачем они им понадобились? Ведь если солдаты найдут у деревенских такое оружие, то перевешают всех на яблонях. Охотиться тоже страшно – выстрелы могут услышать патрульные. Продать… Да кто будет такое добро покупать? Глупая жадность… – Нет, – возразил мальчик. – Они ведь не взяли у солдат одежды – не такие уж и жадные. – Побрезговали: в крови она вся. – Это форма войск Коалиции – носить ее никто не сможет безнаказанно. Даже на тряпки страшно пускать – если заметят, сразу вспомнят про отделение голых мертвецов. А вот сапоги сняли – обувь была разномастная, неодинаковая. Можно носить. Раз винтовки взяли, то и им какое-то применение найдут. – И какое? Малец, у винтовок одно применение: из них можно только стрелять. – Правильно, из них действительно можно стрелять. А раз так, то сам поразмысли: зачем этим крестьянам понадобилось боевое оружие? – Священный навоз, ты слишком хитер для ребенка! Похоже, в твоем теле живет дух старика! Ты даже говоришь не по-детски – мальчишки и слов-то таких не знают! А эта сушеная карга, видимо, и впрямь готовится воевать! Сами они, может, и не умеют стрелять, но когда вернутся ребята – из тех, что в армию угнали, – то быстро всех научат. Интересно только, с кем воевать хотят?! – Омр, может, эти крестьяне и привыкли к покорности, но у них тоже есть предел терпения. Если его перейти, винтовки очень пригодятся. Вот и запасаются на будущее. Старику надоело слушать бесполезную дискуссию, и он заметил: – Ночью мы переломаем ноги, если будем отвлекаться на болтовню. Давайте идти молча и осторожно. На востоке сверкают зарницы – похоже, грозовые тучи приближаются. Если пройдет ливень, то наши следы замоет – это хорошо. Но все равно надо как можно дальше успеть уйти от деревни. Солдаты Коалиции не такие уж дураки – искать нас будут очень серьезно. Так что придется обойтись сегодня без ночлега – не расходуйте сил на пустые споры и россказни. * * * У Грация был богатый выбор средств передвижения. Он мог полететь в удел Скрамсон на аэроплане, мог поехать на бричке, мог верхом, мог в грузовике с горючим, мог даже пешком пойти. Советник выбрал танк. В королевском драконе размещалось двенадцать человек экипажа. Граций логично предположил, что там, где нашлось место для двенадцати, для тринадцатого уголок тоже отыщется. И он не ошибся. Советник считал, что внутри машины имеется большое пространство, в котором и размещается экипаж. Но в этом он заблуждался: несколько стальных перегородок разделяли танк на три больших отсека. В переднем располагался водитель с двумя пулеметчиками, в среднем ютились расчеты башен, два пулеметчика и командир, в заднем вольготно расположился единственный пулеметчик. Правда, сидеть ему приходилось над кожухами с грохочущими двигателями, но зато не в тесноте. Вот к нему и пристроился Граций – лежа на тонком матрасе, он, обливаясь потом от жара механизмов, спал крепким сном младенца. Редкий случай, когда его не мучила бессонница. И кошмары не снились. Настоящий, крепкий сон – нечасто такой посещает. Неудивительно: впервые в жизни Граций чувствовал себя абсолютно защищенным и ничего не боялся. Он ведь в танке. book-read-ads Глава 6 Гроза настигла беглецов перед самым рассветом. Для начала ошеломила порывами жестокого ветра, швырнула в лица сором и поднятым песком. Затем, ярко осветив место действия изломами молний, обрушила сильнейший ливень. Попытка укрыться под высокими кустами к успеху не привела – все вымокли мгновенно. Зелень поздней весной достаточно густа, чтобы защитить от слабого дождика, но против такого разгула стихии капитулирует без боя. Когда главные войска бури покинули поле битвы, на беглецах не осталось ни единой сухой нитки, и даже неприхотливый Тибби непрерывно постукивал зубами от холода. Ничего странного: перед рассветом и без того нежарко было, а тут еще такие экстремальные приключения. Ливень направился дальше на запад, оставив после себя затянутое тучами небо, орошающее землю непрекращающимся нудным дождем. Теплее не становилось – наоборот, холодало все сильнее и сильнее. Все молчали: тут не до разговоров. Первым не выдержал Амидис – вылез из укрытия, вытряхнул воду из шевелюры, предложил: – Давайте пойдем дальше – сидя на месте, мы точно околеем. – Далеко не уйдем: на скользких камнях ноги переломаем, – возразил омр. – Ну хоть поищем место, где можно укрыться. Мы, может, все это как-нибудь перетерпим, а вот мальчик завтра свалится от горячки. Старик, поднявшись, кивнул: – Да, хватит здесь сидеть – до добра это не доведет. Ххот, ты в горах не новичок: может, знаешь, где здесь можно найти пещеру или хотя бы скальный козырек? – Старик, мы в долине: скал здесь почти нет, как и козырьков. Одни камни под ногами. Насчет пещер вообще не знаю… – Ну что ж, тем проще… будем идти просто по тропе. Сказать это было легко, а вот сделать… Почва, впитав влагу, превратилась в липкую грязь – цеплялась за подошвы хваткой голодного волкодава. На каменистых участках идти было не легче: скользкие валуны, подворачиваясь под ноги, так и норовили устроить перелом. После того как Амидис упал во второй раз, заработав кровоточащую ссадину на запястье, мальчик не выдержал: – Этот дождь и не думает прекращаться. Мы сильно устали и замерзли – если продолжим идти, рано или поздно кто-нибудь покалечится серьезно, и его придется нести. Надо устраивать нормальный привал. Омр, красноречиво вздохнув, буркнул: – Глупый недоросток: здесь лишь для жаб привал нормальный. Очень плохой лес – нет крупных горных елей. Нам бы найти такую хотя бы одну – под ней, как в шалаше, можно укрыться в любую непогоду. Хвоя у нее такая хитрая, что по ней вся вода сходит, будто по скату крыши. – У нас три больших плаща и один детский. А еще Тибби таскает за спиной кусок парусины вместо одеяла. Сделаем шалаш или навес наклонный, накроем всем этим – лить на нас меньше будет. Рядом костер разожжем – согреемся. Огонь, конечно, развести непросто будет, но мы справимся. – Думаешь, ты тут самый умный? – вновь откликнулся омр. – Да я огонь хоть на дне моря разведу – мне это легко. Только знаешь ли ты, сколько дыма от дров повалит в такую погоду? Не знаешь? А я тебе скажу: задымим полдолины. И если неподалеку есть солдаты, то они могут спросить себя: «Что за осел развел костер посреди густого леса при таком дожде?» И сходят проверят. Зачем нам это надо?! – Врагов в Скрамсоне не так много – крестьяне говорили, что они в деревнях нечасто показываются: сидят в паре гарнизонов и патрулируют важные дороги. Не думаю, что им интересна эта тропа, – здесь всадник с трудом может пройти в хорошую погоду. Да и если не согреемся, то горячка грозит не только мне: слишком уж сильно похолодало, и мы вымокли. Я думаю, лучше уж рискнуть с костром. И тут впервые подал голос раттак – заговорил странно, дребезжащим тоном, с присвистыванием, ухитряясь делать ударение на каждом слоге: – Тибби весьма недоволен погодой. Тибби великолепно интенсивно замерз, Тибби устал, и Тибби такой увлажненный, что в шерсти его хотят завестись речные пиявки. Тибби согласен развести костер даже посреди расположения вражеской армии. Тибби очень хочет нагреть свое тело. – А ведь верно хомяк говорит, – неожиданно согласился омр. – Боясь солдат, мы рискуем околеть от холода. Хватит, я на перевале так намерзся, что больше неохота. Сворачиваем вон туда – к тем деревьям. Высокие и густо стоят – хоть какая-то защита. * * * Омр себя не перехваливал – он и впрямь сумел развести огонь посреди засилья сырости. Правда, с делом этим не спешил: изрубил топором сухую лесину, настрогал из ее сердцевины лучинок, пожертвовал пучок просмоленной пакли, укрытый от влаги в берестяном свертке. Выложил из дров высокий конус, прикрыл его сверху мхом, зажег середину, заполненную щепой. Поначалу полыхнуло несильно – пламя едва не зачахло: как ни старайся, при такой погоде полностью защитить разгорающийся костер от влаги невозможно. Но затем дело пошло – с треском запылали крупные дрова, мох отгорел – больше надобности в нем не было. Пока Ххот возился с костром, Амидис со стариком и раттаком строили укрытие от дождя. Особо не мудрили – просто поставили одну наклоненную стенку, навалили на нее густой слой лапника, прикрыв сверху плащами и куском парусины: и от влаги защита, и от огня тепло отражать будет. При этом больше всего толку было от Тибби: грызун в таких делах разбирался прекрасно. Даже лучше офицера – тот, несмотря на недавнюю службу в разведывательном отряде, ни на что толком не годился: лишь материал заготавливал. Старик от него недалеко отстал – больше под ногами путался, чем помогал. Рассевшись на охапках мокрого лапника, вымотанные путники вытянули руки, стараясь поймать телами как можно больше тепла. Сырой костер жутко дымил, дождь сносил с чадящих дров уголь, прибивая его внизу ровным слоем. Нормально согреться не получалось, и омр, к великому неудовольствию всех присутствующих, завалил огонь огромной порцией сырятины. Пламя, естественно, почти зачахло и нескоро воспрянуло. Но когда занялось вовсю, стало по-настоящему тепло – навес действительно неплохо отражал жар, согревая спины. Дождь, будто поняв, что доконать беглецов теперь не получится, стих до мелкой измороси. Пользуясь этим, люди начали скидывать верхнюю одежду, развешивая ее вокруг костра. Лишь мальчик и старик не стали этого делать – так и сидели, неотрывно уставившись в огонь. Ххот, решив, что язык его был без работы слишком уж долго, первым нарушил молчание: – Хорошо-то как! Шли бы мы дальше, уже бы околели или ноги переломали. Может, пожуем? Надо бы подкрепиться после такой веселой ночки. Народ промолчал – лишь раттак слабо присвистнул. Омру этого сигнала вполне хватило: – Вот: наш рыжий приятель со мной полностью согласен. Давай, Амид, доставай из своего мешка гречишные лепешки. Они наверняка размокли – надо сразу слопать все. А я сейчас мясо подогрею – прихватил то, что солдаты в деревне нажарили. Холодным его жрать противно, так что пусть у огня полежит. – Если можно, я поем лепешек и печеной репы – у меня в мешке несколько штук, – тихо произнес мальчик.