Носильщики ушли на рассвете, не дожидаясь завтрака: их накормят уже в поселке, куда они доберутся к обеду. Дина испекла остатки живых мидий, их запили водой – больше горячей пищи не будет. Дальше придется питаться всухомятку: разжигать костры на подходе к Большому острову – затея более безумная, чем делать это под стеной порохового склада. С огнем, кстати, проблем не было – надобность в трении палочками друг о друга или прочих извращениях не возникала. Зажигалки с новичками попадали сюда нередко, в поселке был приличный запас – так что для экспедиции одной не пожалели. * * * Макс, приловчившись к неудобной корзине и ритму, задаваемому Мусой, начал втягиваться в походную жизнь – шагал уже не бездумным роботом, неотрывно уставившимся под ноги. Успевал теперь смотреть по сторонам, прислушиваться к коротким разговорам товарищей, сам иногда бросал слово-другое. Посмотреть было на что – помимо все тех же мелей и рифов встречались вещи поинтереснее. Для начала уткнулись в глубокую расселину. Муса не стал ее обходить, пояснив, что это невозможно: у нее, похоже, нет конца. Макс заподозрил, что это та самая, вдоль которой он продвигался в первый день своего пребывания в новом мире. Преодолевали ее вплавь, груз перетаскивая с помощью парочки жердевых плотиков, припрятанных в укромном месте. Обошлось без приключений – акулы не появились. Точнее, на мелководье, уже после переправы, заметили одну, но совсем уж несолидную – не больше полутора метров. На зрелище с интересом полюбовались все: такие рыбы в окрестностях поселка не водились. Если и появлялись, то надолго не задерживались – Анфиса умела отваживать конкурентов. А еще в этих местах частенько встречались островки. Иногда даже приличные – самый большой, по прикидкам Макса, не меньше трехсот – четырехсот метров в длину и шириной чуть поскромнее. Рядом с ним, примерно в полукилометре, виднелась еще парочка клочков суши – каждый размером с футбольное поле. Настоящий архипелаг. Обширные водные поверхности, наоборот, стали редкостью – рифы топорщились как ежовая шкура, лишь местами виднелись залысины мелей и неглубоких провалов. Даже там, где не было скал, коралловая поросль подступала к поверхности почти повсюду. Макс до этого подумывал над проектом постройки бамбукового плота с целью притащить в поселок побольше ценного сырья, но теперь понял: затея сомнительная. Даже узкую байдарку провести через здешний хаос вряд ли получится – настоящий лабиринт. Хотя сейчас время между приливом и отливом – при высоком уровне воды будет чуть попроще. Но все равно затея нереальная. Шагать было трудновато – уж лучше по колено в воде брести, чем по камням неровным скакать или осторожно переступать через коралловые нагромождения. Неугомонный Снежок ухитрился подвернуть ногу. Несерьезно, но теперь заметно хромал, а Муса, отругав его и выделив обидный подзатыльник, распределил часть груза пострадавшего по другим корзинам. Но Снежок все равно плелся позади, в компании с Диной. Та почему-то стала заторможенной, погруженной в какие-то нерадостные размышления, вздрагивала от любого шума и вообще выглядела очень жалко – будто птенчик, выпавший из гнезда. Макс попытался поинтересоваться причинами плохого самочувствия, но получил нелюбезный ответ, после чего циничный Олег посоветовал оставить ее в покое – дескать, дело в регулярном женском недомогании. Вот как только пройдет, сразу милой и проворной станет. Но Макс сомневался, что причина столь прозаична: поведение Дины беспокоило его все больше и больше. Непонятно, что с ней, но, как ему показалось, не одна она ведет себя странно – все липовцы какие-то загадочные, если вдуматься. У него было время за ними понаблюдать, и чем больше их узнавал, тем больше это бросалось в глаза. Надо по возвращении переговорить с Эном – ведь их секрет может касаться всех. Пусть даже они скрывают что-то позорное, неприглядное, но раз живут теперь на острове, то не должны держаться, будто у них тайное братство. Это неправильно, да и Макс от любопытства умрет – ведь очень интересно узнать, что же с ними такое приключилось там, в Липе. Оговорка Дины, что не в диксах дело, разбередила его фантазию не на шутку. Ничего – глядишь, в отрыве от товарищей через день-другой разговорится. Такое ощущение, что она их боится, особенно Сержа. А Мишаня? Она на него поглядывала будто на омерзительное насекомое. Украдкой косилась – похоже, тоже побаивалась. Ее заставили скрывать что-то нехорошее? Разрывается теперь между желанием рассказать, страхом и стыдом? Может, и так – на душе у нее явно неладно. На одном из привалов, устроенном под сенью кустарников очередного островка, заметили следы диксов. Обычные отпечатки ног, возможно, и нормальные люди оставили, но сомнительно: ни одного оттиска обуви. Твари со временем теряли все, оставаясь голыми, но это им не мешало – ступни у них сильно грубели, превращаясь в естественные подошвы. Даже острые кораллы не могли справиться с почти ороговевшей кожей. Находка не обрадовала, и вдвойне неприятнее, что оказалась совсем свежей: ветер еще не успел занести. Возможно, твари побывали здесь этой ночью – ночевали на бережку. Хотя зачем им ночью спать – у них это любимое время суток… К удивлению Макса, ребята к следам отнеслись равнодушно. Ни удивления, ни интереса. Ну диксы и диксы – обычное дело. Для них, вероятно, это рутина, а он, новичок, волнуется по поводу и без. Пока народ отдыхал, не поленился – исследовал весь островок. Но больше ничего интересного не нашел – все те же корявые кусты и четыре кокосовые пальмы. Орехов под ними, увы, не обнаружилось – вероятно, диксы утащили. Жора рассказывал, что старшие не один раз посылали отряды проверить близлежащие клочки суши, но плодов практически не попадалось – за тварями не успевали собирать. Те даже недозрелые не ленились срывать, легко забираясь на макушки пальм без какого-либо снаряжения. Единственно полезное, что удавалось утащить, – древесина. У себя рубить, естественно, никто не будет, а «чужого» не жалко. Но это было давно – с полгода назад. Тогда Бизон еще не обленился окончательно и лично участвовал в этих вылазках. Своего топорика он никому не доверял, а другого рубящего инструмента в поселке не было. Пережигать деревья опасно – слишком много дыма при этом получается, и заметить его можно издали. Так что с тех пор лесозаготовки больше не проводились. После долгого обеденного привала обошли стороной приличное по меркам этих мест водное пространство – гектара три-четыре безо всяких рифов. Почти по центру темнел островерхий буй. Заинтересовавшись, Макс спросил у рядом шагавшего Олега: – Это такой же буй, как возле поселка. Может, здесь тоже люди появляются? Тот, обернувшись, прищурился, кивнул: – Это четвертый буй – мы его так называем. Даже не знаю почему: ведь ни третьего, ни второго, ни первого нет. Единственный буй поблизости, который не в протоке болтается. Хотя, может, таких и полно – мы же всего не знаем. Дальше их точно много – вокруг Большого рассадник этих штук. – Я вот думаю – если все сюда падают к таким вот буям, то, может быть, они не просто места обозначают, а сами притягивают людей и вещи? Аппаратура внутри специальная или антенна какая-то для наведения светляков? – Может, и так. – Хорошо бы попробовать притащить один на удобное мелководье и посмотреть. Если сработает, то к нам будет падать много полезного, а собирать там легко. – Думали уже о таком – не один ты такой умник. Наши ныряли на дальнем буе, проверяли, как он под водой устроен. – И? – Не утащить его. Сам цилиндр буя в глубину метров на пять тянется и заканчивается таким же конусом. А из конуса трос или труба толщиной сантиметров тридцать на дно уходит. Из такого же металла, а его даже нож стальной не царапает. К чему на дне прицеплен, не смогли узнать – глубоко там очень. И мидии почему-то не растут ни на буе, ни на тросе, хотя обычно им такие места нравятся. – Понятно… Жаль, идея заманчивая… Кстати, Бизон говорил, что на обратном пути заглянем сюда. Автобус там на дне – понырять надо. – До обратного пути еще дожить надо… – Ты бывал уже на Большом? – Угу. Два раза. – Круто! Ну и чем все закончилось? – Первый раз ничего – восьмеро нас тогда было. Бамбука надергали-наломали; персиков кислых каждому по полкорзины набили; травы немного нарвали на болоте. Могли и больше, но тритоны нас почуяли – сразу два приползли. Мелковатые, но все равно стремные – смылись мы сразу. А еще на берегу кокосов насобирали и нарвали много. Ох и напился я тогда молочка и наелся мякоти! Может, там и много диксов, но пальм еще больше – тысячи, наверное. Еле назад весь хабар дотащили. А во второй раз все плохо вышло. Было нас семнадцать человек, а назад только одиннадцать вернулось. – Что так? book-read-ads – Да задница полная – не повезло по-крупному. Сперва ломанулись к озерам, за травой – Бизон сказал набрать ее побольше. И прямо в зарослях на тритонов нарвались – один здоровенный, второй совсем мелкий. Тот, что большой, по ходу собирался слопать мелкого, но, когда нас увидел, сразу поменял планы. Гогу прихватил наповал, а Таракана мелкий тритончик за ногу цапнул. Он с нами почти до берега добежал, уже там свалился, помирать начал. Оставили с ним пару ребят и пошли в обход озер, на западный склон южного холма, за теми же персиками. Набрали их, а с бамбуком решили не заморачиваться – он ведь в низинах, у воды растет. Особенно его много вокруг промоин дождевых и ручьев. Влагу, гад, любит. А после тритонов у всех очко играло туда возвращаться. Пришли к берегу, а там ни Таракана, ни ребят, которые с ним были. И следов тритонов полно, причем здоровенных. Мы ноги в руки – и бегом тикать, пока те за нами не вернулись. Не знаю как, но ночью нас дикс выследил и напал. Пока мы его успокоили, он Стасу горло вырвал и Дыне руку изгрыз. Рану замотали, да только не помогло это – когда через расселину первую переправлялись, акула напала на него. Видно, кровь почуяла. Мелкая, но ему хватило – руку отхватила по локоть и ногу порвала. Мы его еще живым вытащили, да только не соображал он уже ничего. И плотик тогда перевернулся – три корзины коту под хвост. Когда в поселок пришли, Бизон чуть не взбесился: мало того что шестерых ребят работящих потеряли, так еще и попусту. Не принесли толком ничего, если не считать персиков. Без них бы спокойно прожили, что бы там Эн ни говорил. До него ведь обходились нормально без всяких витаминов. В общем, сходили, блин… – Да уж, – медленно протянул Макс, не зная, что еще можно сказать. Дина, шедшая позади с мрачным видом, вдруг изменила своей недавно приобретенной привычке все время молчать – неловко произнесла: – Я тоже ходила на Большой остров. – Слышал, – кивнул Макс. – Удачно – или?.. – Даже не знаю как. Нас двенадцать было, и двоих потеряли. – Тритоны или диксы? – заинтересовался Олег. – Возле озер тритон напал – бесшумно из кустов выскочил и схватил одного мальчика. На обратном пути другой мальчик ногу проколол чем-то на дне. К вечеру она распухла, ночью сознание потерял, бредить начал, кричать. Ему даже рот пришлось закрывать – боялись, что на шум диксы сбегутся. А утром умер. – Бывает, – флегматично произнес Олег. – Обувь, видно, плохая была, раз проколол, или ногу в неудачном месте поставил и в бок пришелся шип. – Это что за тварь такая? – спросил Макс. – Да их тут полно разных – всех невозможно знать, – вздохнул Олег и мечтательно продолжил: – Я вот море раньше обожал. Мы с родителями каждый год отдыхать ездили. Семья у нас большая – два брата еще и сестра, но я старший. Отец детей любил, все грозился пятого завести. А почему бы и нет? Мы не олигархи какие-нибудь, но жили неплохо. Бывало, еще двоюродного братана брали – тот со мной в один день родился, но год разница. С ним веселее всего получалось – ох и юморной он! Песок, девушки в купальниках красивых, некоторые даже без лифчиков. Лежишь на шезлонге, уставившись на красавиц, мороженое хаваешь или пьешь что-нибудь холодненькое. А вечером на дискарь: там подруг найдем – и потом по берегу гуляем. Ну и не только по берегу… – Покосившись на Дину, Олег пояснил: – Там некоторые будто с цепи срываются. А уж что устраивают те, которым давно за двадцать. У-у-у-у-у! Ведут себя так, будто им завтра умирать и надо до утра успеть многое. Мне еще четырнадцать было, когда я с одной такой переспал. Первый раз – прикольно было. Ей под тридцать, наверное, но ничего, красивая. Рассказывала, что муж у нее есть, только некогда ему с ней отдыхать – пашет без отпусков. Я вот думаю: он на самом деле верил, что она там пай-девочкой будет, или ему все по фигу? Там, по ходу, всем мужьям на всех по фигу – территория тотального разврата. Не будь родаков, уж мы бы там с братаном по полной отвязались. С ними плохо, но без них тоже… Только сейчас это понял… – В голосе Олега появилась грусть, но это продолжалось недолго. – Дин, а ты на море отдыхала? – Ага. – И что, тоже так весело было? – Нет, я отдыхала совсем не ТАК. Я просто на море купаться приходила, а не… – Ой, извини, смутил тебя, скромную! – Да ничего – после разговора с вашим уважаемым Бизоном я уже ничего нового не услышу. Вначале он был очень красноречив. Хохотнув, Олег добавил: – Ага, он умеет мощно задвинуть. Это ты верно сказала – нового не услышишь. И покраснеть здесь тоже не покраснеешь, какой бы скромняшкой ни была, при таком-то загаре. Вот предложи тебе сейчас оттянуться на таком курорте по полной – небось не стала бы отказываться. На вид тихоня, но штучка небось та еще – дай волю. Вон как за волосами следишь – такой прически четкой я здесь ни у кого не видел. Стараешься не просто так. Молчишь? То-то. На все небось теперь согласна, лишь бы туда попасть. А уж я… И что самое прикольное – не о девках думаю, а о мороженом. Все бы отдал за него сейчас. Все… На каких ты хоть морях бывала, расскажи? – На тех, где есть вода, – недружелюбно ответила Дина. – Ну надо же! И я такие больше всего любил! Мы там случайно не встречались? Нет, вряд ли. Уж тебя я бы запомнил. Разглагольствования Олега Максу были неприятны, да и смутиться заставили. Может, это зависть к похождениям бывалого бабника? Никогда ведь не доводилось попадать в описываемую обстановку пляжно-отпускного разврата. Да ну, какая к чертям зависть! У него Лера есть – он ее любит и будет ждать. А Олег, показавшийся поначалу надежным парнем, начал сомнения вызывать. Какой-то он слишком легкомысленный. И вообще, стал о семье вспоминать – и тут же на дамочек курортных переключился. Некрасиво как-то… И рассказывает как-то неубедительно – небось приврать любит. Хотя чего он к нему придирается? Обычный пацан – не хуже и не лучше других. Если вспомнить тот же спортлагерь, где Максу обычно приходилось проводить лето, то там среди старших тоже процветали разговоры на тему ниже пояса, и никого это не коробило. Неправильно поняв причины замешательства Макса, Олег успокаивающе произнес: – Да ты не грузись. Оттого что грузишься, легче не станет. Повезет – так все живые вернемся, с хабаром хорошим. Не повезет… Ну не повезет – так безнадегой своей этого не поправишь. Вспоминай хорошее, пока есть возможность. Завтра у нас будет трудный денек. И нервный… – Мы завтра дойдем до острова? – Даже сегодня, если поднажмем, можем успеть, да только смысла нет: ведь тогда на Большом заночевать придется или совсем под берегом. Когда я ходил, мы устраивались на рифах, неподалеку от острова. На рассвете рывок делали – и хватали все, что можно и нельзя. А потом быстро назад, в море. Боялись, что диксы после заката заметят наши следы и в погоню пойдут. Да и днем они могут там встретиться – матерые твари ни солнца, ни черта не боятся. Дин, а вы как делали? – Так же. – А ты смелая. – Что?! – Да ничего – смелая, говорю, ты. Вызвалась идти сюда. Девчонок на такие дела не берут. С виду трусиха та еще, а сама вызвалась. – Плохо ты меня знаешь… И я не вызывалась. Эн решил, что мне надо с вами идти. Рассказала, что мы корни выращиваем съедобные, и он загорелся идеей так же сделать. Семена я знаю где брать, вот и послали. – Да ладно тебе: промолчала бы – и никуда не пошла. Сама напросилась. – Нет! Я никуда не напрашивалась! – странно резко, чуть ли не крича, заявила Дина. Удивленный ее вспышкой, Олег охотно пошел на попятную: – Ну не напрашивалась – и ладно, мне без разницы. Но все равно смелая. У нас, к слову, тоже пытались огороды устроить. Хотели бамбук выращивать. Семян не нашли, но корни притащили. Думали побеги срезать молодые – их есть можно. Но только не вышло ничего. – У нас тоже пробовали и тоже не получилось. Очень плохо рос. А семена он дает один раз в несколько десятков лет. Зацветает весь, дружно. И потом засыхает. Здесь цветения еще ни разу не видели. – Что мы все о ботанике да о ботанике. Может, об астрономии поговорим? Давай, когда вернемся, вечерком пойдем на луну полюбуемся. За штабом она особенно красивая, если под стенкой лечь. Там такой теплый песочек… – Сам и любуйся… Галилей…