– Я бы не сказал, что он здесь на тряпку похож. – Просто слой толстый и нанесен на основу. Но в ластах это не пройдет – слишком толстые делать нельзя: не будут гнуться, да и на дно вас утянут. Плотность у липучки, увы, приличная. Я уж не говорю о важности в изготовлении мелких деталей – у нас все слишком грубо выходит. Не хватает оборудования – почти все голыми руками делаем. – Жаль, – огорчился Макс. – Я думал, получится. – Не надо раньше времени отказываться от хорошей идеи. Я говорил, что именно ЭТОТ материал не подойдет. Но бородавочник – настоящая кладовая самых разнообразных веществ, свойства их очень разнятся, а добывать нетрудно. Это самая ценная наша находка в этом мире. – Так что – все-таки можно сделать? – Макс ничего не понимал. – Не могу сказать… Надо пробовать, экспериментировать… – Начав копаться среди посуды, Эн досадливо махнул рукой. – Ну разве здесь можно что-нибудь найти? Делал я опыты с начинкой из разных слоев бородавочника, армируя ее кокосовым волокном. Что-то похожее на материал для ласт получалось. Надо вспоминать, поднимать записи. – Вы и записи ведете? – удивился Макс. Эн указал на дальнюю часть стены, увешанную большими белыми раковинами: – Вот – использую их вместо бумаги. Обугленными осколками кокосовой скорлупы пишу черновые заметки, акульими зубами выцарапываю уже надолго. Примитивно и путаюсь потом, но что поделаешь. Даже коры приличной здесь не достать; ту, что есть, использую только для самого важного. А бумага идет на совсем уж великие записи. Ладно, с ластами определились: помогу, чем смогу. А что насчет маски? – Ну если с ластами сможете, то и замену резине на маску сумеете изобрести… думаю. – Верно мыслите, – кивнул Эн. – Бородавочник – уникальный организм, на Земле ему нет аналогов. Если и были, то давно вымерли, оставив о себе на память залежи нефти. Много чего можно из него добыть, но я знаю точно, что добыть невозможно. Например, стекло. – Я понимаю. Но стекло в маске можно заменить чем-нибудь другим. По пути в поселок я нашел пластиковую бутылку – из нее можно вырезать пластину. – Бутылки и здесь есть – они в воде не тонут, и после забав светляков их можно собирать с плота вокруг буя. Однажды за один раз нашли штук пятнадцать – видимо, свалка угодила под раздачу. Вот только пластик там тонкий – деформироваться будет, если задумаете приличные глубины покорить. Он ведь почти как бумага по несущим свойствам. Нет, не подойдет. – Есть еще один вариант. Я, когда сюда попал, доплыл до буя и нашел на нем очки солнечные. Женские, с огромными стеклами. Вот их можно на маску пустить – стекло не прогнется. – Это может быть не стекло, а прозрачный пластик. – Все равно прочный – выдержит. – Больше ничего на том буе не было полезного? – Нет. Только пятно окровавленное нашел. И еще было заметно, что кто-то там побывал до меня – копался в мусоре. – Кровь? Возможно, не повезло бедолаге – появился прямо над буем и упал на него. – Наверное. Я там, неподалеку, нашел такого. Разбившегося. На рифе лежал. А очки остались на буе. Не догадался прихватить… Не понимал ведь тогда, куда попал. – Не вините себя. Штормит здесь нечасто, так что никуда они не делись. Скажите, Максим, на какую глубину вы сможете нырнуть? Я имею в виду с маской и ластами. – Да на рекордную можно и без них погрузиться – там просто груз нужен. Допустим, берешь тяжелый камень, ныряешь, а потом его бросаешь и всплываешь. Хотя лучше всего пояс с веревкой, чтобы наверх потом вытягивать его. – Я понимаю. Речь идет не о рекордах, а о погружениях с какой-либо целью. Допустим, вы собираете на дне все те же ракушки. На какой глубине сможете работать? – Ну… я не знаю… Я ведь никогда не пробовал. Не занимался этим. Вообще, по моим ощущениям, даже без маски и ласт сегодня метров на восемь – десять доставал, а то и больше. Но трудно было с непривычки. – Возможно, преувеличиваете, сами того не понимая, но даже так неплохо… На Земле доводилось глубоко нырять? – Десять метров. Хотелось больше, но не было возможности. – Понятно… Максим, вы, как я слышал, появились здесь у дальнего буя. Не видели, какие там глубины? – Нет. Мне не до этого было. – Понимаю. Мы измеряли в нескольких местах – там обычно от десяти до двадцати метров. В среднем пятнадцать, значит. С маской и ластами смогли бы доставать со дна те же раковины? – Ну… Если с плота, с грузом… Да ничего сложного не вижу. Но отдыхать придется часто. Перепады давления. Я не привык к такому. Я просто пловец. Но ныряю очень хорошо. – Решим с ластами – тогда будем решать с очками, – подытожил Эн. – Удивлены, что про глубины у буя спрашиваю? – Нет. – Почему не удивились? – заинтересовался Эн. – Я умею хорошо слушать. И запоминать. Говорят, что не только людей сюда бросает, а еще много всяких вещей, что возле светляков оказываются. Думаю, среди них полезные попадаются. – Думаете? Здесь мало кто думать не разучился… – медленно протянул Эн. – Жизнь наша проста, скорее, даже примитивна: нашел, съел, пошел спать, повторять этот цикл, пока есть силы. Вы человек новый и, как мне кажется, от природы сметливый, вот и не втянулись пока что в этот замкнутый круг. Постарайтесь не стать таким, как все. – Постараюсь, – серьезно ответил Макс. Девушка, вчера приносившая обед, бесшумно появилась рядом со столом, так же тихо поставила две парящие чаши из скорлупы кокоса, пошла назад, в сторону кухни. Эн сделал глоток, кивнул Максу: – Попробуйте. Вдруг понравится. book-read-ads Днем воды не приносили, так что Макс до сих пор не напился вволю и предложение принял с радостью. Отхлебнул. Горькая вяжущая жидкость, ничем не напоминающая чай. Скорее на лекарство похожа. – Ну как? – Пить можно, – через силу выдавил Макс. – Спасибо, что не выплюнули. Мало кто на это способен, – сказал Эн без тени улыбки и так же серьезно продолжил: – Максим, я заметил, что вы человек целеустремленный. Только появились, а уже попали ко мне на прием по собственному желанию, а не по приказу. Это не так просто. Все новички ко мне приходят – их отправляют старшие: я их здесь расспрашиваю о том, как они сюда попали. Собираю информацию о светляках. С вами не успел побеседовать – сами появились. Хоть и по направлению от одного из наших старших, но по своей инициативе. Да и разговоры о вас уже успели пойти. Неудивительно: вы сумели выжить, добравшись к нам от дальнего буя. На моей памяти это всего-навсего второй случай. И даже не отдохнув после таких приключений, уже на следующий день сумели себя отлично зарекомендовать. А сделать это на банальной заготовке дровяка практически невозможно. Ладно… отвлекся я. Раз уж зашли, давайте по порядку рассказывайте: как сюда попали? Вспомните все до деталей – что происходило возле светляка. Про свой путь к поселку тоже расскажите – это интересно. Лишних деталей не бойтесь: каждое слово очевидца – это ценность. * * * Макс рассказал все. Как проворонил появление яркого метеора; как нехотя плелся за котельную; как пытался оттащить Леру от взбесившегося светляка. Про свой ужас не постеснялся рассказать, про попытки не замечать очевидных вещей и наивные надежды на то, что занесло его на обычный земной риф. Эн слушал внимательно, ни разу не перебив. Когда Макс замолчал, выждал паузу и уточнил: – Все? А эта Лера… Вы о ней с таким мечтательным выражением упоминали… Скажите, Максим, сильно к ней привязаны? Надеетесь, что она тоже здесь окажется? Уже не удивляясь проницательности этого странного человека, Макс кивнул и вдруг, неожиданно для самого себя, начал рассказывать дальше – свои размышления, замыслы, надежды. То, о чем до этого не знал никто. Эн, выслушав так же внимательно, в конце рассказа удовлетворенно признал: – Я действительно не ошибся в вас. И в самом деле целеустремленный человек. Для такого возраста необыкновенное качество. Я не о целеустремленности – она и младенцам бывает свойственна. Я о том, как вы, мало что еще понимая, выработали сложный стратегический план и правильную тактику для его достижения. Без посторонней помощи, своим умом. Далеко пойдете, Максим. Поднявшись, Эн молча изучил развешанные на стене раковины, после чего заявил: – Георгий появился здесь за шестьдесят четыре дня до вас. Все в рамках стандартной последовательности… – Какой последовательности? – Я здесь уже несколько месяцев и все это время записываю: кто, когда и с кем сюда попал. Уловил закономерность в этом явлении. Именно закономерность имел в виду, когда упомянул про последовательность. – Я правильно понимаю? Вы хотите сказать, что знаете, когда здесь окажется Лера?! – Не совсем так – вопрос несколько сложнее, чем вы думаете. Не все из тех, кто попадает в ловушку ФПС, оказываются здесь. По моим наблюдениям, даже если вся группа находится в двух-трех шагах от светляка, сюда долетает чуть меньше половины – сорок семь процентов. Естественно, никто не может гарантировать, что остальные не утонули, упав в воду ночью, или не попали к Анфисе без свидетелей. Но не думаю, что таких неудачников целых пятьдесят три процента. Выходит, немало людей или на Земле остается, или по пути сюда с ними что-то случается. Только не спрашивайте что – механизм процесса переноса мне неизвестен. Те, кто в итоге оказываются здесь, прибывают не в один момент. Интервал их появления подчиняется простой последовательности: второй появляется через пятьдесят восемь – шестьдесят семь дней после первого; третий через шестьдесят девять – семьдесят четыре дня после второго. – То есть Лера должна появиться минимум через шестьдесят девять дней после меня и максимум через семьдесят четыре?.. – Вы уверены, что рядом, кроме вас троих, никого не было? – Уверен. В последний момент показались еще люди, но от них до светляка было метров тридцать, когда все произошло. – Если тридцать или хотя бы не меньше пятнадцати, то вы правы – именно в этот интервал следует ожидать ее появления. Дальние если и попадут сюда, то гораздо позже – другая зона у них. Или раньше, такое тоже бывает. Но я бы на вашем месте не сильно на это надеялся. Георгий прибыл благополучно, и вы тоже. Если и она здесь окажется, то получится сто процентов попадания. Статистика, конечно, может и не такое допускать, но шансы очень невелики. На моей памяти еще не бывало, чтобы абсолютно все зрители вроде вас оказались возле буя. Кто-то обязательно остается. – Вы точно знать не можете. Сами ведь говорите, что Анфиса могла их съесть или утонули, и никто этого не увидел. – Да. Не могу. Но если слушали меня внимательно, то понимаете – не все сюда добираются. – Я понял. – И еще: дальний буй почему-то работает странно. Разброс у него очень большой. Людей раскидывает на приличной площади. Так что ваша подруга вряд ли упадет к вам в руки. – Знаю. Но не могу же я ничего не пытаться сделать… неправильно это. – Если плавает хорошо и не угодит на риф, то шансы у нее высокие. До берега доберется. А уже там потребуетесь вы – сама она вряд ли найдет дорогу в поселок. – Понимаю. Хотя я нашел. – Вам повезло, что трубы увидели. С другой стороны есть посимпатичнее ориентиры – выберись вы на те рифы, отправились бы в обратную сторону. Впрочем, разговор не о том – вряд ли найдутся доводы, способные заставить вас отказаться от своей цели. Так? – Да, – признал Макс. – Пусть даже останется миллиардная доля процента – я все равно должен ее дождаться. – Ну что же, сроки вы теперь знаете. Да их и без меня приблизительно все знают – не нужно изучать высшую математику, чтобы заметить очевидное. – Вы случайно не ученый? – Почему так подумали? – Из-за ваших слов. Особенно когда называли светляк «ФПС»: так только ученые выражаются. И обращаться на «вы» к человеку, который чуть ли не в три раза младше… У нас в подъезде академик жил – он так ко всем детям обращался. Эн бледно улыбнулся: