Смешно – будто из пушки по воробьям бьет. Если не вспоминать о гудящем плече, можно представить, что продолжает заниматься имитацией стрельбы. Для таких дистанций это оружие не предназначено – из него надо работать минимум метров на семьсот. Грамотный, опытный противник засек бы позицию Тохи уже после второго выстрела максимум. Остатки обоймы Тоха выпустил по пехоте и в район двигателя. И все это время продолжал мысленно отсчитывать секунды. На сорок шестой винтовка перестала стрелять. С начала боя прошло около минуты, враг потерял несколько машин и, судя по нескончаемому грохоту танкового пулемета, пехоты тоже немало пострадало. Но сами свинки до сих пор не удосужились дать серьезный отпор. В ступор впали, что ли? Не ожидали встречи с сильным противником? Привыкайте, твари: это вам не детей по подъездам жечь. Правее Тохи громыхнуло, следом вспыхнуло в поле зрения – снаряд взорвался на углу укрытия Никитина, обрушив часть стены. Тоха обернулся – так и есть: второй отряд свинок уже метрах в трехстах. Палить начали прямо с ходу. Их побольше, чем в первом, и танков там целых два. Ничего – в Никитина и его мужиков Тоха верил. Никитин пока оправдывал его ожидания – не стал дожидаться клизмы на засвеченной позиции. Да и удобства ее теперь сомнительны – это как, играя в прятки, часами сидеть в одном и том же, давно засвеченном месте. Многотонный монстр покинул цех красиво – вынес ворота, сокрушил на пути остатки какой-то будки, не переставая поливать из пулеметов все впереди себя, выскочил на дорогу, резво развернулся, замер, выстрелил. Передний вражеский танк будто на стену напоролся – его вроде бы даже назад немного отбросило после удара о лобовую броню. Машина Никитина, плюнув на прощанье дымовой шашкой, влетела в лабиринт гаражей, напоследок успев полоснуть по новоприбывшим из пулеметов, как бы приглашая всех за собой. Идите-идите – там мы вас и похороним. Все эти события произошли за какие-то считаные секунды – Тоха, поглядывая туда одним глазом, уже перетаскивал винтовку на угол крыши: отсюда бить по второму отряду будет гораздо удобнее. Игнорируя грузовики, начал лупить по бронетехнике. Танки не трогал – трезво оценивал свои скромные возможности, но вот бронетранспортерам и самоходной гаубице доставалось неслабо. Машины врагов ломали строй – те, что покруче, рвались за Никитиным; те, что послабее, пытались выйти из-под обстрела. Танкисты, укрывшись среди гаражей, усиливали сумятицу, обстреливая всю округу дымовыми шашками. Вдобавок непонятно почему рванули емкости с горючкой, превратив автозаправку в исполинский костер, – даже вода в озерце горела у берегов. Артиллеристы свинок, не понимая, где враг и что здесь вообще происходит, молотили снарядами во все, что видят. Кругом дым, огонь, взрывы, рокот обрушивающихся промышленных построек. В этом концерте треск крупнокалиберной винтовки засечь было трудно – Тоха поспешно тратил патроны, но его до сих пор никто не попытался обстрелять в ответ. Над бортиком показалась голова Лысого – через миг он был рядом с Тохой, протягивая ему пластиковую бутылку с какой-то жидкостью. Пришлось отвлечься от стрельбы и вставить ему пистон: – Придурок! Чего мне ее суешь?! Поджигай гудрон, или что там у тебя! Лысого будто гестапо забрало – был человек и вдруг пропал. Видимо, голос у Тохи был сейчас таким, что хотелось выполнять его желания как можно оперативнее. Сколько времени прошло?! Кажется, что уже много, но почему тогда Рощин до сих пор не распылил институт на атомы? И рация молчит… Или Тоха ее не слышит уже?! Последняя обойма опустела. Уже сорок патронов успел израсходовать! Быстро расстегнул рюкзачок, вытащил четыре новых. Одну – в винтовку, остальные рассовал по разгрузке. Мгновенно потяжелела – это тебе не для пневматики пульки. Поднял голову. Красота – вокруг дороги горит все, что может и не может гореть. Дым всех цветов и разных вариаций плотности – от непроницаемого до едва заметного. И куда ни плюнь, замерли разбитые машины свинок. Пока Тоха возился с боеприпасами, Никитин успел расковырять второй танк, а первый, получивший по лбу в самом начале, вел себя неадекватно – зачем-то уехал далеко вперед и рухнул боком в бетонированную канаву, в которой по идее народ должен был пережидать атомный взрыв. В проходе между гаражами показался ствол пушки, следом высунулся танк Никитина, выстрелил куда-то во мрак, проворно откатился назад. В тот же миг в место, где он только что стоял, ударил плотный сгусток пламени – будто осколок кометы рухнул. Тоха засек направление, откуда принеслось это непонятно что, вгляделся туда, но в плотном дыму не различил ничего. Только какое-то движение померещилось – будто таракан через ряд гаражей перебирается. Явный глюк – не бывает тараканов с грузовик размером. На глазах Тохи в борт бронетранспортера, который он обстреливал, ударила реактивная граната. Юлька, забив огромный болт на прикрытие своего снайпера, вовсю резвилась в дыму и пламени. Для нее эта заварушка – такая же радость, как для некрофила посещение морга. Вот у кого не осталось инстинкта самосохранения – нечего было на Тоху наговаривать. Очередная обойма опустела. Еще немного, и надо будет раскулачивать Лысого – у него еще шесть. А где он сам? Обернувшись, Тоха чуть на асфальт не спрыгнул – инстинктивный поступок человека, неожиданно обнаружившего, что находится на краю бушующего пожара. По центру крыши, скрывая чердачную будку, к небу тянулся столб черного дыма, а под ним разгоралось яркое, жирное пламя. На лице мгновенно выступил пот, а волосы вроде бы приготовились затрещать от жара. Лысый! Мать его! Да там смолы тонны три, похоже! Ну ничего нельзя дураку доверить – все испортит! И спрятался куда-то – не видать его в этом дыму. Неверное, специально с глаз убрался: опасается возмездия за поджог. Еще минут пять – десять, и на крыше находиться станет некомфортно – все это добро разгорится вовсю. Да где же Рощин?! Когда же!!! Над лестницей показалась белобрысая голова с блестящими перепуганными глазами. Пацан, перевалившись через бортик, неловко присел, скинул с плеча винтовку, обхватил руками колени, затрясся. Тохе хотелось узнать, где это отмороженное создание потеряло Юльку, но толку-то спрашивать – все равно ни слова не скажет. Но тут вдруг понял – подросток натурально рыдает. Бьется в истерике. Забрался к Тохе в поисках защиты – он даже не пытается продолжать бой: его винтовка отброшена в сторону. Это что такое могло с ним случиться? Что-то очень страшное, раз это воплощение невозмутимой злобы дошло до такого состояния. Присев перед ним, Тоха резко, без церемоний, встряхнул его за плечи и, не надеясь на ответ, выкрикнул: – Что случилось?!!! – Шесть ног, – пробилось сквозь рыдания. * * * Тарас, не церемонясь с наследием градоначальника, снес недостроенную беседку, остановился на ее обломках, высунулся из кабины, прокричал: – Вроде здесь! Это ведь тригопункт слева?! – Да, – ответил Рощин, спускаясь на землю. На ходу доставая компас, он, не глядя на него, шарил глазами по городу. Так – вон блеснула вода. Вожделенный пруд – других водоемов там быть не должно. Проверил азимут – да, оно. Поднес к глазам бинокль, разглядел цель – длинное четырехэтажное здание с огромными окнами. Нервно сглотнул слюну – он на месте. Протянув бинокль подошедшему Егорычу, пояснил: – Вон за тем озером! – Да я и без стекляшек вижу – старики народ дальнозоркий. Саша, к прицелу становись. Сейчас будем наводить. Единственное средство наведения, оставшееся в распоряжении артиллеристов, желтело перед носом установки – тяжелый кричаще-желтый бульдозер Komatsu. Задача непростая – с помощью этой машины надо двигать самоходку до тех пор, пока предполагаемая траектория полета снаряда не совместится с целью по горизонтали и вертикали. С вертикалью попроще – главное, выбрать место с нужным уклоном. А потом уже заняться горизонтальной наводкой. Рощин не мог ничем помочь и просто не стал мешать – отошел к краю отвала, взглянул вниз. Там кипел бой – в дыму сверкали взрывы и проносились росчерки трассеров. Подробности различить было трудно, но и так понятно – четверка чуть ли не детей и одинокий танк устроили настоящее сражение несопоставимо превосходящим их по численности силам противника. Они молодцы – они выполнили свою задачу. Даже если их сейчас раздавят, уже не критично – вряд ли свинки сумеют быстро добраться до вершины отвала. Хотя как знать – ведь неизвестно, сколько провозятся артиллеристы. Со стороны установки мат шел непрерывным потоком – даже вечно невозмутимый Онищенко начал «выражаться». В критических ситуациях, когда сложность речевых конструкций вредна, а краткая информативность бесценна, это вполне естественно. Орудие, вроде бы нормально поставленное по вертикали, при рывке бульдозера вправо начало почему-то смотреть ниже цели. Пришлось перетягивать его на другое место, а это дополнительная возня с тросами и потеря времени. Рощин их не торопил – и так стараются изо всех сил, – но волноваться начал. Не может их крошечный заслон держаться бесконечно, отвлекая на себя все внимание. Им повезло, что местность затянуло дымом и сильного ветра сейчас нет, но везение на исходе. От центра города, привлеченные звуками боя, двигались новые отряды – очень скоро там плюнуть некуда будет от свинок. Уже сейчас, наверное, десятка три единиц боевой техники, будто ежики в тумане, ищут Никитина и его злых детей. Будь это все на открытой местности, давно конец настал бы – спасают остатки промышленных объектов и гаражная застройка. Над Рощиным, едва не задев голову, пронеслась легкокрылая стремительная тень. Обернувшись, он увидел, как беспилотник начинает разворот, с явным намерением начать кружение над вершиной. Вот теперь полковник готов был добавить свою долю ненормативной лексики – с этой секунды времени у них остается еще меньше. book-read-ads * * * Тоха из всхлипываний пацана ничего понять не смог – фраза «шесть ног» ему ни о чем сейчас не говорила. Но он знал, что перед ним сейчас хнычет второй снайпер отряда, – при этом его винтовка валяется без дела. Тохе надо срочно вернуть боеспособность этого солдата, и он это сделает. Удар по щеке, затем по второй, грубая встряска за плечи, склониться пониже, злобно уставиться в глаза, рявкнуть: – Обхезался, гнида малолетняя?! Зарубки на прикладе больше не хочешь рисовать?! Да?! Чего молчишь?! Вынул дерьмо изо рта – и бегом ответил!!! Как ни странно, примитивная грубость подействовала – в глазах пацана промелькнули проблески мысли, он как-то по-детски пролепетал: – Простите… – Простить?! Тебя?! Да ты, похоже, издеваешься!!! Как звать!!! Ответил бегом!!! – Д-дима. – Так ты у нас Дима?! Ну надо же – наконец-то мы познакомились! Вот что, Дима, взял винтовку – и бей по пехоте! Бей, пока патроны не закончатся! Бей тех, кто с гранатометами! Ты все понял?! – Д-да! С-сейчас! – И что ты там про шесть ног плел?! Пацан, чуть опять не заскулив, тихо вымолвил: – Шестинога я там видел. Он по цеху ударил. Я думал, мне конец. Он меня видел – я на крыше был, а он по цеху. Понимаешь? – Что за шестиног?! Чем ударил?! Быстро отвечать!!! – Я не знаю чем! И он потом в сторону гаражей пошел. За танком, наверное, начал охотиться. Ударил по танку своим огнем, но тот успел отъехать назад. Шестинога пули не берут – я пробовал, он их даже не замечает. И снаряд не взял – танк по нему выстрелил, и только искры высекло. Он весь в пластинах, как у четвероногов. Очень толстые пластины. И блестящие – так смола черная блестит на сколах. Он за танком там гоняется – ему танк нужен. А танк ему ничего сделать не может. Антон – это все! Конец! – Заткнись! И сопли бегом подобрал! Нам и без шестиногов уже конец – свиней вокруг сотни бегают! Бегом – начинай их отстреливать! – Хорошо! Я сейчас! Я мигом! Перезаряжу только винтовку – и сразу! Тоха уже не прислушивался к этому лепету – игнорируя многочисленные цели, он вглядывался в сторону гаражей, пытаясь заметить танк и охотящегося за ним непонятного «шестинога». И наконец расползающийся дым ему это позволил. Кочан кукурузы оснастить шестью парами тараканьих лапок, спереди прикрепить аккуратную бородку и иглу от самого большого шприца над ней. Затем покрасить в черный цвет, радикально увеличить и научить передвигаться походкой богомола – получится шестиног. Димка, наверное, не соврал – подкалиберный снаряд действительно не справился с броней монстра (или машины?). Поблескивающая черная чешуя напоминает пластины крыс, только у четвероногов они серого цвета и прикрывают лишь спину, а эта тварь закована полностью, будто рыцарь. Никитин не был совсем уж сумасшедшим и, поняв, что с этой проблемой так просто не справиться, теперь попросту удирал. Танк мчался между рядами гаражей, а по параллельному проходу за ним несся шестиног. Вот машина развернулась, рванула за следующий ряд. Адское создание, приподнявшись на выпрямившихся ногах, из своего «шприца» брызнуло сгустком пламени. Опоздало на долю секунды – пылающий шар ударил по шлакоблочной стене, разгромив ее в мелкие обломки и оставив после себя лужу пылающей лавы. Тоха понял – если в танк угодит такой «плевок», скорее всего, мелким ремонтом потом не обойдешься. А еще он заметил нечто знакомое. Перед выстрелом монстр ощетинился, на мгновение превратившись в раскрывшуюся еловую шишку. Похожее ему пришлось наблюдать там, в городе, в руинах супермаркета. Напуганная крыса поступила так же – взъерошила пластины своей крепкой брони, позволив забить под них пистолетные пули. Над головой что-то просвистело, затем еще и еще. Случайные пули или осколки. А может, и не случайные… Он слишком долго здесь сидит – это неправильно. Надо уходить – менять позицию. Иначе смерть. Внутренний голос требовал побыстрее уносить ноги, но Тоха, не обращая на него внимания, схватился за рацию – ведь сохранность танка важнее жизни Тохи и Лысого: – Никитин! Если слышишь меня! Сделай так, чтобы эта тварь стреляла по вам, развернувшись ко мне задом! Сделай так, и я ее завалю!!! В динамике вроде бы затрещало – будто некачественно принятый сигнал. Был ли это положительный ответ или просто статика, Тоха не понял, но сильно надеялся на первое. Шестиног тем временем взобрался на крышу гаража, оттуда спустился на параллельный ряд, затем поднялся там на новую крышу, закрутился по сторонам, высматривая цель. Тоха танка не видел, но по дальнейшему поведению монстра понял – Никитин все сделал как попросили: каким-то образом заставил тварь начать обстрел, развернувшись задом к пожарке. Или просто повезло на совпадение. Дистанция метров триста пятьдесят – уже похуже. Может, для хорошего стрелка это детский сад, но Тоха если и станет хорошим стрелком, то в будущем. Если у него будет это будущее. Лапы шестинога вытянулись в струну – сейчас пальнет своим фаерболом. В прицеле поблескивают сомкнутые ряды черных пластин. Тоха даже не пытался пробовать их сокрушить – раз их танковая пушка не пробила, то винтовке вообще нечего там делать. В дальних уголках мозга как-то отстраненно болталась мысль о том, что хорошо бы эту пластину изучить – что же за материал такой удивительный? Пластины зашевелились, на стыках появились разрастающиеся щели – монстр стремительно превращался в раскрытую «шишку». Все – теперь почти без разницы, куда стрелять. Лишь бы бить сзади. Даже если пуля угодит в пластину, то просто чиркнет рикошетом – и вонзится в незащищенную плоть (хотелось верить, что больше там бронирования нет). Толчок в плечо – и тут же быстро поймать цель в прицел для нового выстрела. Шестиног, схлопотав пулю, передумал аннигилировать танк, и вообще у него резко поменялось настроение. Шатаясь на подгибающихся лапах, он поймал новый подарок. Тоха сейчас бил бронебойно-зажигательными и, похоже, попал оба раза удачно. Третьего выстрела сделать не получилось – монстр клюнул носом, затем завалился набок, рухнул с крыши в проход меж гаражей. На земле начал яростно размахивать лапками, проламывая стены и испуская из щелей «доспеха» струйки ядовито-оранжевого дыма. Пацан, ошеломленно наблюдая за плодами деяния Тохиных рук (и его винтовочки), севшим голосом произнес: – Ты свалил шестинога! Антон, да ведь ты его убил! – Похоже, он сам не верил своим словам.