– Там дел всего на одну минуту, – ответила Вика. – Как ты? – В одной секунде от инфаркта, – вздохнула Лина. – Чего она тебя оставляла? – нетерпеливо спросила Ленка. – А, так! Усиленная клизма. Тебе не повезло гораздо больше. – Ладно, я побежала. Надо еще успеть отдраить эти проклятые унитазы. Ленка исчезла, а Вика поинтересовалась: – Ну как? – Опергруппа. Мюллер хотела загнать на юг, но я не отказалась от своего заявления. – Дурная! Да туда половина наших мечтает попасть! Тем более на лето! Хоть бы море увидела! – Нет. Это не для меня. А в местной опергруппе вакансий никогда нет, ты же сама понимаешь, туда очередь на век вперед. – Значит, Хабаровск? – Да. Прививки от энцефалита сделаны, так что меня здесь больше ничего не держит. – Ладно, я побегу, а то кому-нибудь на глаза попадемся и будем дружно Ленке помогать. Встав на пороге канцелярии, Лина бодро отрапортовала: – Ветрова Алина! Прибыла для получения сопроводительного пакета на выпускную практику! Рината Павловна медленно подняла голову. Эта седеющая крупная женщина отличалась редким для Монастыря благодушием, она была одной из немногих сотрудниц, повадками и обликом не напоминающей сторожевых овчарок, выращенных на человеческом мясе. Воспитанницы между собой нежно величали ее Буренкой. Приветливо кивнув выпускнице, она ласково произнесла: – Присядь, Алина. Видя замешательство девушки, Рината Павловна покачала головой: – Малышка, тебе надо привыкать. Там, снаружи, никто ведь не поймет, если ты станешь вскакивать по стойке смирно от любого громкого слова. Девушка нерешительно присела на край стула. Она действительно чувствовала себя не слишком удобно, расслабляясь в присутствии штатного сотрудника Монастыря. Буренка тем временем встала, ушла за стеллаж, заставленный пухлыми папками и боксами с компьютерными дисками, позвенела посудой, вернулась с маленьким подносом, поставила его на стол. Подвинув чашку в сторону Лины, она ласково произнесла: – Выпей чаю, тебе надо хоть немного успокоиться после беседы с настоятельницей. – Я спокойна! – чуть ли не выкрикнула девушка. Укоризненно покачав головой, Рината Павловна произнесла: – Неужели ты думаешь, что так легко обманешь Буренку? Лина, услышав кличку, смутилась, а женщина, улыбнувшись, продолжила: – У тебя руки немного дрожат, да и присела ты с явным облегчением. После беседы с нашей строгой настоятельницей у многих отказывают ноги, причем не только у воспитанниц. Пей чай и обязательно попробуй печенье. Оно не из магазина – домашнее, мне сестра вчера прислала. Такого ты еще не ела, гарантирую. Лина послушно поднесла чашку к зубам, неловко звякнула зубами о край. – Крепко тебе досталось, – посочувствовала Рината Павловна. – Что она хотела? Требовала забрать заявление? – Так точно! – Алина! Успокойся немедленно! Забудь про свой казарменный лексикон. В этом кабинете тебя никто не тронет, честное слово. Расслабься, считай, что перед тобой сидит одна из подружек. Ты же не обращаешься к ним по правилам учебного устава? – Никак нет! То есть… – Лина смутилась. – Извините, мне трудно говорить с вами как с обычным человеком. – Понимаю. От подобных привычек очень нелегко отказываться. Ты, наверное, боишься, что в большом мире тебе придется нелегко? – Да. Я в Монастыре с одиннадцати лет. – Знаю. А до этого с трехлетнего возраста воспитывалась на Алтайской базе, что немногим лучше. Не так ли? – Так точ… То есть да. Широко улыбнувшись, Рината Павловна мягко произнесла: – Не бойся, все будет хорошо. Мир сложен и прост одновременно, человек такое неприхотливое создание, что быстро привыкает ко всему. Тебе до смерти надоел наш Монастырь, но и большой мир представляется чем-то опасным, совершенно неизвестным. Ведь так? – Да. Вы правы. Восемь лет я не удалялась от Монастыря дальше главного полигона. Здесь нет телевидения и радио, вся информация о внешнем мире идет от немногих урезанных газет и рассказов подруг, изредка посещающих свою родню. Иногда мне кажется, что, кроме этих зданий, стрельбищ и учебного полигона, здесь больше ничего нет. book-read-ads – Не переживай, – тем же мягким тоном произнесла Рината Павловна. – Еще до вечера ты убедишься, что это не так. И не бойся большого мира, это он должен тебя бояться. – Почему? – изумилась девушка. – Милая моя, посуди сама. Когда тебя восемь лет назад привезли в Монастырь, ты, после Алтайской базы, уже выделялась на фоне остальных учениц своей великолепной физической подготовкой и молниеносной реакцией. Здесь, под руководством наших опытных наставниц, из тебя сотворили то, что в современных фильмах называют машиной смерти. – Я такой фразы не слышала. – Немудрено. Вам попросту не показывают такие фильмы. Наша уважаемая настоятельница считает своей главной задачей оградить вас от разлагающего воздействия современной загнивающей культуры. Но мы немного отвлеклись от главной темы. Сейчас, после восьми лет сурового обучения, ты можешь не бояться практически ничего. В большом мире много различных опасностей, но тебе не стоит их слишком опасаться. Наши технологии обучения очень древние и совершенствуются с каждым годом. Если бы подобными методиками обладала какая-нибудь страна, ее руководство могло всерьез рассчитывать на мировое господство. Так что не бойся, в крайней ситуации ты всегда сможешь воспользоваться боевыми навыками, мало кто в большом мире сумеет с тобой сравниться. – Но я применяла их только в обычных учебных схватках! – Не переживай. Наше обучение бесследно снимает с воспитанниц множество обычных моральных запретов. В случае необходимости ты убьешь, даже не задумываясь и без всякого сожаления. Ты ешь, ешь, печенье очень хорошее. Чуть помолчав, Рината Павловна как-то нерешительно произнесла: – Послушай, Алина, а может, тебе и правда лучше остаться в каком-либо региональном центре на более спокойной, приятной работе? Нет, не дергайся так возмущенно, я просто рассуждаю вслух. Ты ведь не просто молодая девушка – у тебя совсем нет навыков практической работы. Не делай такие страшные глаза – это действительно так. Да, я прекрасно знаю, что ты можешь перепрыгнуть через двухметровую стену, с закрытыми глазами разобрать станковый гранатомет и легко справишься с управлением современного боевого геликоптера, если вдруг в этом возникнет насущная необходимость. Но пойми, с этими агрессивными способностями ты – простая боевая машина. Да, вряд ли с тобой сможет сравниться хоть кто-то из будущих коллег. Большинство оперативников прошли укороченные, простые курсы и не слишком рьяно поддерживают свою физическую форму. Полных выпускниц Монастыря очень немного, мы не воспитываем кого попало, вас тщательно отбирают с детских лет, большинство отсеивается в ходе обучения. Но у них есть свое преимущество – опыт и знания, которые невозможно получить теоретическим путем. Учти, физическая подготовка для оперативников вовсе не главное. В случае, если ситуация действительно потребует жестких мер, они сразу вызывают мобильную группу поддержки. Подоспевший спецотряд может легко превратить в лунную поверхность несколько гектаров, вот для этого им и нужна большая физическая сила. Но тебя туда никогда не примут, сама понимаешь: не та комплекция, ты попросту не удержишь тяжелый «Тайфун». Прости, но с твоим телосложением прямая дорога в балерины. – А Нельма? – Ты видела эту женщину, ставшую легендой еще при жизни? – Нет, конечно! – В ней было под два метра роста, центнер мускулистого тела. При таких габаритах она, не снимая брони, пробегала стометровку менее чем за одиннадцать секунд. Ребром ладони легко перебивала стопку кирпичей, без труда могла порвать толстую книгу. Я могу долго перечислять ее невероятные достижения, но, думаю, общую идею ты уловила. – Да. – В оперативной группе ты можешь прийтись не ко двору. Там свой, довольно сплоченный коллектив, они прекрасно знают достоинства и недостатки друг друга. Если повезет, ты до конца практики будешь просто готовить им кофе. В худшем случае можешь стать серьезной помехой их работе, достаточно взглянуть на себя в зеркало повнимательнее. Более того, все они неплохие психологи и быстро вычислят, где ты проходила свою подготовку. Отношение к нашему заведению довольно неоднозначное, ты не поверишь, сколько в Ордене циркулирует нелепых слухов о воспитанницах. Мало кто считает вас нормальными людьми, так что готовься к весьма специфическому отношению. – А при чем здесь зеркало? – Алина, ты довольно красивая девушка, а работать придется в классическом мужском коллективе. С твоей неопытностью и полным незнанием жизни могут возникнуть весьма серьезные проблемы. Я думаю, это почти неизбежно. – Зачем тогда нас держат здесь как в концлагере? Как мы можем подготовиться к нормальной жизни? – Ответов тут несколько. Во-первых, выйдя из этих суровых стен, вы будете обладать чистым, незамутненным сознанием, что наряду со специальной подготовкой зачастую дает весьма неплохие результаты. По-другому этого не добиться, поверь, экспериментов было множество, но лучше Монастыря еще никто ничего не создал. Во-вторых, на время выпускной практики девушек размещают в региональных центрах. Там к ним уже давно привыкли, пристраивают в смешанные коллективы аналитиков или сенсов, есть специальные сотрудницы, помогающие им в разных житейских вопросах. В общем, все неплохо отлажено. Но тебе придется отправиться в рядовую опергруппу, где придется рассчитывать только на себя. Понимаешь? – Да. – Но вряд ли себе представляешь, чего это будет стоить. Ты не ищешь легких путей. Почему именно опергруппа? – Я твердо считаю, что только в ее составе могу реализовать свои способности. – Может, и так, – согласилась Рината Павловна. – Однако всем хорошо известно: роль оперативников в жизни Ордена весьма скромна. Боевые ситуации в их работе скорее исключение, чем правило. В основном нудные рутинные проверки. Ты наверняка мечтаешь о большем. Я ведь отлично вижу твою целеустремленность. – Каждый мечтает о большем. – Хочешь стать членом боевой дружины? Лина сама не заметила, как заговорила помимо воли: – Да. И я не вижу ничего плохого в таком желании. – Ты видела фотографии в фойе. Очень многие из этих девушек были оттуда. Почти все они погибли, так и не дожив до зрелых лет. – Я не боюсь смерти! – Глупышка, да ты просто еще не знаешь жизни. Твои шансы попасть в боевую дружину пренебрежительно малы. Такими, как ты, там полы по вечерам подметают. – Это моя жизнь и моя мечта! – чуть не выкрикнула Лина. – Почему все вокруг хотят мне помешать?! – Ну что ты, не волнуйся так сильно, – успокаивающе протянула Рината Павловна. – Не надо так переживать. Просто мне страшно, что с тобой будет, когда сама поймешь – мечта недостижима. Такой удар ты воспримешь очень тяжело. – Переживу! – Ну что же, – вздохнула женщина. – Это действительно твоя жизнь. Выдвинув ящик стола, она достала плотный коричневый конверт, принялась отдавать последние инструкции: – Здесь документы. По ним ты, Ветрова Алина Игоревна, – сотрудница федерального бюро охраны атомных объектов мирного назначения. Возраст двадцать один год – ты не намного младше. Таким образом, мы почти ничего не меняли в реальных данных. Паспорт, водительские права, пропуск, удостоверение, разрешение на ношение оружия. Вот. Рината Павловна выложила рядом с пакетом зарядное устройство к телефону и кобуру с пистолетом.