– С чего ты это взял? – Да ты же сам только что нам втирал, что она прекраснее всех остальных баб, вместе взятых. – Не, не было в ней ничего особо красивого. Разве что тебе подбородки нравятся. Их у нее четыре было, если не пять, плюс усы от грузина, монобровь толстой сосиской через весь лоб, глазенки поросячьи. Ну и весом центнера в полтора. Дюймовочкой ее звали. – Ага, знаю такой прикол, – кивнул Шуст. – Чем жирнее баба, тем больше у нее шанс такое прозвище получить. Дружище, у меня от твоей картины все упало. – Что, не в твоем вкусе? – ухмыльнулся Чак. – Так я не людоед, чтобы кучу жира любить. Это получается, после удара нимфы кажется, что красивее ее в свете быть никого не может? – Да – именно так. Она, мать твою, сиять и сверкать начинает. А ты идешь на это сияние и слюни пускаешь, как самый последний дебил. И хорошо, если только слюни… Мерзковатый дар, не просто так этих ведьм нигде не переваривают. – Ладно, я пойду насчет костра что-нибудь придумывать. Если нет других приказов, – Шуст с намеком покосился на Карата. Тот, поднимаясь, сказал: – Давай, занимайся лагерем. Чак и Ди: вы с Шустом. А я пройдусь по округе, проверю обстановку. * * * Оценить размеры острова не получилось. Карат побродил по кустарниковым дебрям, едва не заблудившись, и понял лишь то, что суша эта узкая, но длинная. И насколько далеко протягивается – непонятно, а времени определять нет, темнеет на глазах. Возможно, это оконечность приличного острова или кластера, некогда являвшегося частью берега Дона. Очень может быть, что стаб. На это подозрение навели бетонные столбы заброшенной линии электропередачи, к которым Карат добрался в самой дальней точке своей вылазки. Выглядели они плохо, ни проводов, ни изоляторов не осталось, но параллельно тянулась узкая, почти заглушенная растительностью тропка. Звериная? Или все же люди протоптали? Если верно последнее, они здесь появлялись нечасто. Ну да, а что им здесь делать? Рыбачить? Так для этого можно подыскать куда более проходимые берега. И как тут ни крути, насчет стаба вопрос остался открытым. У рыбаков ведь своя логика. В каких бы дебрях ни скрывалось уловистое место, настоящих фанатов это не остановит. Ладно, не зря сходил. По крайней мере, убедился, что в ближайших окрестностях нет ничего такого, чего стоит опасаться. Обычный глухой берег, сюрпризы вроде бы не предвидятся. А теперь надо поспешить назад. Если стемнеет быстрее, чем до лагеря доберется, можно запросто глаза оставить на ветках. Дебри здесь знатные. * * * Шуст и приданные ему Диана и Чак лагерь обустроили, может, и не с размахом, но основательно. По периметру набросали груды веток, очистив от них всю округу. В некоторых местах вплели их в растительность, на сучки нанизали множество огромных лопухов, они здесь вымахивали чуть ли не до размеров раскрытого зонта. В итоге получилась круглая стена в рост человека, за которой даже в упор мало что получалось разглядеть. Но на этом маскировка не исчерпалась. Костерок устроили в хитроумной двойной яме. Благодаря нехитрой конструкции это сооружение почти не давало дыма. Разве что в самом начале чуток – при розжиге. Фокус, известный многим опытным иммунным. Над земляным конусом, возведенным поверх основной ямы, наклонилось несколько прутков с нанизанными на них кусками чего-то явно съедобного. По запаху и здоровенному хвосту, который в сторонке грыз урчащий от счастья Гранд, Карат вычислил происхождение продовольствия и спросил: – Это кто у нас такой рыбак? Шуст, проворачивая одновременно два прутка, буркнул: – Участница запрещенной в Улье секты. Карат повернулся к Аурелии, недоверчиво уточнил: – Ты что, и рыбу зачаровывать умеешь? Девушка даже не покосилась в его сторону. Она увлеченно, но аккуратно крутила прутик перед лицом, откусывая кусочек за кусочком. За нее ответила Диана: – Не. Она ее палкой заточенной проткнула. Как гарпуном. – Принесла и слова не сказала, – еле слышно добавил Шуст. Чак, сочно жуя, прошамкал: – А ниче так. Соли бы еще и хлебца маленько. book-read-ads – Принесла рыбу и слова не сказала. И не говорит, – продолжал свое Шуст, уже громче. Карат, никак это не комментируя, присел возле костра, потянулся, взял приглянувшийся пруток, попробовал самый прожаренный кусок, кивнул: – И правда неплохо. Спасибо, Аурелия, спасла от голодной смерти. Та, в свою очередь, потянувшись за новым прутком, неожиданно заговорила: – Я не умею их зачаровывать. Это ведь рыбы. Рыбы не животные и не рептилии. Они не заражаются. Они другие. Я в детстве научилась их ловить. Пришлось научиться. Рыба большая, но нас много, не наедимся. Но здесь мало рыбы, не успела до темноты больше найти. Этого хватит, чтобы не потерять силы. Силы нам всем очень нужны. Как я понимаю, никто из нас не знает эти места. У Карата только догадки, а этого мало. Но рядом с нами город, а это значит, что там много зараженных. Если город попал сюда давно, они голодают. Когда зараженные голодают, они начинают искать пищу. Многие считают, что они не лезут в воду. Это не так. Они слышат лягушек, видят всплески рыбы. Голод сильнее страха перед водой. И еще здесь везде можно нарваться на внешников. Возможно, плавать по протокам они и не могут из-за мин, но зато могут отправить сюда вертолет. Тут нет стронгов, сбивать некому, а на низкой высоте риск налететь на черноту невелик. Нам понадобятся силы, чтобы добраться до берега и не попасться. Я доедаю и ложусь спать. – Тебе-то чего бояться? – сказал Чак. – У тебя Юпитер есть, с ним ты везде пройдешь. – Ваши представления о возможностях Юпитера сильно преувеличены. И вообще, где вы его здесь видите? Нет его. А теперь извините, я спать. И вам советую. Просто поспите, без разговоров. У вас ко мне много вопросов, я понимаю. И вы мне не доверяете. Я тоже вам не доверяю, но смиритесь с тем, что нам придется идти вместе. Сейчас это выгодно и мне, и вам. Завтра у нас сложный день. И послезавтра тоже… если доживем. Нам всем надо хорошенько выспаться. Глава 27 – Происходит какая-то фигня, – негромко произнес Шуст, опасливо поглядывая через плечо Карата. – Тихо! – громко прошептал тот, не сводя глаз с открывшейся взору картины. Утро началось, может быть, и не прекрасно, но куда лучше окончания вчерашнего дня. Не пришлось лезть в воду и месить порою бездонные отложения ила. Воспользовались той едва заметной тропкой, которая вилась вдоль заброшенной линии электропередачи. Из неудобств здесь встречались только поваленные деревья, которые приходилось обходить по густым кустам, поднимая тучи оголодавшего комарья. Двигались неспешно, но все равно получалось в разы быстрее, чем вчера. Тропа вскоре вывела на разбитую в полнейший хлам грунтовку, где различались следы шин. Транспорт здесь разъезжал не в последние дни, но и не месяцы назад. Может, пара недель прошла, может, три – где-то так. Вскоре встретили брошенный «уазик». Двери нараспашку, но ни костей, ни других следов насилия поблизости не наблюдалось. Картина стандартная, в большинстве случаев означающая, что водитель резко позабыл, как нужно управлять транспортным средством, или ему стало слишком нехорошо. И то, и другое случается по одной, понятной всем бывалым иммунным причине. С огромной вероятностью труп этого бедолаги гниет где-то неподалеку. Без пищи начинающие зараженные далеко уйти не могут: слишком медленно ковыляют, слишком быстро теряют силы. В итоге ползут, пока получается, а дальше замирают и медленно угасают. Листья и трава на прокорм им не годятся, а найти здесь падаль, доступную новичкам, затруднительно – чересчур дикие места. В машине съестного не нашли, зато прихватили массу предметов, полезных в хозяйстве. Включая рюкзак, в который разместили большую часть боеприпасов. Теперь можно тащить его по очереди, это развязывает руки и повышает мобильность отряда. Дальше грунтовка начала постепенно заворачивать. Карат уже было с унынием подумал, что придется ее бросать и двигаться на юг по дебрям водным и сухим, но тут она вывела к другой дороге. Тоже без покрытия, но накатанная куда серьезнее. Даже не понять, как давно здесь проехала последняя машина, глинистую почву укатали почти до каменного состояния. Брошенная техника здесь попадалась почаще. Автомобили грузовые и легковые, пара мотоциклов, трактор и даже конная повозка с кучей здоровенных мослов, оставшихся от тягловой силы. Судя по тому, что они не были жестоко перекушены, поработали зубы не самых опасных зараженных. Новая дорога вела не точно на юг, но пока что устраивала. Лучше пройти здесь лишние пару-тройку километров из десяти, чем переть прямым путем через протоки или по диким берегам. И вот очередной ее поворот, обрадовав было тем, что направлял в нужную сторону, чуть ли не по идеальной прямой, принес сюрприз. Два автобуса и «КамАЗ»-вахтовка перегородили дорогу, устроив небольшой затор. Стекла побиты, там и сям кровавые следы, вокруг разбросано множество человеческих костей. Тоже понятная картина: люди, угодив в ловушку Стикса, ведут себя по-разному. В том числе пытаются выбраться из городов всеми доступными способами. Привычка к коллективизму заставляет многих предпринимать это сообща. Вот и прутся во все стороны караваны из гражданского транспорта под охраной наивных новичков с охотничьими двустволками. Иногда они останавливаются сами, когда значительная часть пассажиров перерождается, иногда им приходится стопориться из-за действий зараженных или враждебно настроенных иммунных. Морда «КамАЗа» разворочена, кабина и кузов выгорели. Не похоже на действия тварей, зато скорее смахивает на последствия взрыва. Очень может быть, что сработала автоматическая система уничтожения. Например – ударный беспилотник, способный распознавать и атаковать цели без указания оператора. Карату, увы, доводилось сталкиваться, впечатления самые негативные. Такие «птички» на Внешке – обычное дело, да и здесь их должно немало летать, это ведь Дон. Но на этом драма не закончилась – подоспели зараженные. На звук подрыва, на дым от огня, охватившего вахтовку, или издали гнались за шумной колонной. Так или иначе, они нашли здесь обильную еду. И смерть. Свою смерть. Скрюченные в неестественных положениях тела валялись повсюду. Поодиночке и группами, едва тронутые изменениями бегуны и корявые монстры, перешагнувшие за стадию лотерейщиков, а то и топтунов. Их тут, на глаз, под сотню раскидано. Смердело так, что глаза выедало, этот запах зараженные должны чуять на километры, однако ни одного падальщика Карат не заметил. Это странно, а странное имеет обыкновение грозить непредсказуемыми опасностями. Стараясь не делать резких движений, поставил винтовку на толстую ветвь, приник к прицелу, изучил несколько тел и задумчиво выдал: – Не понимаю, что их убило. Я не вижу ни одной раны. – Да их даже вороны не клюют, – с удивлением добавил Шуст. – Хрень какая-то, – нервно выдал Чак. – Не, ну на фиг, я сюда соваться не хочу, тут точно какая-то хрень. – Вы что, ничего не понимаете? – с детским удивлением спросила Аурелия. – А ты, что ли, все у нас понимаешь? – чуть ли не со змеиным шипением ответил вопросом на вопрос Шуст. Почему-то нормально с сектанткой он общаться категорически не желал. Девушка, равнодушно взирая на неприятную картину, без эмоций протараторила: