Ожидание и правда не затянулось. Пираты торопились убраться из проклятых болот, где веселая ночь может внезапно взорваться гулким огнем и смертью. На острове, где так удачно разжились брагой, они оставили девять человек, некоторые из спасшихся были ранены, в том числе и серьезно. Об этом легко можно догадаться по стонам, которые затаившиеся земляне расслышали еще до того, как заметили вражеские лодки. Три лодки, приблизительно по десятку туземцев в каждой. Случившееся ночью научило их осторожности — на носах и кормах засели стрелки с луками наготове, нервно крутили головами во все стороны. Рогов следил за приближением врагов через переплетение редких тростниковых стеблей и старался при этом дышать через раз. Утро безветренное, малейшее движение может выдать. Пираты приблизились к месту засады. Здесь у противоположной стороны протоки застряло принесенное течением дерево. Двигающийся по тому же течению прочий хлам запутывался в его ветвях, нагромождался, в итоге со временем получилось непреодолимое препятствие. Туземцам поневоле пришлось огибать его правее, прижимаясь к острову. Дальше они не сразу правили обратно: лодки не любят резких маневров. То есть некоторое время находились в совсем уж смешной близости. Пора. Поднявшись, Рогов вскинул пистолет, поймал в примитивный прицел фигуру лучника на носу, потянул за спусковой крючок. Бабахнуло, отдалось в руку, пират, вскрикнув, схватился за плечо. Слева и справа вскакивали другие разведчики, метко разряжая свое оружие. Промахнуться здесь трудно, чуть ли не в упор работали. Рогов, поспешно присев, сыпанул в ствол выверенную порцию пороха из заклеенного цилиндрика, скрученного из тончайшей бересты. Следом загнал «продукт высоких стрелковых технологий» — простенькую сборку из пыжа (естественно, берестяного) с круглой свинцовой пулей, протолкнул шомполом, придавил. Сыпанул чуток на полку, прикрыл. Простейшие операции, но как Рогов ни старался, в среднем укладывался секунд в двадцать пять. А для боя это немало, ситуация успела резко измениться. Три десятка стрелков плюс брошенная в переднюю лодку последняя граната наделали дел. Все лучники пиратов вышли из строя, туземцы почти перестали двигать веслами, только и могли что орать. Парочка даже прыгнула за борт, поплыла через протоку. От ваксов Рогов знал, что суши там, на той стороне, нет вообще, просто мелководья, поросшие тростником, тянущиеся до самого побережья, так что это далеко не лучший путь для бегства. Вода все еще очень холодная, долго в такой не продержишься. На последней лодке, меньше других попавшей под раздачу, туземцы кое-как пришли в себя. Уцелевшие и легкораненые схватились за весла, начали торопливо разворачиваться назад, планируя скрыться в тростнике. — Последнюю не трогать! — прокричал Рогов. — Не трогать последнюю! В ней осталось всего четверо, и не все из них выглядели хорошо. А там, дальше по протоке, должны стоять лодки с ваксами. Можно не сомневаться, что ни один пират мимо союзников не проскочит: волосатые к ним слишком плохо относятся. Пока думал, в кого бы еще разрядить пистолет, передумал стрелять. В оставшихся двух лодках пиратов уцелело всего ничего, их количество стремительно сокращалось благодаря разведчикам, тоже перезарядившим свое оружие. Оценив масштабы вражеских потерь, Рогов заорал: — Всем стоп! Не стрелять! Не стрелять! Лично убью того, кто выстрелит! Сусанин, бери своих и звено Лысого, на двух лодках бегом сюда! Перешел на язык туземцев: — Эй, вы! Черви на воде! Кто шевельнется, того покараю огнем и громом! Сидеть на месте — и сохраните свои вонючие шкуры! Киря, поддержав, тоже крикнул что-то в этом духе. Впрочем, лишнее: уцелевшие туземцы походили на печальных паралитиков — до того сильно перепугались. Когда у одного из стрелков дрогнул палец и его мушкет грохнул, пробив лодочный борт, никто даже не вскрикнул. Само собой, подошедшая по воде группа Сусанина не встретила ни малейшего сопротивления. Пленных было шестеро, но один при смерти — грудь насквозь пронзил арбалетный болт, второй тоже не жилец — в кишечнике засела увесистая картечина, задело внутренности, тут такое лечится только сидами, а кто же станет разряжать волшебный камень ради выздоровления врага. Еще пара плохих, но шансы выкарабкаться у них приличные. Нормально выглядели только двое: счастливчик-паренек лет семнадцати, которого вообще не зацепило; и лысый бородач в годах — ему прострелило ладонь. Пленникам отводилась немаловажная роль на финальной стадии плана Рогова, поэтому для начала последней парочке слегка надавали тумаков, чтобы сознание прояснилось, а то так и не выходили из панического ступора. Затем словесными угрозами развязали языки, и оба запели на все лады. Впрочем, петь им особо не о чем, великие тайны пленникам неведомы. Но землянам они и не нужны, их интересовали тривиальные вещи: тактико-технические характеристики стоящего на якоре корабля; количество оставленных на нем пиратов; их боевые качества и моральный дух; порядок несения сторожевых вахт. Ну и прочее, что может пригодиться угонщику, занимающемуся не дорогими авто, а примитивными парусно-гребными кораблями периода раннего Средневековья или около того. В ходе допросов было установлено, что младший пленник готов пойти на что угодно, лишь бы его не били и не запугивали. А вот старший, похоже, способен что-нибудь отчебучить в самый неподходящий момент. Поэтому от услуг последнего решили отказаться. Хотя с собой его тоже на всякий случай взяли, но в рот вставили кляп: нельзя, чтобы успел предупредить своих. Врагов оставалось всего лишь семеро: вожак пиратов считал, что этого достаточно для защиты судна от нападений ваксов. Рогов рассчитывал на куда меньшее количество — ведь исходил из слов союзников, а они, как оказалось, под численностью шайки подразумевали лишь тех, кто совался в плавни, остающихся не учитывали. Корабль стоял на якоре, добраться до него можно было лишь вплавь или на лодке, с высоты его бортов легко отбивать нападения троглодитов, они абордажу не обучены. Земляне тоже не обучены и потому старались сгладить неровный момент, вынудить пиратов опростоволоситься. Для этого и потребовались пленные. Правда, с пленными нехорошо получилось: всего один готов к работе — но это все же лучше, чем ничего. Местные ваксы тоже отличились. Перехватив третью лодку, перебили там всех и увели трофей в глубину плавней. Найти пропажу не проблема, да только сотовой связи здесь нет, как, впрочем, и любой другой — до вечера вернуть посудину не успели. У дикарей таких не было, выдать их грубую сильно вытянутую пирогу за ладно сколоченную шлюпку не получится. Поэтому на дело пошли на двух оставшихся лодках: в темноте пираты не сразу это поймут, а может, и не успеют понять. Ну а успеют — на их вопросы ответит пленник. Голос своего они должны легко опознать, пусть даже он далеко не первый член команды, но может успокоить. Ну а темнота на то и темнота — лица́ во мраке не разглядеть. Корабль стоял чуть выше речного порта. При свете дня с его палубы можно легко обозревать полуразрушенное причальное хозяйство и тянущиеся чуть дальше руины города. Но глубокой ночью ничего не разглядеть, к тому же сегодня она особенно темна — набегающие облака закрывали одну луну за другой, после чего непредсказуемо их раскрывали. Учитывая, что первая из лун тревожно-красноватая, а где-то по левому берегу заунывно завывают волки — не очень-то позитивная картинка. В такую мрачную пору трудно надеяться на то, что произойдет что-то веселое. Рогов по себе знал, что если доводилось бодрствовать аналогичной ночкой, не возникало ни малейшего желания задремать. То и дело мерещилось нехорошее, где уж тут заснешь. Должно быть, все дело в раздражающем оттенке красноватой луны — при наличии облачности она, казалось, проявлялась заметно ярче. Плохо. Вчерашняя ночь в этом плане куда лучше, даже без доступа к браге было значительно веселее. То есть пираты на корабле могли держаться настороже — обстановка располагала к дисциплинированному поведению. book-read-ads Но пропускать и эту ночь — нельзя. Туземцы начнут тревожиться по поводу подозрительно долгого отсутствия товарищей. То есть насторожатся еще больше. Лодки шли открыто — с громкими всплесками весел, со звоном амуниции, направляясь по прямой к кораблю, а не скрываясь до последнего в тени под тростниковой стеной, которая так и тянулась по правому берегу. Если смотреть с высоты палубы, на фоне темной воды мало что можно разглядеть, но и на этот счет люди подстраховались. Все, кто сидел на носу, напялили ушастые шапки и легкие островерхие шлемы, снятые с пиратов, также выставили напоказ несколько характерной формы щитов — будто перевернутые капли. Если среди врагов окажутся глазастые, знакомые предметы могут их успокоить. А уж лиц сейчас даже дикая кошка не разглядит, облака чем дальше, тем больше наседали на обе луны, напрочь перекрывая свет. Лодки окликнули, когда до темной громадины корабля оставалось меньше сотни метров. С той стороны с ленцой прокричали: — И чего это вас, шутов смешных, на ночь глядя принесло?! Неужто утра не могли дождаться?! Свербит в одном месте?! Забыли, как осенью чуть лодку не перевернули в такую же пору?! Ну чего молчите, стыдно отвечать?! Киря ткнул кулаком в бок юного пленника: — Отвечай насчет добычи, как я тебя учил. И тот с неестественной торопливостью отбарабанил: — Добыча такая богатая, что в лодках не помещается, пришлось вернуться! Много браги и гречихи нашли, без вас решили не пить! Парнишка ответил как приказали, не напутал, только голос подвел — слишком испуганный, не соответствовал заявленному, тут надо было радости подпустить, но не смог. Может, у пиратов та еще вольница, может, дисциплина никакая, но люди, профессионально занимающиеся морским грабежом, не способны совсем уж нюх потерять. Вот и этот мгновенно насторожился, требовательно выкрикнул: — Вольп, почему за тебя сосунок отвечает?! — Потому что Вольп напился и храпит! — не растерявшись, сымпровизировал пленник. — Ничего он тебе не ответит, он только носом пузыри пускать может! — А кто там с тобой еще?! Эй! Отзовитесь! До корабля оставалось не больше десятка взмахов весел, одна из лун краешком проглянула из-за туч, осветила дозорного. Свесившись через планшир, он пристально таращился в сторону приближающихся лодок. — Мазила, сможешь? — коротко спросил Рогов. Лучший стрелок горцев все понял правильно и ответил так же лаконично: — Легко. Вскинул арбалет, почти не целясь выстрелил. Характерный звук спущенной тетивы и последующий удар болта в ночной тиши прозвучали немногим тише грома. Очевидно, на дозорном доспех из крепкой кожи, хруст характерный — похожий Рогов не раз слышал в стычках с порождениями Хайтаны, когда под обстрел попадали раксы: металл на их защите экономили. Пират болезненно охнул и дернулся назад, пропав из поля зрения. Понять, насколько сильно ему прилетело, невозможно. Оставалось надеяться, что в ближайшее время он не сумеет поднять тревогу, а может, и вообще спокойно умрет, не произнеся ни звука. И хорошо, если подозрительных переговоров и последующих звуков не услышали остальные. Не так уж и давно стемнело, могут и другие бодрствовать. Затягивать возвращение далеко за полночь нельзя: здесь не принято передвигаться в такое время, тем более по мрачным плавням. Появление лодок в столь поздний час настораживало одним лишь фактом, вот и пришлось начать выдвигаться незадолго после заката. Изначально предполагалось, что пираты будут до последнего пребывать в неведении и даже любезно скинут трап. Но подготовились и на случай, если гостеприимного приглашения на борт не последует. Для этого сделали громоздкие деревянные крюки, привязали к ним веревки и скрутки из кожаных ремней. Вот это импровизированное абордажное хозяйство сейчас и пошло в дело. Первый крюк с предательски громким стуком ударился о планшир, Киря дернул, проверив, крепко ли держится, тихо произнес: — Порядок, да только я первым не полезу. Не хочу помирать в расцвете сил и вообще лазить по веревкам не мастак, я слишком далеко обогнал обезьяну по эволюционной лестнице. Сверху отчетливо простонали, затем произнесли что-то непонятное. Голос страдальческий — похоже, подраненный Мазилой пират приходит в себя, и это грозило нехорошими последствиями. Рогов, ничего не говоря, ухватился за веревку, полез наверх, перебирая ногами по борту. Он не собирался карабкаться первым, но угрожающие звуки будто подстегнули. Если поднимется тревога и пираты успеют выскочить на верхнюю палубу, землянам придется несладко. Одно дело взбираться наверх, стараясь не нашуметь, другое — когда шуметь уже можно, да только наверху тебя встречают копья и топоры. Меч в ножнах, болтаясь на поясе, стукнулся о доски. Не сказать чтобы громко, но раненый услышал, и это заставило его начать вести себя активнее. Поначалу заорал нечленораздельно, затем с мукой в голосе пояснил причину концерта: — Тревога! На нас напали! Тревога! Братва, все наверх, к нам козлы лезут! У них что, «козел» — тоже оскорбительное слово? Или под этим простым термином подразумевается что-то другое? Интересоваться вслух Рогов не стал. Вряд ли ответят, да и не очень-то интересно знать в такой момент. Сейчас весь интерес в том, чтобы оказаться по ту сторону фальшборта раньше, чем через планшир свесится туземец с занесенным топором. То, что снизу стоят две лодки, набитые стрелками, ничем не поможет. Рогов прикрывал возможную цель своим телом, так что вся надежда только на себя. Ухватился за узкий брус планшира, рывком выжался на обе руки, переваливаясь, увидел, как из мрака надвигается фигура с тем самым топором. Помогая себе лишь одной ладонью, второй выхватил из заранее раскрытой кобуры пистолет, разрядил с пары метров, целясь в лицо. Пират с воплем попятился, затем завалился на спину и в таком неудобном положении начал отползать назад, работая ногами и локтями. А Рогов, наконец целиком оказавшийся на палубе, выхватил меч и заорал: — Быстрее, пока тут чисто! Набегают! Пока что набежал всего-то один, но кто знает, что здесь может начаться всего лишь через секунду-другую. И корма высокая, и нос, и надстройка имеется, многое не просматривается, везде хватает дверей и люков, враги могут выскочить отовсюду. А вот и они. Опять один, мчится, крутя головой во все стороны, не может понять, где именно требуется его срочное вмешательство. — У носа справа они! — послышался из-за надстройки все тот же страдальческий голос. — Убей их всех, Дачар! Быстрее убей, пока остальные не залезли! Там их две лодки! Вот ведь скотина подлая, взял и сдал позицию Рогова. Пират, наведенный пояснениями раненого, увидел наконец землянина и бодро понесся к цели. В руках сжимал гибрид копья и меча — заточенный с одной стороны клинок насажен на короткое древко. Им можно и колоть, и резать, и рубить — неприятное оружие в умелых руках. Туземцы о таком рассказывали, но земляне все еще не сподобились выковать и испытать, их кузнецам пока что хватало традиционной работы. Вот сейчас и испытают — на Рогове.