На эту работу ушло меньше двух минут, после чего подошла очередь еды. И в рюкзак Бяки Мелконог лезть за ней не стал. Для начала указал на юг: — Вон туда даже не вздумайте идти. Там огневики. Вряд ли вы о них слышали, и скажу, что лучше вообще о них не слышать. И не видеть. Просто не ходите туда. Позади шахта, к которой вам лучше не приближаться. Ночью там верная смерть, да и днем ничего хорошего не ждет. На север идти можно, но только не суйтесь вон к тому холму. Видите там по склону сухие кусты? Они все как один рыжие, будто хвоя, высушенная на пожаре. Это оттого, что их метит своей мочой одна тварь, которой вы на один зуб. Все трое одновременно на один зуб. Она даже мною не подавится, а вы не стоите ногтя мизинца с моей левой ноги. Вон там, между холмов, шагайте осторожно. Вообще, если есть выбор, лучше в низины не соваться. Но и на вершинах не маячьте. Про гарпий вам, наверное, на шахте рассказывали, да? Ну так они в первую очередь прихватывают тех, кто высоко лезет. Любят они вот такие столбовые скалы, там у них часто гнездовья. Ну а в здешних низинах такое водится, что гарпии вам милее сочных девиц покажутся. Вот в таких соснах тоже подолгу не сидите. Видите, как тут чисто? Кустов нет, травы мало. А ведь почва хорошая, есть в ней перегной. Неспроста тут не растет мелочь, ой неспроста. Вытаптывают ее. Прямо перед вами здесь промчалась стая крысоволков. Хорошая такая стая, на два десятка голов. Сидеть там, где такие стаи гуляют, это надо быть смелым или тупым. На смелых вы не похожи, так что не надо здесь сидеть. А крысоволки не просто так пробежали, они погнались за панцирным секачом. Не самая простая добыча, но по следам заметно, что гнали они его долго и успели похватать за ноги. Вон видите, муравьи ползают? Нет, вы это не видели, пока я не показал. У вас ведь будто глаз нет, ничего не замечаете. Я скажу, что муравьи не просто так здесь собрались. Мурашки кровь почуяли, а они знают, что где кровь пролилась, там и мясо бывает. Вот сюда и сюда капли брызнули. Секач ранен, хлещет из него, как из ведра дырявого, далеко не убежит. Я уверен, что они догнали его вот там, внизу. За деревьями не видать, но там должен быть ручей с топкими берегами. Вот его и нагнали у воды. Может, еще живой, но это ненадолго, не сомневайтесь. И когда они его сожрут, вернутся сюда, потому что звери не спят на ходу, они слышали, что здесь били камнями по металлу. Так что вы у них на очереди. Фенс побледнел: — Господин, надо уходить, пока они не пришли. — Уходить от хорошего мяса? Ты спятил, что ли? Если не повезет, мы сегодня поужинаем крысоволками. Не самая плохая жрачка, я и похуже видал. Но если пошевелимся, нам может достаться что-нибудь от секача. Быстро они такую тушу не порвут, защита у него добротная. Поняли, к чему я веду? Не поняли? Нам нужна хорошая еда, без нее через Чащобу не пройти. Эх вы, кролики травоядные. Хватайте свои чесалки для спин и марш за мной. Или мы отберем добычу у крысов, или поймаем одного из них, или сами станем добычей. Но нас шестеро, а это всего лишь крысоволки. Если не станете глупить, справимся легко. Перспектива сражения с двумя десятками крысоволков не казалась мне легким делом. В памяти еще свежа единственная встреча с этими бестиями. Не успей мы тогда забраться на сосну, тут бы и конец моей второй жизни приключился. И первой жизни Бяки. Хищники эти считались неопасными только в сравнении с прочими обитателями Лихолесья. И так считалось только здесь, на территории Пятиугольника и прилегающих к нему районов. На юге, за Красноводкой, их уважали. Наши шудры зимой нос боялись за дверь высунуть, если слышали голодное завывание хвостатых тварей. Стая в два десятка голов — это повод для объявления тревоги на всю округу. Да и не припомню, чтобы такие объявлялись. Даже три-четыре особи, перебравшиеся через реку, считались опасным событием, ради такого устраивалась массовая облавная охота, где хищников загоняли все, кто способен ходить и держать оружие. И вот сейчас мы собираемся напасть именно на пару десятков. Звучит нагло и безрассудно, от одного такого предложения глаза сами начинают бегать по сторонам, высматривая удобное дерево. Стоп! А ведь это идея. Я догнал Мелконога, шагающего вперед с прямолинейной целеустремленностью бульдозера, у которого отказали тормоза, руль и мозги водителя. — Послушай, у меня тут идея возникла. — Твоя идея не может малость подождать? — Нет, она касается этих крысоволков. — Этих крысов сейчас мой топор коснется. Не нужна моему топору идея в помощь, он и сам справляется. Тут все, что надо делать, — это жестоко их мочить. Мочить всех, пока ни одного не останется или не разбегутся. По-другому они не понимают. Такие же тупые, как собутыльники моего покойного папаши. — Да нет, я тут недавно с ними сталкивался. Есть способ. Когда они на нас напали, мы залезли на дерево. И потом спокойно подстрелили одного, пока они внизу нас караулили. — Всего лишь одного? — насмешливо уточнил Мелконог. Я не мог рассказать лесовику все подробности. Ведь тогда бы пришлось признаваться в том, что мы столкнулись как минимум с одним тсурром и вышли из этой стычки победителями. Неизвестно, как Мелконог отнесется к тому, что пара хилых подростков справилась с таким чудовищем. За врунов примет или начнет допытываться, почему мы такие непростые. Даже упырь меня быстро на чистую воду вывел, а уж этому прожженному мужику я и подавно лапши на уши не навешаю. Значит, общение на такие темы придется сводить к минимуму. Потому выдал ему подкорректированную версию: — Да, одного. Остальные отбежали. — Умные попались, или вы сильно тормозили, — ухмыльнулся Гурро. — Обычно таким способом двоих успевают взять, а то и троих. — Это что, известный способ? — уточнил я. — На севере про него даже младенцы знают. Или ты считал, что в Лихолесье все круглые дураки, кроме тебя, синеглазого? Только забудь про деревья. Это большая стая, она это дело так не оставит. Убьем одного или двоих, а остальные просто отбегут и станут поблизости крутиться. Раз мы их не трогаем по-честному, значит, мы трусы. Так они думают. А тот, кто боится, это добыча. Подставляться под выстрелы не станут и даже вряд ли кинутся, когда слезем. Но сядут на хвост и нападут при первой удобной возможности. Давить их надо. С ходу давить. Только так. — Если они порвут нам ноги, тебе не кажется, что это слишком высокая цена за мясо? — За мои ноги не волнуйся, ты, главное, свои не подставляй. Спокойно, Гед, я не первый раз с ними дело имею. Не бойся, и все будет хорошо. — Я, может, и не боюсь, а вот эти трое, по-моему, даже от комариного писка в обморок падают. Как бы не запаниковали. — Да плевать нам на них. Главное, чтобы Фенс правильно нарисовал шахту. Так что следи, чтобы ему голову не отгрызли и руку. С головой и одной рукой шахту он нарисовать сможет. И за собой присматривай. Если ноги погрызут, никто тебя нести не станет. Сказав это, Мелконог залихватски засвистел и перешел с быстрого шага на бег, оставив меня позади. Я, обернувшись, оценил напряженный вид Бяки и перепуганный у всех невольников, после чего припустил следом, отбивая лезвием ари ветви, потревоженные лесовиком. Раскачиваясь, те так и норовили впиться в лицо. Но долго выдерживать атаки растительности не пришлось. Густорастущие ели расступились, открылось чистое пространство, затянутое ковром из ярко-зеленого мха, сквозь который продирались миниатюрные кустики черники. Дальше, шагах в тридцати, поблескивала тонюсенькая лента ручейка, за ним местность круто повышалась. Но самое интересное происходило чуть левее, на полосе между ельником и ручьем. Там в окружении десятков крысоволков бился зверь, которого я раньше никогда не видел, но тем не менее узнал бы сразу, даже без подсказок Мелконога. Очень уж специфический облик. Похож на матерого дикого кабана, облаченного в роговые доспехи. Система крепких пластин полностью прикрывает спину и бока, частично голову и только сверху шею. Лапы не защищены, как и плеть хвоста, именно эти места крысоволки и выбирали для атак. И делали они это мастерски, сообща, будто заранее не одну неделю тактику отрабатывали. Зверюга весом в полтонны, если не больше, мог легко порвать клыками или затоптать в несколько секунд любого, но только если один на один. Против стаи он смотрелся жалко. Вот один хвостатый бросился слева с явным намерением вцепиться в заднюю лапу. Секач крутанулся в отчаянной попытке достать противника. Но тот проворно отскочил, пока в это время два его сородича атаковали с другой стороны. Зверь истошно завизжал, разворачиваясь уже к ним. Однако те тоже отскочили, скалясь окровавленными пастями. book-read-ads Черные твари рвали громадного секача со всех сторон, а он лишь бестолково крутился. В сторонке отползал один крысоволк, волоча за собой выпущенные внутренности. Похоже, это единственный успех загнанного зверя, сумел достать, покуда силы были. Но сейчас все четыре конечности изорваны, да и с хвоста хлещет кровь. Заметно, что секач вымотан, движения его судорожные, отчаянные, скорости и продуманности не хватает. Вот-вот, и свалится, подставив незащищенное брюхо, в которое тут же вцепятся челюсти тварей. Мы подоспели почти к занавесу. Еще минута, и на поле могла остаться всего лишь одна сторона. Теперь их стало три: стая хищников, израненный секач и мы. Мелконог, выскочив из зарослей, резко ускорился и промчался по краю кругового построения крысоволков, трижды взмахнув топором. Тяжеленным оружием он работал небрежно, будто разминаясь, но два крысоволка с визгом отлетели в сторону, пуская фонтаны крови, а еще один отправился за ними в разделенном виде: голова отдельно от туши. Попав под удар, хищники тут же потеряли интерес к почти добитому секачу. Одновременно задвигались, разрывая кольцо окружения, злобно скалясь в направлении новой угрозы. Причем ни один не торопился атаковать в ответ. Лесовик и вправду разбирается в повадках зверья, его самоубийственная атака сработала. Я сильно сомневался, что сумею повторить его дерзкий маневр, поэтому притормозил, присел, взмахнул ари над самой землей. Крысоволк, в голову которого я целился, отскочил, но вот соседний не заметил угрозы, сородич до этого прикрывал его с моей стороны. И лезвие прошлось по передним лапам, с хрустом подрубив одну в суставе. Не обращая внимания на визжащую тварь, я шагнул вперед, выпрямляя правую руку. И кончик ари дотянулся до следующего зверя. Совсем чуть-чуть дотянулся, но тем не менее удар вышел знатным, потому что пришелся точно в висок. Кость там оказалась хлипкая, хрустнула, будто яичная скорлупа, пропуская металлическое острие в мозг. Едва я выдернул оружие из раны, как крысоволк завалился на бок, суча лапами в агонии, а ПОРЯДОК выдал сообщение о победе. Вы атакуете крысоволка. Вы наносите значительный урон крысоволку. Вы наносите фатальный урон крысоволку. Крысоволк мертв. Вы победили крысоволка, Крысоволк частично хаотическое создание (шестая ступень просвещения). Победа над крысоволком Малый символ ци — 37 штук. Получено личное воплощение атрибута Ловкость — 13 штук. Получено личное воплощение атрибута Сила — 4 штуки. Получен малый общий знак атрибута — 2 штуки. Получена малая мощь атрибутов — 1 штука. Захвачен личный знак навыка «изощренный нюх» — 1 штука. Захвачен личный знак навыка «игнорирование холода» — 1 штука. Захвачен малый общий знак навыка — 6 штук. Крысоволк — частично хаотическое создание Получено символов доблести — 1 штука. Несмотря на сложность момента, я, даже не пытаясь читать послание, в долю секунды прикинул порядок цифр и даже подумал о странностях распределения трофеев. Такое вот странное ускорение, или, скорее, разветвление мышления, иногда случающееся в критических ситуациях. За гоблинов давали куда больше, чем за крысоволков. И это не спишешь на разницу ступеней, в моем случае она незначительная. Должно быть, на математику влияет степень разумности противников или иные факторы, из-за которых самым ценным призом является человек. В высшей степени неуместные мысли для схватки. Складывается впечатление, что сознание почти не принимает участия в происходящем, передав инициативу рефлексам. Вот и лезла в голову всякая ерунда, чтоб хоть чем-нибудь мозг загрузить. С такими размышлениями я скользнул назад, одновременно замахиваясь вправо и влево. Не пытался никого достать, просто пугал соседних крысоволков, отбивая им охоту кидаться на меня. Выигрывал время, чтобы понять, как себя здесь вести. Вокруг полно прытких тварей, а мне даже прислониться не к чему, чтобы тыл прикрыть. Прислониться? Тыл? — Бяка! — прокричал я, не раздумывая. — К спине! К моей спине! Прикрывай! Упырь все понял с ходу. Взмахом топорика припугнул метнувшегося к нему крысоволка, чуть ли не прижался ко мне, одновременно хватаясь за арбалет. Торопился его перезарядить. А я ведь даже не заметил, когда и куда он выстрелил. Хищники, сновавшие в нескольких шагах, почему-то не стали нас окружать. Вместо этого с полдесятка бросилось на невольников, проскочив мимо. Я даже подумал было, что они удирают, но, проследив за направлением, увидел троицу, взиравшую на крысоволков с ужасом. Вонзив ари в землю, я полуобернулся, метнув вслед тварям два ножа. Но они будто не заметили «подарки», лишь один взвизгнул, получив полоску острой стали в основание хвоста. Ничем другим я помочь не успел. В схватку вступил участник самой серьезной весовой категории — секач. Зверюга, обезумевший от боли и непонимания ситуации, вместо того чтобы помчаться прочь или обрушиться на обидчиков, решил атаковать тех, кто его не трогал. То есть нас. И первой целью секач избрал Мелконога. Возможно, потому что вокруг лесовика лилось больше всего крови и громче визжали искалеченные крысоволки. Он махал топором так, что тот в воздухе размазывался, отсекая на своем пути конечности и головы, жестоко вскрывая туши или даже разрубая их на части. Последнее казалось немыслимым, ведь лезвие не настолько широкое, однако именно так и было. Не иначе как у лесовика развито какое-то серьезное боевое умение. Прыжок на его коротких конечностях смотрелся комедийно, но это не отражалось на эффективности самого прыжка. Мелконог убрался с траектории атакующего монстра в последний миг, буквально на миллиметры разминувшись с кривыми клыками. А секач, взревев по-бычьи, даже не подумал разворачиваться в его сторону. Зверь так и продолжил мчаться по прямой. И в конце этой прямой стояли мы: я и Бяка. — Беги! — крикнул я, но сам при этом остался на месте.