Айлеф, заметив, куда он уставился, произнес: — Я вот думаю, а что, если пепельники попрыгали за борт? Они могли добраться до этого острова и спрятаться в кустах. — Сэр Транниллерс говорил, что твари ненавидят воду. Особенно морскую. — Но и умирать они тоже не любят, — бодрым голосом заметил рыцарь, приподнимаясь. Посмотрев в сторону горящего корабля, задумчиво произнес: — От барка не так уж далеко до суши, к тому же там тянется длинная коса, до нее им добраться еще проще. Если пепельники до этого додумались, то большой остров занят. Трой, я бы на твоем месте не стал на него соваться без тщательной разведки и крайней необходимости. — Сэр Транниллерс, вы разве забыли? Со мной можно ничего не обсуждать, теперь вы главный во всех наших делах. — Я ничего не забываю. Ну, почти ничего, возраст, знаешь ли, сказывается. — Рыцарь подмигнул. — Мы ведь решили, что на море ты обычно действуешь получше меня, то есть тебе самое место в капитанах. То есть нет никакого резона согласовывать со мной срочные распоряжения, касающиеся морской части. А теперь оглянись вокруг. Оглянулся? Скажи мне, Трой, мы разве на суше? Нет, мы все там же — на соленой воде. То есть на территории, где ты ориентируешься получше меня, и твои приказы обязаны выполнять все, в том числе и я. Но это не значит, что я рядовой член команды, ведь я, как-никак, принял на себя ответственность за вас, и неважно, где мы находимся — на суше или на воде. В связи с этим хочу тебя спросить: каким образом и когда ты доставишь нас до безопасной земли? — Насколько я вас понял, на Крайнем Юге безопасной земли не бывает. — Бывает, еще как бывает. Здесь немало населенных территорий, на них разве чуть опаснее, чем на севере. — Вы говорили, что такой земли очень мало. Будь иначе, Крайний Юг благодаря своим богатствам был бы населен так же плотно, как север. — Нет, я говорил, что ее мало в сравнении с общей площадью Краймора. Но хорошо, не будем цепляться к словам, пусть это будет земля, где мы не рискуем повстречаться с оравой обожженных пепельников, которые прежде сидели у нас в трюме. Они и без того не самые симпатичные ребята, а после такого переплета могли затаить на нас нешуточную обиду. Так что ты ответишь? Мы сможем добраться до почти безопасных территорий? — Для начала надо понять, где мы находимся. Хорошо бы провести измерения в полдень, лишь бы тучи не заволокли все небо. Тень и при них будет, но толку от нее почти нет. — А без измерений ничего сказать не можешь? — Вдалеке видны какие-то массивы суши, скорее всего — близко расположенные острова. Но до них не близко, детали не разглядеть. Если верить карте и моим расчетам, это скорее всего северная окраина той самой Чечевицы. — Окраина? Я вижу пару скал на севере, то есть за нашими спинами. — Вряд ли нас занесло далеко в воды Чечевицы, двигались не так уж и быстро, да и серьезной суши позади нет, вся по бокам и спереди. Пара скал — это еще не суша. Мы можем двигаться на юг от острова к острову и в конце концов доберемся до материка. — Материка? — Я помню, что главный массив суши не имеет статус материка. Точнее, о его статусе спорят. Но мне так проще — не возникнет путаницы. — Каким образом мы будем двигаться? На этих неуклюжих веслах, которые вы грубо выпилили из тонких досок? Хочу заметить, что такое плавание может сильно затянуться. — Посмотрите на ветер, он так и продолжает задувать с севера. Несильный, но, если поставить парус, понесет быстро. У нас есть мачта, надо лишь поставить ее в гнездо и закрепить оттяжками. Веслами будем лишь рулить. — Прекрасно. То есть попутный ветер понесет нас прямиком на юг к подножию погибшей горы. Я правильно понял твою идею? — Да, все верно. — Не припомню, говорил ли я это, но в любом случае будет нелишним повторить. Чечевица исследована исключительно по северной оконечности, причем кое-как, лишь благодаря мореходам-неудачникам, чьи корабли сюда прибивало ветрами и течением. Некоторым удавалось спасти судно или спастись без него, вот от них и удалось кое-что узнать. Очень непросто здесь плавать, течение, которое вырывается из Западной подковы, несет воды на местные скалы, ты оказываешься между молотом и наковальней, если вовремя не вырвешься из захлопывающейся ловушки. Гиблые места, капитаны держатся от них стороной, ничего не стоит потерять корабль. То есть никто не подходит здесь к побережью, ведь для этого надо миновать рифы и мели в условиях непредсказуемых сильных течений, причем даже грубой карты не существует, все надо делать вслепую. Даже на твоей обозначена лишь дуга островов, далее море как бы чистое. Но с таким же успехом там могли нарисовать болото с крокодилами или остров, поросший финиковыми пальмами, ведь туда не забирались исследователи. Материковая береговая линия тоже изображена условным пунктиром, ее точные очертания неизвестны. Я точно знаю, что к востоку от Чечевицы в глубь континента уходят два узких извилистых фиорда, но нет достоверной информации о том, что располагается западнее их. Поселения Краймора во всем зависят от навигации, а она в тамошних водах затруднена. Поэтому там никогда никого не было. А если кто был, то помалкивает или сгинул. По сути, весь Крайний Юг — почти сплошное белое пятно. Можешь смело стирать с карты все, что лежит вдалеке от освоенных морских путей, ведь обычно это полная ерунда, сдобренная редкими случаями удачных совпадений, когда картограф ненароком угадывает истину. — Я немного не понимаю, о чем вы сейчас говорите. — А что тут понимать? Суша — это, конечно, замечательно, но нам надо добраться до людей, а не просто до Большой земли. Да, если преодолеем Чечевицу, станем, возможно, первыми, кому это удалось. Первопроходцами. И первыми, кто высадится на побережье Большой земли в этом месте. Вот только уверенности в том, что мы первопроходцы, нет. Здесь чуть ли не главная свалка кораблей морей Краймора, их сюда веками сносят ветра и главное течение Западной подковы. Причем на нашем примере видно, что при этом можно выжить даже с таким обременительным довеском, как груз пепельников в трюме. А раз так, возникает неизбежный вопрос: почему люди, которые попадали сюда до нас, никому не поведали о своих географических открытиях? Почему карты все так же скудны и богаты неточностями? Я неплохо знаком с реалиями Крайнего Юга и подозреваю, что у них попросту не было возможности передать кому-либо свои знания. По самым разным причинам они не добирались до обитаемых мест. Если собрать в кучу кости всех тех, кто нашел смерть на Землях Краймора и его водах, получившаяся груда немногим уступит великой горе. — То есть вы считаете, что идти через Чечевицу слишком опасно? — Я пока что ничего не считаю, я просто рассуждаю вслух. Но мне кажется, что в моих словах есть здравый смысл. Пусть в морском деле ты понимаешь лучше любого из нас, но сам прекрасно знаешь, что в остальном похвастаться выдающейся эрудицией не можешь. — Нет, — возразил Трой. — То есть да, здравый смысл в ваших словах есть, но это ложный путь, сейчас надо думать по-другому. — По-другому? И как же? — Моряки, которые оказывались здесь, скорее всего, рассуждали так же, как вы. Они ведь знали то же, что и вы. Через Чечевицу они бы если и пошли, то лишь в безвыходной ситуации. Только зачем им это делать, если на кораблях есть шлюпки? Управлять ими куда проще, чем плотом, можно даже без паруса обходиться, у них на веслах приличный ход. Плюс маневренность не сравнить. И простенькие паруса можно приспособить при желании. Шлюпки в таких условиях куда практичнее кораблей, ведь судно не может поворачивать так быстро, оно зависимо от ветров и при таком обилии мелей и рифов быстро попадет в беду. — То есть ты хочешь сказать, что все или большая часть команд, чьи корабли здесь погибли, двигались потом не к материку, а к иным местам? — Наоборот — такие выживали. — Ты меня совсем запутал… — Если верить карте, то восточнее Чечевицы на островах и побережье есть постоянные поселения. Надо лишь двигаться по ее кромке, от острова к острову, и легко до них доберешься. То, что эта кромка обозначена на карте, подтверждает мои слова — получается, выжившие приносили информацию картографам. Этой информацией потом пользовались другие спасшиеся. Вот потому и не было надобности идти дальше на юг, там ведь неизвестно что, путь не разведан. Моряк, потерпевший крушение, будет придерживаться изученных территорий. — Я опять тебя не понимаю. Все нормальные моряки идут по кромке, а тебя почему-то будто магнитом тянет к побережью, которого даже нет на карте. — Все просто — у них были шлюпки, а у нас плот. У него тоже есть весла, но со шлюпкой не сравнить, скорости никакой. Не знаю, хватит ли ее, чтобы справляться с сильными течениями, если в такие угодим, но и без течения наша неповоротливость может довести до беды. Десять раз от голода умрем, прежде чем доберемся до этих поселений. К тому же мы торопились, и при спуске на воду плот сильно стукнулся. Кто знает, как это скажется дальше? Его делали в большой спешке на неудобном стапеле, он не рассчитан на долгое плавание, а после такого я не могу гарантировать, что хотя бы неделю продержится. Посмотрите сами, как гуляет вот этот стык. А ведь волн почти нет, просто легкое волнение. Решать вам, но я бы не рискнул огибать на таком плоту Чечевицу по дуге. Она не такая уж широкая, но длинная. То есть до материка от кромки, скорее всего, недалеко, но обход архипелага выйдет в разы больше по расстоянию. book-read-ads — В морских делах ты уже доказал, что лучший, так что вынужден поверить твоим словам. Вы все поняли? Я же вижу, что проснулись и ушами шевелите, подслушивая. Трой предлагает пройти через Чечевицу и высадиться на берег, которого на картах толком нет. В моей практике такое не всегда оканчивалось хорошо, но наш главный мореход не видит лучшей альтернативы. И, честно говоря, выслушав его аргументы, склонен согласиться. Раз плот столь ненадежен, надо как можно быстрее добраться до нормальной суши. Хочу, наконец, ходить по земле и камням, а не по доскам, которые вот-вот рассыплются. Не представляю, как мы будем выкручиваться после высадки, ведь придется пройти сушей по территории, на которую палкой не загнать картографа, а это плохой признак. Но лучше уж так, чем остаться на здешних скалах. Кто-нибудь хочет сказать что-нибудь против? — Вы все подонки! — Я вижу, против только Фдуч, то есть у нас почти полное единогласие. — Если показать ему зерно, он поддержит кого угодно, — усмехнулся Драмиррес. — Зерна нет, забыл я про корм, — буркнул Бвонг. — Придется кормить его крошками от сухарей. Думаю, от такой еды он станет ворчать еще больше. — Если все, кроме птицы, за, то прямо сейчас можно заняться мачтой, — предложил Трой. — Нет смысла терять время, болтаясь на одном месте, ведь туман рассеялся, видимость отличная, ветер попутный. Миллиндра задала странный вопрос: — Трой, а ты знаешь, что у тебя со спиной? — Нет. Что ты там увидела? Ответил сэр Транниллерс: — На ней шрамы. — Я не помню, откуда они у меня. — Шрамы свежие. И выглядят скверно. — От меча? Ножа? Чем меня ранили? — Осмелюсь предположить, что стальное оружие здесь ни при чем. Было у меня похожее с одним приятелем. Он скатился со скалы и на совесть приложился боком о камень. До внутренностей не порвало, но шкуры как не бывало, да и мясу досталось — снесло маленько. — Получается, я упал со скалы? — Я такое не говорил. — Только что говорили. — Я говорил, что у моего товарища были похожие шрамы и заработал он их после падения со скалы. Может, ты тоже откуда-то сверзился, может, все было по-другому, точно знать не могу. Трой махнул рукой: — Только время теряем на пустое гадание, все равно я ничего не помню. Глава 17 Чечевица У Троя начало складываться впечатление, что он уже не первый раз ведет плот по непростому фарватеру. Есть опыт обращения с маломерным судном, точно есть. Ну пусть не со столь неповоротливым сооружением из досок и бочек, пусть с баркасом или чем-то подобным, небольшим, но и не таким уж маленьким. Он явно не первый раз этим занимается. Иначе откуда почти сразу появилась убежденность, что два весла по бортам — в корне неправильная затея. То есть они нелишние, но при передвижении под парусом и на течении куда больше пользы от одного, на длинной рукояти и с широкой лопастью, причем располагаться оно должно на корме. При такой компоновке для управления достаточно одного человека, плюс не надо координировать действия двух гребцов. Течение, приносившее с непостижимого севера теплую воду, наткнувшись на мелководье Чечевицы, не разворачивалось полностью, капитулировав перед преградой. Его напирающие струи устремлялись в теснины меж островами и рифовыми грядами, вода по инерции пыталась прорваться на юг, она привыкла двигаться в этом направлении от самого экватора. С учетом того, что ветер тоже себе не изменил, плот двигался со скоростью шестивесельной шлюпки с опытными гребцами. Трой понятия не имел, откуда возникла мысль именно о такой шлюпке. Вот возникла, и все. Его память искалечили, но очень многое, казалось бы, потерянное навсегда, время от времени всплывало в виде мелких эпизодов, смутных воспоминаний, знаний. Он неистово надеялся, что со временем начнет проявляться самое главное — информация о его личности. Невыносимо жить, не зная о себе ровным счетом ничего. Мимо острова, на который не рискнули высаживаться, прошли без задержек. Пепельников на нем не увидели, каких-либо следов тварей тоже не заметили, но приставать все равно не стали. К тому же Трой спешил. Благоприятная ситуация с течением, по его расчетам, продлится не вечно. Сейчас они находятся приблизительно в верхней точке прилива — быстрая Ярри, чей путь пролегает наперерез ее старшей серебристой сестре, зависла над головой. Поднятая ею волна, которая, по всеобщему убеждению, является основным движителем кольцевого океанического течения, заливает сейчас все эти мели, скалы и островки. Что произойдет, когда прилив пойдет на спад? После того как расспросил сэра Транниллерса, Трой начал подозревать, что море сильно изменится. Вода поднялась на высоту нескольких человеческих ростов, и стоять горой на одном месте она не умеет. Как только притяжение Ярри ослабнет, потечет назад, подхватив при этом все, что не привязано толстым канатом. В теснинах архипелагов с мелкими акваториями при этом могут возникать такие течения и водовороты, что суда срывает с самых тяжелых якорей, а по дну с шумом перекатываются валуны размером с матросскую койку. До этого момента надо успеть забраться как можно дальше и подыскать открытое место, потому как спрогнозировать, в каком проливе или бухте будет тихо, а где не очень, Трой не сумеет. А далее останется молиться на то, что якорь-кошка, утяжеленный сетчатым мешком с ядрами для баллисты, выдержит, и помогать ему веслами в случае необходимости. * * * Отлив застал не в самом удобном месте. До видневшихся на горизонте массивов суши не добрались и, на вид, даже не очень-то к ним приблизились. Но не сказать, что встретили отток воды на совсем уж чистом месте. Вода достаточно прозрачная: если стоять впереди, можно разглядывать дно на большинстве участков. Оно, правда, очень неровное, хватает черных провалов с неведомой глубиной, но обычно хоть что-то да просматривается. И в большинстве случаев до камней и водорослей можно донырнуть, после утреннего прыжка за борт Трой обрел уверенность в себе как в пловце и обоснованно судил о своих возможностях.