На палубе сэр Транниллерс почти сразу заявил: — Трой, я ничего нового не слышу. Ты уверен? — Подойдите к борту и немножко постойте. Даже не надо прислушиваться, просто стойте. Сперва этот звук не замечаешь, лишь потом понимаешь: вокруг что-то неладное, что-то не такое, как всегда. Драмиррес тоже не сразу это понял. — Хорошо, попробую сделать так, как ты сказал. Рыцарь замолчал, а Трой напрягся. За время короткого отсутствия звук явно усилился, теперь нет ни малейшего сомнения, что он реален, а не плод воспаленного воображения. — Трой… по-моему, я что-то такое слышу. Море… Шум моря и правда изменился. — Я о том же. Раньше оно так не шумело. Вы такое когда-нибудь слышали? — Моряк из меня не очень, я ведь просто пассажир. Но чем-то похоже на далекий рокот прибоя. — Не очень-то похоже. — Ни с чем другим не могу сравнить. — То есть вы думаете, что мы проплываем поблизости от земли? — Я сказал, что звук похожий, но уверенным в этом быть не могу. А ты разве не помнишь такой звук? У тебя же обширные морские познания. — Мне тоже иногда кажется, что это рокот прибоя. И тоже не уверен. Как-то расплывчато и неровно, по звуку не понять, а разглядеть ничего не получается. — Я так понимаю, что, если это прибой, у нас неприятности. — Да, если нас несет на берег, корабль может разбиться о скалы и без сильного волнения. Даже если течение медленное — не поможет. Барк — тяжелое судно, навалится всей массой, корпус не выдержит. — Мы можем что-то изменить? — Плавучий якорь нам не поможет, он будет двигаться со скоростью течения. Можно отдать обычный якорь, но не знаю, какая здесь глубина. Вечером пробовал ее мерить, но лот не достал до дна. — Я видел, там канатов накручено около фара[11]. — У меня путаются в голове все эти лиги, фары и мили, такая же проблема, как и с чтением. Но одно скажу точно — длина якорного каната куда меньше. Мы, конечно, можем попробовать его отдать на любой глубине, пусть болтается до встречи с дном, но это опасно. — Почему? — Вы видели, как мы работали с кабестаном, когда ловили акулу. Якорь очень тяжелый, на большой глубине его нельзя просто так сбрасывать за борт, при затяжном спуске он сильно разгонится и в конце, вымотав весь канат, устроит сильный рывок за счет своей скорости и веса. Он ведь не сможет погасить скорость о дно. Придется стравливать его осторожно, постепенно, а у нас не хватает на это сил. Ведь только Бвонг и Айлеф чего-то стоят, даже мне и Драмирресу тяжеловато, вы без одной руки, остальные вообще слабаки. Можем запросто потерять якорь или повредить лебедку, она рассчитана на силачей, а не на таких, как мы. — Понятно. Ты чем сейчас занимаешься? — Закончили крепление плота, но все еще возимся с бочками, неудобно это, под днище ведь надо забираться. Палуба уже обшита, но нет бортиков и уключин для весел. Это не страшно, можно сделать уже на плаву. В остальном все в принципе, уже можно начинать погрузку, главное, чтобы у нас не путались под ногами. — Тебя подменит Айлеф. У окна я и сам справлюсь. — Одной рукой?! — Мне и одной хватит, чтобы удержать копье. А ты иди на нос и слушай море, всматривайся в море и даже принюхивайся к нему. Если увидишь или услышишь, что суша рядом, отдашь якорь. Надо все к этому подготовить. Справишься сам? — Нет. — Тебе нужен помощник? — Нет, смотреть я и сам смогу, дело в якоре, там понадобятся люди. Придется затащить его за борт, там специальная лебедка для этого. Потом останется только выбить стопор у кабестана, и якорь упадет в воду. Сам я такую махину не подниму, тут какие-то странные лебедки, неудобные, на каждую надо несколько сильных человек, иначе работать не будут. И тормоз у них ненормальный. — А по мне, нормальные лебедки, других я никогда не видел. Тогда делаем так — сейчас все дружно, за исключением меня, занимаетесь якорем. Я караулю на корме, этот пост бросать нельзя ни на миг. Как завершите, все по местам, а ты на нос. — Тогда надо будить тех, кто спит. — Буди. Получится некрасиво, если наших лежебок разбудит треск разваливающегося корпуса. * * * Шумело так, что даже неистовая возня пепельников в трюме не могла заглушить рокот волн, накатывающихся на какие-то невидимые во мраке преграды. Океанские валы, почти не ощутимые в открытом море при безветренной погоде, выбираясь на мель, показывали скрытую в глубинах мощь. Звуки прибоя слышались и слева, и справа, и спереди и вроде бы даже сзади доносились. Невозможно понять, сколько источников их производят, такое впечатление, что барк угодил в центр круглого озера, где, несмотря на почти полное отсутствие ветра, на редкость неспокойно. От зрения сейчас толку вообще нет. Мало того, что темень непроглядная, так еще и в полосу густого тумана угодили. Это тоже пугало, ведь до сих пор такое зрелище не наблюдали. Очередное изменение, и неизвестно — к худу оно или к добру. book-read-ads Трою казалось, что в открытом море туманы случаются куда реже, чем у побережий[12]. Но он не мог поручиться, что эта информация истинна. К тому же они в ужасном и непредсказуемом Крайморе, где все может оказаться иначе. Похоже, звук усиливается. И усиливается как-то резко, не к добру это. Где-то впереди и чуть слева волны уже не шуршат, они разбиваются с грозным гулом о невидимую в туманном мраке преграду. Он все еще ничего не видит, но уши в унисон кричат, что дело плохо, что еще чуть-чуть, и Трой опоздает. С другой стороны, имеет ли он право рисковать главным якорем? Осталось не так много способов хоть как-то воздействовать на ход корабля, из-за его поспешности их может стать еще меньше. Нет, интуиция уже рычит разъяренным зверем. Медлить нельзя. Ухватил тяжеленный деревянный молот, подошел к кабестану, примерился… и позорно промахнулся. Неудобный инструмент, в отличие от меча, не ощущается продолжением руки, к нему надо приноровиться. Вторая попытка прошла удачно, стопор выбило, освободившийся барабан начал вращаться, за бортом послышался громкий всплеск — якорь из мореного дуба, просверленных каменных дисков и железных штырей пошел ко дну. И что дальше? Размотает канат на всю длину, после чего с дурной силой попытается оторвать кабестан от палубы и утащить в пучину? Или Трой не ошибся и здесь действительно не слишком глубоко? Трой не ошибся. Брызги от всплеска еще не успели вернуться в родную стихию, а вытянутый в струну канат резко ослаб, барабан кабестана перестал крутиться. Все — якорь лег на дно, и оно близко, опасно близко, уже почти царапает киль. Тишина затянулась ненадолго — миг, и барабан вновь со скрипом провернулся и, пусть не с такой прытью как прежде, начал стравливать канат. Теперь работала не сила тяжести, а течение, которое продолжало волочить корабль по туманным водам. Даже усилий десятка взрослых мужчин не хватит, чтобы одними лишь лебедочными рукоятями остановить вращение кабестана. Слишком тяжелый барк, слишком сильно разогнался, Трой даже не подозревал, что воды текут с такой скоростью, его расчеты оказались чересчур скромными. Попытался прижать стопор ногой, но тут же ее отдернул. И было отчего: почти сразу потянуло дымком, сила, с которой терлись деревянные детали, могла их воспламенить, а нет ничего страшнее, чем пожар на корабле в открытом море. И что же теперь делать? Сейчас последние витки размотаются и последует тот самый рывок. Если якорь серьезно зацепился за дно, он не поволочится, не затормозит, он просто останется на месте, а корабль пойдет дальше. Волоча за собой обрывок якорного каната. На этом все мысли о якорях вылетели из головы, потому как стало резко не до них. Сперва корпус судна странно завибрировал, и почти без паузы вслед за этим палуба ушла из-под ног. Трой, не удержавшись, завалился набок под душераздирающий треск, что раздавался со стороны носа. И не только носа. Разогнанный течением барк налетел на несокрушимую преграду и остановился мгновенно. Все детали его массивной конструкции по инерции пытались двигаться дальше, из-за этого судовой набор напрягся до опасных значений, деформируясь в слабых местах, изгибаясь, вытягивая гвозди, раскрывая законопаченные щели меж досками обшивки бортов. Это конец. Трой вскочил, бросился к бушприту, заглянул под него, повиснув руками на тонком канате. И отшатнулся, едва не налетев носом на черную неровную поверхность камня, вздымающегося из пучины. Так вот обо что разбивались волны! — Трой?! — закричал за спиной Храннек. — Что случилось?! — Мы налетели на скалу, форштевень[13] в щепки! — крикнул он в ответ. Честно говоря, повреждения разглядеть не успел, но догадаться об их масштабе легко по одному лишь виду бушприта, от которого остался лишь обломок основания. Да и по скале все понятно, коварнее не придумаешь. Торчит из воды, будто клык, подходы к ней глубокие, корабль лишь в последний миг царапнул килем дно, после чего врезался в камень носом на полном ходу. Течение не такое уж сильное, но все равно разогнало барк добротно, ничего хорошего после такого столкновения ждать не приходится. — Трой! — на этот раз закричал Драмиррес. — Тебя срочно вызывает сэр Транниллерс! Быстрее к нему! Пепельники совсем рехнулись! Хотелось бы подробнее оценить масштаб повреждений, но делать нечего, надо идти отчитываться и что-то решать. Совместно решать, сейчас Трою даже думать о дальнейших действиях не хочется, все их авральные планы превратились в прах, море решило поторопить своих пленников самым радикальным образом. — Драм! Бери Бвонга и становитесь на кабестан! Нас разворачивает на течении, вытравляйте слабину сколько сможете! Как потянет разматывать, забивайте стопор! Сразу забивайте, не медлите, потом не удержится! Сэр Транниллерс не бросил пост и даже успел тут кого-то подколоть, потому как с наконечника его копья, выставленного в окно, капала черная кровь. — Что случилось? — спросил Трой. — Они опять пробовали выбраться? — Да, мой мальчик, прямо сейчас и полезли. Их изрядно напугало то, что случилось. И мне, признаюсь, тоже не по себе. Так что именно произошло? — Ничего хорошего. — Ну это я и без тебя понимаю. — Мы налетели на скалу. Простите, но я слишком поздно отдал якорь. Ничего не видно, слишком темно и туман, ориентировался на слух, и слух меня подвел. — Велики повреждения? — Мы остались без бушприта, он болтается на снастях, отломан почти у основания. Основной удар пришелся по форштевню, трудно понять, как сильно он пострадал, но думаю, что очень сильно, раз его верхнюю часть повело вбок. Мы слишком быстро двигались, течение куда быстрее, чем я рассчитывал. — На мелководьях Краймора это обычное дело. Через них протискивается огромное количество разогнанных океанских волн. С бездонных глубин Западной подковы вся эта масса выплескивается на мель, где ей непросто поместиться. Понимаешь? Это будто корабельный канат, которому приходится протискиваться в игольное ушко. Потому воде приходится поторапливаться. — Ничего не видно, слишком темно, но я не расслышал шум воды, которая должна литься в трюм. Скорее всего пробоина выше ватерлинии, а может, ее вообще нет, нос у барка крепкий. Но все равно должны разойтись доски обшивки, это понятно по деформации форштевня, его верхнюю часть вдавило в сторону, будто свернутый кулаком нос. Если усилится волнение, нас начнет заливать. Да нас и так заливает, вы же сами знаете. И еще кое-что — от такого удара старая течь должна усилиться, и к ней в придачу наверняка появились новые. — Мы крепко сидим на скале? Не утонем, если поднимутся волны? — Мы вообще на ней не сидим — стукнулись и болтаемся перед ней. Глубина тут небольшая, но нам хватает, и на дне, скорее всего, россыпи камней. Чувствуете дрожь? Это нас разворачивает течением, и по пути мы цепляемся килем за самые высокие валуны, не вижу другого объяснения. — Развернув по течению, нас может опять стукнуть о скалы. — Может. Я поставил Драмирреса и Бвонга на кабестан, они вымотают то, что им позволит течение, чуть сократят канат. И, прежде чем зайти к вам, сбросил вспомогательный якорь. Может, этого хватит удержать нас в стороне от камней. Скоро рассвет, после него попробуем осмотреться. Возможно, это оконечность большого острова и мы сумеем на него высадиться. — Ты сделал больше, чем сделал бы я. Признаюсь, море — это совсем не мое. Я всего лишь праздный пассажир, потому охотно уступаю тебе прерогативу командования судном, от тебя тут куда больше проку. А вот на суше все изменится, там ты вряд ли сумеешь меня обскакать. Говоришь, рассвет скоро?