— Если в городе, то на улице ночевать запрещено — только под крышей, хоть бы и в сарае. Но на это надо будет дозволение у хозяина получить. За городом — хоть на макушке дерева спите, никто слова худого не скажет, но на чужие подворья не лезть и на три полета стрелы в темное время не приближаться. К огородам и полям тоже не подходить, а то хватает своих воров. Надумаете строиться, тогда ко мне. Если земля, где дом ставите, ни за кем не закреплена, то в городе каждый может получить площадь на выделенном месте. Небольшую, но на дом хватит. И огороды тоже прилагаются, но если город разрастется и они станут мешать, то придется переносить. За городом, если дальше четырех тысяч шагов, обычные участки полагаются втрое больше. Если нужно будет еще больше, тогда придется доплатить. Но пока если кто и платит, то под землю для лесопилок, кузниц, мастерских. Да — и еще. Надумаете кожей заниматься или другим чем вонючим, то ближе трех тысяч шагов к Гнобырю делать такое нельзя. И выше по течению в реку не гадить — воду из нее для питья, скотины и полей берут. — Все ясно. Еще что-нибудь нам следует знать? — Если надо будет, спрашивайте — за ответы денег не возьму. И решайте побыстрее, куда приткнетесь. На крестьян вы не похожи, а бездельников своих хватает. Окажетесь хорошими работягами и пристроитесь в городе, ни о чем не пожалеете. Жизнь будет простой, легкой и сытной. А забулдыгам никудышным везде плохо во всем, при всяком порядке и даже без него. На этих словах Ревокат поехал дальше. С процедурой «оформления документов на въезд», похоже, покончено. Беглецы наконец достигли вожделенных гор, населенных столь свирепыми и непобедимыми людьми, что даже луддиты боятся сюда нос сунуть. Несокрушимый воин гор, стоявший напротив «Напейся и проспись», наконец определился с дальнейшими планами на вечер. Прямо, как стоял, несгибаемо рухнул лицом в кучу конских яблок, после чего почти мгновенно захрапел на всю улицу. — Мы не в сказке, но жить здесь можно, — сделал вывод Давид. ГЛАВА 30 Потратив уйму сил и времени, чтобы уйти от луддитов и добраться до безопасных мест, беглецы как-то не задумывались о том, что будут делать после. А здесь не оказалось тех, кто любезно проводит новичков за ручку через все колдобины местных реалий. Теперь надо самим определяться, как быть дальше. И если в критических условиях роль Влада как лидера никем не оспаривалась, то сейчас он всячески от нее отпихивался. Ну трудно ему с ходу вписаться в совершенно незнакомую и не совсем понятную жизнь. А вот Давиду проще — наверное, действительно что-то эдакое есть в его предках с обеих сторон, позволяющее быстро ко всему приспосабливаться. — Значит, так. Я уже понял, что это за городок. Устроиться здесь мы, конечно, сможем, но нужен начальный капитал. Сразу скажу — без дома своего при земле тут делать нечего, и не уверен, что мы сумеем его построить. С новых людей, таких, как мы, тут будут драть вчетверо больше положенного для своих. Потому что тут деревня дружная — все переженились, перебегали по всем женам, сестрам и мамам, по десять раз дружили и двадцать раз били друг другу морды. Знают, что сегодня ты обдерешь, а завтра обдерут тебя, потому и честь блюдут. А мы никто, и звать нас никак, так что поначалу будет трудновато. — Ты о чем вообще? — не понял Диадох. — Да я о жизни. Влад, ты не забыл про редкоземы? — Нет. — На дворе начало лета, сидеть здесь нам нет смысла. Потому быстро толкаем лишнее торговцам, покупаем все, что нужно для жизни в лесу, и начинаем шляться по округе. На каждом ручье делаем остановку и начинаем мыть шлихи. Заряжаем копиры, анализируем состав шлихов. Как только находим богатые, занимаемся серьезной добычей. Попутно клепаем наконечники, если они здесь будут пользоваться спросом. Но думаю, что рынок местный невелик, и насытим быстро — о десятках тысяч можно даже не мечтать. Можно еще слитки железа делать, меди и прочих металлов, что в шлихах будут встречаться. Их тоже стали продавать. Не забываем и запас патронов восполнять, а то осталось мало. Ты, Диадох, можешь охотой заниматься. Пусть не денег ради, но чтобы мясо всегда было. До зимы, думаю, успеем капиталом обзавестись, а уже после нее подумаем о доме. К тому времени со всеми перезнакомимся, понемногу втянемся в коллектив. Народ тут в основном, как мы, — беглый, издали пришел, и не слишком давно. Так что на чужаков если и смотрят косо, то лишь поначалу. Увидят, что мы ничего плохого не делаем и работать любим, а это важные плюсы — таких везде ценят. — Ты забыл, что у нас нет кузни или домны, так что возникнут вопросы по поводу того же железа. — Скажем, что мы древние и у нас свои способы его добывания. — Вот так и признаешься? — Ты еще не понял, куда попал? Здесь плевать, кто ты и откуда. Лишь бы не мешал другим жить, а мы мешать не собираемся. Вы все поняли? Предлагаю еще до вечера отсюда свалить в горы и перед этим запастись всем необходимым. — Не спеши! — Диадох вскинул руку. — Мы все устали, а лавки здешние уже закрываться начали, потому как торг здесь лишь утром и днем, как положено. Я предлагаю, устроиться на ночлег в городе, а уже с утра заняться покупками, неспешно собраться и уехать. Ручьи и речки, что тебе нужны, здесь в каждой долине и под каждой горой, далеко искать не придется. Устроим лагерь, и добывай свои шлихи, раз это так важно. Хорошо я придумал? Возражать не стали. Действительно, к чему такая спешка, если уже добрались до цели. Влад даже не заподозрил приближения проблем, когда Диадох попросил у него несколько монет, так как свои истратил в Новограде, запасаясь всем необходимым для атаки логова луддитов. И когда он ушел вместе с Болтуном якобы подышать свежим воздухом и выведать у аборигенов местные новости, тоже ничего плохого не подумал. * * * Ночлег вышел роскошным. В городке, как оказалось, работали сразу три гостиницы. Две из них отвергли из-за шумности — они совмещались с далеко не фешенебельными кабаками, где вовсю гудели разнузданные звероподобного вида мужики в грязных кожанках. Видимо, те самые охотники, спешно пропивающие последнее. Третья тоже сочеталась с заведением «общепита», но в отличие от первых двух на вывеске было указано, что, кроме легкого пива, спиртного не подают, да и то не больше пяти кружек на человека, а пьяных, собак и продажных женщин в зал не пускают. Влад подозревал, что найти среди охотников грамотного не так-то просто, но внутри и впрямь оказалось спокойно. Народ чинно обедал, обсуждая какие-то свои дела. Из обрывков чужих бесед можно было сделать вывод, что в основном речь идет о торговых сделках. Видимо, именно здесь собираются местные купцы. Такой контингент вполне устраивал. Здесь точно обойдется без пьяных песен под окнами и крикливого мордобоя. А еще при гостинице оказалась самая настоящая баня. Влад, как только узнал, чуть не затрясся. Платить за нее отдельно не требовалось, зато требовалось соблюдать очереди женскую и мужскую. Народ собрался чистоплотный, так что пришлось подождать, но зато потом Влад оторвался. Здесь были веники березовые и дубовые, жидкое мыло с ароматом лесных ягод, парилка, из которой едва живой выползал. То, что надо усталому беглецу, спасшемуся после долгой и упорной погони. И даже пивко холодное имелось, и отказаться от кружки после всего невыносимо трудно даже заслуженному активисту общества трезвости. Для таких, как Влад, прямо на месте можно было приобрести новое белье, и он обзавелся льняными трусами и рубахой. Трусы смешные — по колено, и чуть тесноваты, но его размер, наверное, во всем городе не сыскать. Рассевшись в предбаннике в чистом белье, распаренный, чистый до того, что к коже страшно прикасаться — скрипит, Влад мелкими глотками потягивал холодное пресноватое пиво и думал, что жизнь налаживается. И когда дверь резко распахнулась, не сразу понял, что идиллия закончилась. В помещение, нарушая правила раздельной очереди, ворвалась Лиля и отчаянно завопила: — Влад, там убивают Диадоха и Болтуна! Иди быстрее, а то Давид побежит один, и его тоже убьют! book-read-ads С сожалением поставив высокую узкую кружку из массивной керамики, Влад попросил: — Выйди за дверь, пока окончательно не убила свою репутацию. Он уже понял, в чем дело, вспомнив и деньги, и прогулку намечавшуюся. Дурак он, раз сразу не допер, к чему все идет. Ну куда могут податься двое молодых, не обремененных заботами мужчин после долгой и трудной поездки? Некоторые вроде него в баню, а другим непременно надо отметить окончание пути, посмотреть, как живут люди на новом месте, ну и себя показать. Ситуация стара как мир — двое никому не известных приезжих подались в увеселительное заведение, контингент которого в вечерние часы состоит главным образом из субъектов, которым просто так напиваться уже надоело, а отправляться под стол еще рановато. Друг друга знают как облупленных, дрались столько раз, что им известны все особенности строения лицевой части черепа у каждого посетителя. А тут раз — фортуна! Подвалило! Новые морды, еще ни разу не битые! Влад сомневался, что дело дойдет до смерти, но выручать ребят и правда надо. Хотя, если вспомнить звероподобные морды охотников, может, и прибьют. А еще если Давид побежит сам, скорее всего, дело дойдет до стрельбы. Неизвестно, как на такое посмотрит мэр, особенно если дело осложнится трупами. Надо поторопиться! * * * Влад успел вовремя. Диадох лежал посреди улицы, пытаясь встать, но падал снова и снова под ударами на удивление прилично одетого мужика, внешностью похожего на Гоголя в период расцвета его творческого дарования. Двое верзил откровенно бандитского вида раз за разом окунали Болтуна в поилку для лошадей — от кислородного голодания он уже еле шевелился, но все равно пытался вырваться. Еще трое стояли на крыльце того самого «Напейся и проспись», наблюдая за происходящим. Все шестеро хохотали, будто на комедию попали, что, впрочем, так и было. Подойдя к тому, что был похож на Гоголя, Влад счел необходимым поприветствовать: — Добрый вечер. Тот, потрясенный чужой вежливостью, столь неуместной в такой момент, обернулся, успев увидеть, как к голове приближается что-то стремительно размытое. Оставив первую жертву ответных действий валяться рядом с Диадохом в грязи и конском навозе, Влад проследовал к увлекшимся «топителям» и вырубил их такими же одиночными ударами в челюсть. Одного, правда, пришлось чуть развернуть перед этим — неудобный ракурс. Тренер так и не сумел вбить в него нечто более сложное. Практически все удачные выступления Влада сводились к примитивному стремительному коронному в челюсть, ради которого он выкладывался по полной, заставляя раскрываться противников. Но этих заставлять не было необходимости. Болтун, освободившись, с предельно сосредоточенным видом прошел мимо троицы на крыльце — те уже не смеялись и смотрели с легким недоумением. Далее коротышка вломился в двойную дверь, чтобы через пять секунд вылететь обратно, спиной вперед. Приземлившись на улице, он начал барахтаться в грязи, силясь встать, чтобы, скорее всего, пойти на очередной заход. Вздохнув, Влад решил, что чистое белье он, пожалуй, надел зря. Судя по пьяному гулу, внутри народа хватает, а он хоть и крепкий парень, но к непобедимым не относится. Однако дело того стоит — раз уж взялся, надо все доводить до конца. Пусть знают наших. Репутация человека складывается из поступков, в том числе и не слишком умных. Если доказать, что новенькие способны постоять за себя, это может пойти на пользу в щекотливых ситуациях. Пьяную троицу на крыльце Влад нокаутировал тем же способом, причем ни один не успел ничего сделать или сказать. Стояли, вытаращив глаза, падая по очереди сбитыми кеглями. Возможно, он нарушал какой-то местный ритуал, который нужно непременно проводить перед тем, как дать в морду, но ему было плевать. Он нездешний и не обязан поступать, как все. Зашел внутрь. Дым коромыслом, у стен на грязном полу валяются пьяные, а может, и мертвые тела, на столе танцует самка нильского крокодила, экстатически закатывая мутные глаза и пытаясь эротично задирать юбку жестом, напоминающим действия кочегара при загрузке топки углем, выполняемой с помощью совковой лопаты. Вместо стульев лавки, на них восседают субъекты, одетые разнообразно, но все как один в неравной степени нетрезвые. Воняло дешевым табаком, мочой, блевотиной и еще чем-то омерзительным, будто где-то в углу вот уже месяца три валяется разлагающееся тело неудачливого посетителя. Влад еще не успел оценить всей прелести открывшейся картины, как к нему подкатили. Сразу три охотника, один пьянее другого, все, по местным меркам, серьезного сложения, хотя в сравнении с ним выглядели блекло. Средний с ходу начал разговор «за жизнь»: — Что-то я тебя никогда здесь не видел? Откуда такой столб здоровенный взялся? — Из дома, — ответил Влад, оценивая диспозицию. — Гы-гы! Да ты шутник! Что морду отвернул?! Небось не хочешь со мной даже пива выпить?! Да?! — Легко, — охотно ответил Влад, после чего подхватил с ближайшего стола недопитую кружку, вылил ее на голову заводилы и, вырубив его все тем же коронным в челюсть, начал обрабатывать его соратников. Одного тоже успел достать, но последний не вовремя отшатнулся, и удар вышел смазанным. Но все равно охотника крутануло, и равновесие, до того уже подкошенное возлияниями, подвело — упал, запутавшись в собственных ногах. От души пнув его, чтобы уж наверняка, Влад проревел: — Здесь еще остались живые церковные крысы, которые посмели поднять руку на моих друзей?! Быстрее отзывайтесь, не задерживайте! Вопрос был задан политически правильно. Скорее всего, посетителей, принимавших участие в драке и еще не понюхавших его кулака, хватало, но высказываться никто не спешил. Даже затуманенные алкоголем мозги смысл термина «церковная крыса» понимали как принадлежность к организации, которую здесь, мягко говоря, не очень любили. Устраивать диспут по этому поводу со странным чужаком тоже никто не рвался — его молниеносная расправа сразу над тремя задирами впечатлила, и незаурядные внешние данные — тоже. Здесь так не принято. Драка — это долгое таскание друг друга за отвороты рубах и курток, куцые удары без замаха, словесные угрозы и оскорбления, выбрасывание на улицу и прочая работа скорее на публику, чем во имя результата. Ну, принято так отдыхать у ребят. Им завтра в степь, на долгие месяцы. Ни женщин, ни выпивки, жратва тошнотворная, запы, подстерегающие зазевавшихся, копыта бизонов, стадо которых, если промчится по тебе, для погребения оставит лишь грязное тряпье. Перед такими делами было бы глупо не отвязаться напоследок. Ну и потом, по возвращении, когда в карманах забренчат монеты, тоже не грех… С этим шагающим шкафом удовольствие от честной драки вряд ли получишь. Он ведь будто гвозди забивает — один удар, один… отдыхающий. Ни тебе долгого таскания за грудки, ни ругательств сочных. Ну кому интересен такой мордобой? В общем, после слов Влада воцарилось молчание. Выждав томительные десять секунд, он облегченно заявил: — Нет? Получается — это были последние. Если еще какие-нибудь объедки луддитские появятся, обязательно дайте мне знать. Всего наилучшего — я пошел. Развернувшись, он вышел на улицу, где едва не столкнулся с Диадохом и Болтуном. Поддерживая друг друга, они поднимались по ступенькам. Все не могут угомониться. — Далеко собрались? — поинтересовался Влад. Диадох чуть заплетающимся языком пояснил: — Сейчас мы тут все на хрен разнесем! Это здорово, что ты пришел! Стой в дверях и никого не выпускай, а то разбегутся! Если нас кто-нибудь выкидывать станет, нас тоже не выпускай! А то достали уже, гады! — Не так быстро. Я там уже завалил всех, кто после вас на ногах остался. Все наказаны, пора назад, в гостиницу. Нам вставать рано, а вы пьянку затеяли.