В голове забрезжила смутная идея. Как там говорил Водяной? А что, если относиться к его словам буквально. Ведь тогда получается… И Читер начал понимать многое. Теперь он знал, куда именно его завезли, и догадывался, что именно ему придется сделать. Во всей красоте осознал замысел Водяного. Тот, возможно, понятия не имел, как именно будет выполнено задание, но вот эту суть уловил верно. Да, Читер сможет выполнить это неизвестно что. Наверное, сможет. Только надо подумать, как и когда. Его руки надежно связаны. Граната и револьвер в инвентаре – недоступны. И нет уверенности, что он находится именно там, о чем подумал. Плюс есть кое-какие вопросы, потому как нет точной формулировки квеста. Но если это именно то место, о котором он думает, это означает, что сложность у задания запредельная. За такое полагается такая награда, что в трех мешках не унесешь. И при всем при том у Читера, похоже, есть возможность устроить то, что большинству других игроков не по плечу. При всех недостатках этой самой возможности нельзя не признать ее эффективность. Грубые и сильные лапы, принадлежащие скорее зараженным, чем игрокам, подхватили с двух сторон, зазвенели железом, затрещали скотчем, туго обматывая предплечья. Затем Читера куда-то поволокли, передали в другие руки и стащили вниз. Торопливо размотали вонючее тряпье, после чего он зажмурился из-за яркого света, ударившего по глазам. – Привет, придурки, – насмешливо прозвучало чуть ли не над ухом. – И тебе привет, безъяйцевый, – равнодушно ответил Клоун. Послышался звук, очень напоминающий жестокий удар в область живота, когда пострадавший непроизвольно и резко выпускает воздух из легких. Читер, прищурившись, скосил взгляд. Так и есть, товарищ чуть ли не вдвое согнулся, повиснув на ручищах парочки уродливых квазов (впрочем, красивыми они не бывают, так что эпитет лишний). Перед Клоуном стоял плечистый и высокий молодчик в знакомой черной униформе. Белобрысый, отработанная улыбка демонстрирует идеально ровные ряды белоснежных зубов. Такому в элитные фотомодели следует пробиваться, а не людей по животам колотить. Не переставая улыбаться, верзила продолжил: – Меня зовут Кольт. Рад вас приветствовать в нашей крепости. Она называется Плотина, и сейчас вы ознакомитесь с некоторыми ее достопримечательностями. – Вы всегда так с гостями обращаетесь? – хриплым голосом спросил Клоун, медленно разгибаясь. – Тогда я не удивлен, что к вам в Слив туристы толпами не ездят. Кольт, не переставая радостно скалиться, снова врезал Клоуну, на этот раз по лицу, после чего наставительно заявил: – Не называй так нашу крепость. Трубач это не одобряет. Слив – это Слив, а Плотина – это Плотина. Запомни, недоумок. И кстати, Трубач хочет с вами пообщаться. Особенно с тобой. – Громила указал на Читера. – Так что, господа гости, если у вас нет срочных дел, попрошу проследовать за мной. Видите, придурки, каким я умею быть вежливым, если мне не хамить? Почти как сам Трубач. И вы его вежливость никогда не забудете. Вы, неудачники, в штаны валить станете при каждом воспоминании. Читер переглянулся с Клоуном. Глаза спутника прямо-таки сверлили, настойчиво требуя прямо сейчас каким-нибудь фантастическим способом достать все, что взрывается, и тут же это применить по прямому назначению. И самим улететь, и всем вокруг плохо сделать. Но нет. Нужно подождать. Читер еще не все здесь понял. Да и не добраться ему до гранаты. Руки как были разведены в стороны от тела, так и остались. До груди никак не дотянуться. Однако Система не торопит новыми подсказками. Можно считать, что все идет так, как должно идти. Ну а что еще Читеру остается?.. Глава 30 Жизнь девятая. Жадность человеческая По поводу достопримечательностей Кольт обманул. Ничего, что обычно подпадает под это понятие, пленникам не показали. Хорошо бы, если и все прочее, им высказанное, окажется выдумкой. Однако в правдивость намеков насчет неких не самых приятных особенностей задушевного общения с Трубачом почему-то верилось стопроцентно. Для начала несколько молчаливых квазов грубо и без шанса выкрутиться зафиксировали руки, примотав их к продетым через рукава длинным палкам. Теперь и Читер и Клоун напоминали людей, приговоренных к смерти на кресте. Только свои кресты они не тащили на горбах, а как бы сами являлись частью их конструкции. Ходячими крестами. Дальше их провели в широкую арку, за которой простирался огромный внутренний двор крепости. Плотина, если откровенно, на цитадель походила только капитальностью стен и прочих сооружений. Больше похоже на тюрьму строгого режима. На железобетоне и шлакоблоках здесь не экономили. Похоже, где-то поблизости раз за разом грузится громадный склад готовых строительных конструкций. Заметно, что некоторые из них грубо подгоняли под здешнюю ситуацию, изначально они предназначались для иного проекта. В общем, новодел откровенный, ни разу не похожий на средневековое сооружение. Читер даже вспомнил, что неписи меж собой пару раз именно про Плотину упоминали. Просто не понимал суть названия, думал, что имеется в виду гидротехническое сооружение. Вроде как это главная база Чертей. Именно она перекрывала проход между Дырой и Котлом. И дамба, очевидно, имела прямое отношение к Сливу, как принято называть это место. Очевидно, это через ее шлюзы перетекала вода, а по гребню проезжал транспорт. Впрочем, может, там воды вообще нет. Или она бывает только в моменты перезагрузки. Это ведь Континент, тут все непросто. Площадь внутреннего двора составляла больше гектара. Квадратной формы и ничем не застроенный, он тем не менее не показал все свои уголки, когда пленников провели по одной из его сторон. А все потому, что его наполовину заставили военной техникой. В основном вездесущие переделанные грузовики, пикапы и инкассаторские машины, но хватало и серьезных образцов. Несколько десятков бронетранспортеров, боевых машин пехоты и десанта, самоходных артиллерийских и зенитных установок, инженерных машин разграждения и бронированных тягачей. Четыре не самых старых на вид танка и одна странная машина, назначение которой Читер не понял, но почему-то был уверен, что она имеет отношение к каким-то саперным работам, выполняемым на острие атаки. Очень уж хорошо защищена, но вооружение вообще не просматривается. Да уж, теперь понятно, как именно эти молодчики перекрыли Слив. Система не очень-то балует игроков хорошей боевой техникой. При перезагрузках ее прилетает не так уж и много, а живет она недолго. Доходит до того, что сгоревшие остовы кое-как заставляют ездить, кустарно поменяв погибшую начинку. Частенько древние танки с памятников снимают и кое-как модернизируют. С тяжелым артиллерийским вооружением схожая ситуация. По слухам, и того и другого немало появляется в центральных районах Континента, но места там до такой степени опасные, что тамошние регионы, как правило, не являются стартовыми. То есть по исчерпании лимита привязки игрока, при рождении или после смерти, обычно закидывает куда угодно, но только не туда. Потому как вдали от побережий – почти без шансов. Да там даже обитаемых стабов нет. Совсем все плохо. Орды сильнейших зараженных на легкодоступных локациях и всевозможная нечисть вроде атомитов, серых на всех прочих. Игроки, пытавшиеся расчистить там себе место под солнцем, быстро сливались всей толпой, как бы хорошо ни готовились к походу. Короткая прогулка по крепости завершилась на втором этаже приземистой квадратной башни. Судя по оконным проемам, стены наверху толщиной побольше метра, а внизу по некоторым деталям можно предположить, что они раза в полтора толще. Такие даже тяжелой артиллерией разбирать придется долго. И ведь это внутреннее сооружение, относительно слабо защищенное. Внешние укрепления сокрушить – задача для огромной вражеской армии, коей в регионе сейчас нет. book-read-ads И если верить Клоуну, быть не может. Понятно, почему игроки Чертей ненавидят, однако выступать против них остерегаются. Если судить по крепости, они в этих краях столь мощно закрепились, что их бульдозером не выкорчевать. Наверху Читеру и Клоуну показали, что разгильдяйство здесь не терпят даже в мелочах. Процесс как доставки пленников, так и их временного содержания налажен отменно. Обоих просто приставили к стене спинами и чуть приподняли, уложив примотанные к палкам руки на загнутые кверху железные крюки, торчащие из бетона. Здесь их десятки вмонтированы, на разных уровнях, под любой рост. Узникам приходилось стоять по стойке «смирно», едва дотягиваясь пальцами ступней до пола. В плечах при этом накапливались не самые приятные ощущения, чего, собственно, и добивались те, кто придумал столь затейливую меру фиксации. Надо признать, выглядит эффектно и действенность тоже на уровне. Читер при своем не самом плохом наборе умений не представлял, что тут можно предпринять. И завышенных физических параметров персонажа тоже недостаточно, чтобы даже попытаться освободиться. Полная беспомощность. Будто и правда приколочен к кресту здоровенными гвоздями. А еще напрягал стол, покрытый оцинкованным железом. На нем лежали зловещие инструменты и просматривались небрежно замытые потеки чего-то темного и навевающего тревожные мысли. Плюс в открытые оконные проемы, обращенные во двор, по потолку тянулись двутавровые балки для тельферов, удерживающих на весу длинные железные клетки, заполненные гниющими головами. Болталось это мрачное безобразие снаружи, но все равно в помещении попахивало вовсе не фиалками. В общем, обстановка менее всего располагала к необременительному дружескому общению. Да, Читер изначально не сомневался, что ничего хорошего пленников ждать не может, но не думал, что действительность будет выглядеть настолько мрачновато. Какое-то Средневековье с малой механизацией тут устроили. Было бы смешно, не будь все таким страшным… Кольт приказал двум квазам убираться, а вторую пару оставил торчать у двери. Плюс возле одного из окон, опираясь на край проема, встал низкорослый толстяк с одутловатым лицом, искаженным напряженной гримасой. Будто судорога мимические мышцы свела, аж уголки рта подрагивают. С ним явно что-то не так. Сам же Кольт развалился на простеньком пластиковом стуле и начал листать изрядно замусоленный журнал эротического содержания. Это занятие увлекло его до такой степени, что он даже не косился в сторону пленников. Впрочем, зачем ему за ними наблюдать? Для присмотра квазы имеются. Да и куда они денутся, столь надежно распятые. Дверь резко распахнулась, и в помещение быстрой и нервной походкой, почти бегом, ворвался низкорослый и болезненно-худой игрок. Черные волосы причесаны характерно набок, под носом темнеют крохотные усики, фигура облачена в китель смутно знакомого покрова, навевающего мысли о нелегкой первой половине двадцатого века. В общем, этот человек пытался выглядеть, как некий лидер печально известного тоталитарного государства из земной истории. Тот самый плохо закончивший фюрер. Но смотрелось это чересчур наигранно даже для невзыскательного зрителя, к коим Читер себя относил. И да, снова память подкинула картинку. Вспомнил, что когда-то видел хронику. Черно-белый ролик с выступлением Гитлера. Вот отсюда и догадался, на кого именно пытается походить вошедший. Вошел тот не сам, а в сопровождении кваза. Тут этих уродов, похоже, на продажу разводили. Столько в одном месте за столь короткий срок Читер увидел впервые. Кольт вскочил в тот же миг, как дверь начала распахиваться. За неполную секунду он умудрился припрятать журнал, придать лицу дебильно-торжественное выражение и вскинуть правую руку в нацистском приветствии. Выглядело это так же бездарно, как и подражательство вошедшего, но, по крайней мере, проделано с похвальной быстротой. Явно не однажды отработано, без богатой практики такое вряд ли провернешь. «Фюрер» небрежно отсалютовал в ответ, обернулся к стене, внимательным и брезгливым взглядом осмотрел Читера, а потом Клоуна. И после, указав на спутника, нервной скороговоркой проговорил: – Этого вниз. Стандартные вопросы, потом по моему списку пускай отвечает. Все ответы транслировать мне. Немедленно транслировать. Выполнять. Парочка квазов подхватила Клоуна под зафиксированные руки и скрылась в дверях. А Читер удивленно покосился на толстяка со сведенным судорогой лицом. Этот странный тип за все время так и не шелохнулся. Да он даже приветствие не изобразил. Однако на столь неуважительное поведение никто не отреагировал. Складывалось впечатление, будто он невидимка или, что вероятнее, на него по какой-то неведомой причине общие правила этикета не распространяются. «Фюрер» приблизился к Читеру, замер в двух шагах, сверля нервным взглядом и все так же держа руки за спиной. А тот применил пристальный взгляд и не удивился, прочитав прозвище. Так вот, оказывается, как выглядит Трубач – лидер Чертей, злейший недруг Водяного и всех здешних иммунных цифр. О его жестоком устранении неистово мечтает загадочный непись, ведь именно этот игрок испортил всю малину в регионе. А Трубач, продолжая таращиться немигающим взглядом, своей неповторимой скороговоркой протарахтел: – Привет, Читер. Давно я тебя жду. Ты почему-то задержался. – Но я же не знал, что меня так сильно ждут, – с мрачной насмешкой заявил Читер. – Вижу, ты настроен по-боевому, – прежним голосом заявил Трубач. – Я не любитель ходить вокруг да около и потому сразу скажу, что ты мне не враг и никогда не был врагом. Так получилось, что человек, которого я хорошо знаю по старым временам, очень просил меня помочь с твоим вопросом. Я пообещал, что попробую, и я предпринял все, что в моих силах. Не знаю, что у вас с ним за конфликт, но у меня сложилось представление, что он не слишком запущенный. Значит, есть вероятность, что меня послушают, если я замолвлю за тебя слово. Мне несложно это сделать. Но зачем? Я ведь не занимаюсь благотворительностью. К тому же я знать тебе не знаю. Мало ли что у тебя внутри. Может, ты с цифрами некрасивыми делами занимаешься или даже их шпион. От тебя что угодно можно ожидать. Я не могу помогать человеку, которому не доверяю. Но мое расположение можно попробовать купить. Купить искренностью. Я, конечно, могу вытащить из любого все, что он скрывает. Однако интенсивные методы допроса не во всем удобны. Человек, которого допрашивают без оглядки на средства, никогда не раскрывается полностью. Он просто прямо отвечает на то, о чем его спрашивают, не пытаясь проявлять инициативу. Он полностью сломлен, подавлен и заторможен и готов что угодно сказать по любой теме, лишь бы заработать покой. С таким прямолинейным собеседником тяжело узнавать детали, о существовании которых ты не догадываешься. А мне интересны именно такие детали. То есть я предлагаю тебе честное сотрудничество. Это выгодно и для тебя, и для меня. Как тебе мое предложение? – Пока что я предложение не слышал, – спокойно ответил Читер. – И да, я бы хотел, чтобы ваши… гм… помощники там, внизу, обращались с моим товарищем нормально. На случай если мы вдруг договоримся, лучше бы вам его не огорчать. Трубач скривился: – Вы что, любовники? – Нет. И я не понимаю, при чем здесь наша личная жизнь. – При том что запачкавшие себя избранные – это почти что цифры, – чуть ли не по-змеиному прошипел Трубач. – Есть вещи, которые спускать нельзя. Никому нельзя. И тебе тоже, каким бы полезным ты ни оказался для нашего дела. Иногда мне хочется превратиться в огонь и выжечь здесь всю… всю эту скверну. Я не люблю это слово, но оно очень подходит. Или хотя бы залить напалмом самые грязные места. Я лично готов подносить спичку к каждому, кто предает природу человеческую. Так ты точно не из таких? – Честное слово, – важным голосом подтвердил Читер, поражаясь, как явный псих получил столько власти в свои руки. Да они у него так трясутся, что он постоянно держит их за спиной, сомкнув ладони в замок. И все равно не помогает, подергивание можно заметить, если приглядеться. Трубач обернулся и, глядя на кваза, только что занявшего место у двери, коротко бросил: – Показать. Уродливый громила торопливо приблизился к столу и вывалил на него хорошо знакомый рюкзак, ловким жестом достав его из-за спины. Читер похолодел полностью, за исключением ушей. Те, наоборот, стали обжигающе горячими, а ладони, свободно болтавшиеся за пределами обвязки из скотча, непроизвольно сжались в кулаки.