— Для кого? — приглушенным голосом спросил Храннек. Трой указал на злосчастную крысу, подвешенную за хвост к шесту, на котором горел светляк: — Приказано похоронить ее как следует. — Шутишь, что ли?! — изумился Драмиррес. — Никаких шуток. — Тогда какого рожна мы роем такую ямищу? Хватит пару движений лопаты, чтобы засыпать эту хвостатую мелочь, мы ведь не корову хороним. — Сэр Файеррис не тот человек, которого можно обманывать безнаказанно, — проговорил Трой. — Если мы не выроем яму так, как нам велели, следующей ночью для нас придумают другую работу. Уж в этом не сомневайтесь. — И как же он узнает? По могильному холму? — Зарывать крысу нам не приказывали, этим займутся другие проштрафившиеся. — Кто? — Не сомневайся, в школе их найдут быстро, и хорошо, если это окажемся не мы. Утром кто-то проверит глубину и доложит сэру Файеррису. Так что давайте все сделаем как надо, чтобы он не смог ни к чему придраться. — Я им в землекопы не нанимался, — буркнул Драмиррес. Трой, загнав в торф лопату, согласился: — Я тоже, но здесь нам деваться некуда. Придется обыгрывать их в чем-нибудь другом. — Ну да, конечно, их обыграешь. Спасибо Бвонгу, хоть он порадовал. — За что мне спасибо? — спросил толстяк. — За то, что кинул в рожу нашего командира крысу, а не дохлого коня. Для него мы бы копали могилу недели две. По болоту прокатился кошмарный звук — душераздирающий клекот, перемежаемый утробными завываниями. Все замерли, тревожно переглянулись. Драмиррес прокомментировал неведомый шум нервным смешком и с плохо скрываемыми нотками опасения произнес: — Похоже, у трессингов брачный сезон и прямо сейчас кто-то из них влюбился в олухов, которые посреди ночи копают яму на болоте. — Это никакие не трессинги, — возразил Трой. — Трессинги так не орали, и вообще они обычно помалкивали. — Ну так в брачный сезон у них все иначе, разве не помнишь, что рассказывал сэр Транниллерс. — Такое он не рассказывал. — Бежим? — то ли спросил, то ли предложил Айлеф. — До школы недалеко. — Никто никуда не бежит, — заявил Трой. — Это не трессинги. — Почему ты так уверен в этом? — без намека на страх или волнение спросила Миллиндра. — Потому что трессинги убивают людей, а наша смерть сэру Файеррису не нужна. — Это и правда не трессинги, — согласилась девушка. — Мой отец много путешествовал, он говорил, что на болотах, которые далеко на юге, водятся жабы размером с небольшую собаку. Ночами они кричат так, что даже самый смелый человек может поседеть. Но сами они безобиднее цыплят. Он даже пытался изобразить их крики. — Я, кажется, понял, в чем дело, — усмехнулся Трой. — Хитро придумано. — Ты о чем? — не понял Драмиррес. — Все мы — заноза кое-где у сэра Файерриса. Таких, как мы, неплохо бы обломать как можно быстрее и унизительнее. Для этого и заставили копать посреди ночи. Если Миллиндра права, гигантские жабы обитают в этой части болот и только-только начинают пробовать голос. Дальше они запоют по-настоящему, мы должны перепугаться и побежать назад, чтобы колотить в ворота школы и просить нас впустить. А утром всем расскажут, что мы жалкие трусы, боимся каких-то бородавчатых лягушек. После такого нас на смех поднимут. — На смех поднимут, если ты ошибся и сейчас из темноты выйдет зубастое чудовище размером с крепостную башню, — пробурчал Драмиррес. — Тебя никто здесь не держит, так что можешь мчаться к школе и колотить в ворота. А я буду копать яму. Сэр Файеррис сильно во мне ошибся, бегать от жаб точно не стану. — За смешного слабака меня держишь? Да я выкопаю эту яму ниже воды, и пусть даже все чудища этого проклятого острова выстроятся вокруг нас в три круга. Северянин вдвое старательнее заработал лопатой и даже начал насвистывать какую-то легкомысленную мелодию. Уловив мотив, его подхватил Айлеф, а потом и Бвонг присоединился. Сбивался с ритма, невпопад, но старался. Миллиндра, пытаясь работать так же старательно, как все, покачала головой: — Бвонг, у тебя совсем нет музыкального вкуса. А еще вы все сумасшедшие. — А сама-то кто? — с насмешкой поинтересовался Драмиррес. book-read-ads — Такая же, как вы. — Вот то-то, Веснушка. Мы все психи, это мне в нас и нравится. У кого-нибудь найдется кусок мела или угля? — Зачем? — удивился Храннек. — Хочу написать на боку крысы «командир Гнадобис». — За такое нас опять накажут, ведь хоронить будут другие. — Но согласитесь, что дело того стоит. * * * Яма углублялась, из-за этого выбрасывать торф становилось все труднее и труднее, к тому же чем ниже, тем он тяжелее из-за влаги, до которой, похоже, осталось совсем чуть-чуть. Со всех сторон доносились душераздирающие завывания, на них больше не обращали внимания. Будь это и впрямь монстры, они бы давно разорвали в клочья семерку копателей. После такой какофонии и без слов Миллиндры понятно, что источниками кошмарных звуков являются вовсе не чудовища, ведь такому количеству монстров не прокормиться на столь скудной земле. Да и где бы они смогли все спрятаться при свете дня? Это кто-то безобидный и вездесущий, так почему бы и не жабы? На болотах им вольготно: множество мошек и комаров, от которых можно спастись только поблизости от магического светляка, который отпугивал мелкую пакость. В любое время года здесь сыро. Райское местечко для земноводных. Между тем вспышки, которые поначалу сверкали далеко над морем, заметно приблизились и усилились. К тому же в природе нарастало напряжение, ощущалось, что сильная гроза неизбежна. Если задержатся, не будет нужды копать до воды, она сверху зальет свежую яму, и пусть потом кто-нибудь попробует доказать, что четверка наказанных схалтурила. — У меня уже под лопатой хлюпает, — устало произнес Драмиррес. — Давайте поднажмем, совсем немного осталось. — Ага, — произнес Айлеф. — Так спать охота, что мочи нет. — Я уже здесь завалиться готов. Особенно если Айриция бочок погреет. — Трессинги тебе бочок погреют, — без малейшей паузы отозвалась белобрысая здоровячка. — Злая ты. — Пожалуйся на меня Тарайре, может, и пожалеет. Тем более тебе беленькие нравятся. — Только смотри, чтобы не стал ее тридцать первым клиентом, — предупредил Бвонг. — А чего это ты за меня беспокоишься? — Кто сказал, что я беспокоюсь за тебя? Я о себе думаю. — Это как? — А очень просто — если мы ради крысы копаем такую ямину, то страшно представить, сколько придется рыть ради дохлого клоуна. Айлеф, воткнув лопату в холм вывороченного торфа, замер, поднес ладонь к уху, после чего тихо спросил: — Вы ничего не слышали? — Слышу, как бурчит у меня в животе, — буркнул Драмиррес. — Мы несколько месяцев просидели в ящиках, потом не знаю как долго питались сырыми устрицами и крабами, а здесь нас кормят мало, да и то вонючей рыбной баландой. И я слышал, что этой бурдой кормить будут и завтра. Вроде как варится она специально для новеньких, другое опасно для брюха начинающих рашмеров. Ерунда полная, мое брюхо что угодно переварит, на отмелях Чечевицы уплетал все подряд за милую душу. — Помолчи, Драмиррес, — с нажимом попросил Трой, тоже прекратив копать. — И лопатами не гремите, постойте тихонечко. — Вслушиваясь во мрак, кивнул: — Да, Айлеф, я тоже слышу. — Рядом кто-то ходит, шлепает по воде, — добавила Миллиндра. Слабый магический источник мог осветить окрестность на несколько шагов вокруг себя и прогнать из нее кровососущих насекомых. Но дальше он бессилен, так что рядом во тьме могут скрываться огромные чудовища, и ты не сумеешь их разглядеть. — Вроде бы двое, — предположил Драмиррес. — Или больше. Как-то очень уж быстро ногами перебирают, так совсем мелкие дети ходят. — Может, просто взрослые бегут? — предположил Айлеф. — Взрослые бегают не так. Совсем другие шаги. — Откуда ты знаешь? — Я наблюдательный, я все примечаю. — Как можно отличать одни шаги от других? — Ну ты ведь, наверное, плохое сено от хорошего отличал? Вот так и у меня с шагами. — Да когда ты уже отстанешь с этим сеном?! Трой, ухватившись за лопату, которую до этого вонзил в дно неровного раскопа, вывернул кусок торфа и увидел, что ямка начала быстро заполняться водой.