Вроде бы драка происходит между ней и периметром. Именно там кричат, да и звук характерный: кто-то кого-то дубасит, причем непонятно, сколько драчунов в этом участвуют. – Свет за палатку! Факелы! Фонари! – заорал Рогов. – Туда все! Женщинам и детям не высовываться! Глядишь, кто-то, может, и послушает. Кирю только вспомни, и он тут как тут. – Да! Свет давайте! Я из ружья пульну! Свет туда! Быстрее! Они стрельбы боятся! Рогов был свидетелем его единственного выстрела и не помнил, чтобы ваксы очень перепугались по этому поводу. Но пусть палит, лишь бы какое-то движение было, а то бой начался, а никто не готов, и вообще без света ничего не понятно. Если ваксы хорошо видят в темноте и если их при этом много… Прочь такие мысли из глупой башки. Подскочив к едва чадящему костру, одному из тех, что поддерживали часовые, Рогов ухватил припасенный на подобный случай факел – длинную палку, обмотанную обрывками здешнего домотканого тряпья. Горючим веществом служил рыбий жир – лучшей пропитки пока не нашли. Можно, конечно, подождать, когда палатка Кузьмича запылает до небес, щедро осветив всю округу, но Рогов не считал это приемлемым вариантом. Факел пришлось держать на вытянутой руке: брызгал он, как извергающийся вулкан. Забежав за палатку, еще более разгоревшуюся, Рогов увидел, что на земле корчится парочка ребят, а отблески огня освещают спины каких-то воровато двигавшихся личностей. Двое при этом кого-то тащили, и этот кто-то был явно против такой транспортировки. Именно он и орал во всю мощь легких. Картина ясна: людоеды кого-то украли, причем и безмозглому понятно, с какой целью. – Бей! Не выпускай их! – заорал Рогов, бросившись в погоню. Не факт, что кто-то прямо сейчас его поддержит в такой неразберихе, но что-то надо делать немедленно, не дожидаясь помощи. Изгородь хлипкая и низкая, надежную стену ждать еще долго. Нет, у них уже есть укрепление, и неплохое, вот только оно временное, скромное по площади, планировалось там укрываться при угрозе нападения, жить там не получится, только короткий бой выдержать. Если они утащат добычу за периметр, будет очень плохо. В темном лесу догнать их будет непросто, а не отобьют своего – позор дикий и упадок настроения общий. Это что за поселок такой, где тебя могут ночью украсть? Прощай крепкий и здоровый сон, все на нервах будут жить после такого. Дикари отреагировали на его крик быстрее, чем товарищи. Сразу двое развернулись, угрожающе замахиваясь копьями. Рогов обманным движением бросился на одного, свернул было на второго, но за спиной зашипело, бабахнуло, сверкнуло ружейным выхлопом, вакс, которому предназначался удар, дернулся, взвизгнул обиженным щенком. Неясно, сильно его зацепило или больше напугало, но, решив, что уж секунду, а то и две он в любом случае будет вести себя спокойно, Рогов изменил цель, вновь развернувшись на первого. Отбивать выпад копья не стал, просто чуть уклонился, одновременно опуская топор и обманно замахиваясь факелом. Треснуло древко, в стороны полетели пальцы, дикарю стало не до новой атаки, попятился, но не так быстро, как следовало: лезвие догнало, клюнуло прямо в темя, даже на фоне всей шумихи Рогов расслышал треск черепа, да и в руках отдалось: ощущение, будто вилкой проткнул яичную скорлупу, только масштабы куда серьезнее. – Говорил тебе, ружье – сила! – нервно посмеиваясь, орал Киря где-то сзади. А кстати да – на этот раз у него гораздо лучше получилось. Подстреленный дикарь оседал, пуская ртом кровь: или болевой шок успокоил, или задето что-то такое, из-за чего сразу вырубаешься. Будь у Рогова лишняя секунда, добил бы на всякий случай. Но некогда отвлекаться на покалеченного: похитители уже перебираются через изгородь. Бить пришлось с ходу, того, который лапы сверху протягивал. Спешил перекинуть добычу на ту сторону, сквозь щели в свете пожара было видно, что там еще несколько сообщников дожидаются. Лезвие срезало протянутую руку и хорошенько рассекло бок. От такого удара вакса отбросило назад, и он завалился на головы сообщникам. Второй, протягивающий ему добычу, сразу как-то скукожился, понимая, что бросить ворованное уже не успеет и развернуться навстречу угрозе тоже не успеет, так что беззаботная жизнь закончится прямо сейчас. Рогов даже не спешил, как следует размахнулся, срубил его, будто мишень бессловесную. Из-под агонизирующего тела выбралась «добыча» – всего лишь мальчишка. С ревом, размазывая чуть ли не метровые сопли по лицу, помчался прочь. Да уж, тот еще стресс у ребенка… А вот и подмога: со всех сторон набегают. Кто-то даже штаны не натянул, так и мчится в развевающихся «семейниках». Гроза людоедов, их самый страшный ночной кошмар. Увидев, что бить уже некого, мужики замерли в растерянности, но Рогов их быстро в чувство привел: – Эй ты, без штанов: твой позывной теперь Кошмар. Бегом исчез отсюда, и те, кто без оружия примчались, тоже! Тушите палатку, раз ничего другого вам нельзя доверить! Бегом тушить, пока лагерь к чертям не сгорел!!! Остальные за мной, они в лес уходят! Дикари уходили вовсе не в лес, а туда, откуда появились, – к реке. Рогов это не сразу понял, а когда понял, было уже слишком поздно: те выгадали себе спасительную фору. Хотя как сказать… может, оно даже к лучшему, что не догнали. В темноте, среди зарослей густого кустарника – организованный бой даже в куда лучшей стартовой ситуации устроить непросто. А значит, неизбежны потери, возможно, серьезные. Дикари заявились на двух лодках. Хоть и темно, но на серебрящейся воде их кое-как рассмотрели: пара темных вытянутых теней, всплески весел, довольный гогот с той стороны. – Чего они ржут? – не понял Грач. – Драпают ведь, что тут смешного? Киря, сочно сплюнув в воду, процедил: – Пришли к нам ночью без спроса, устроили общий подъем, покуролесили, покалечили пару наших, вот и радуются. – Так им вроде больше досталось. – Ага. Только вряд ли они считать умеют. Или математика у них не такая. – Блин, и хрен ведь догонишь… – А ты по берегу, по камешкам. Их там больше десятка, ты их одной левой легко… И ружье разряжено, как назло… – У нас один убит, другого надолго лежать отправили, и не факт, что поднимется, плюс пара легких, – докладывал Штык. Смысл такого доклада? Все и так знакомы с цифрами. – Палатку сожгли, а такую здесь нигде не купишь, – загнул один палец Кузьмич. – Топор один утащили, отобрали у часового. Простой топор, но где мы такой здесь найдем теперь? Ты, Штык, командовал ночной охраной, ты нам и скажи: как такое получилось? book-read-ads Тот пожал плечами: – А что говорить? Сами все знаете. – Знаем, но хотим услышать именно от тебя. Ты же не абы кто у нас, а военный, фронтовик. – Вы меня Афганом уже достали! Сколько раз говорить: я там складом заведовал, а не духов голыми руками по горам душил! – Ты про свою героическую выдачу валенок в другой раз расскажешь. Ну уж прости: нет у нас других афганцев, так что за все свое племя отдуваться именно тебе. Вот давай по порядку докладывай. Штык, или в мирной «колхозной» жизни просто Слава, сдался: – Ну хорошо. Было их десять или двенадцать, плюс-минус парочка, разглядеть толком не смогли, да и не до подсчетов тогда было. До этого они, похоже, неплохо изучили нашу систему охраны, поэтому появились от реки, где на фоне леса и кустов ночью их не разглядеть. Точно никто не скажет, но, похоже, часовой заснул, и они это заметили. Через изгородь первые перебрались незамеченными, затем часовой на соседнем посту услышал шум, но, вместо того чтобы сразу поднять тревогу, пошел посмотреть, что там происходит. И начал звать спящего, которого, похоже, в тот момент как раз убивали. Ваксы, прикончив его, напали на второго. Хоть тот и разгильдяй был, но дал отпор, пусть и недолго продержался. Тревогу именно он первым поднял, затем начал кричать мальчишка, которого они прихватили на улице. Почему у нас дети бродят в такое время, где им вздумается, это не ко мне вопрос. Я заведую только расстановкой часовых, запрещать ничего не приказано. Ну а дальше набежал народ, три вакса убиты, еще несколько ранены, в том числе и тяжелые вроде были. Добравшись до лодок, они ушли вниз. Преследовать их нам не на чем, да и тяжело в темноте что-то организовывать. – У тебя все? – уточнил Кузьмич. – Все. – А скажи мне, Штык: чего это у тебя часовые на посту спят? Я, может, что-то не понимаю, но, по-моему, их туда не для того ставят. Или все же ошибаюсь? А? Просвети нас по этому вопросу. Тот потупился, вздохнул: – А что я могу поделать? Стоять у каждого над душой? По двое на пост выделять нет возможности. Периметр длинный, народу маловато. Ставлю так, чтобы видели друг друга, могли переговариваться хоть иногда. Народ уставший, глаза у всех слипаются, товарища для контроля нет под боком. Если сделать посты реже, но сдвоенными, получится, что кое-где ваксы пролезть смогут так, что их даже не услышит никто. Вот такие дела. – Хочешь сказать, что у нас тут тришкин кафтан? – Так и есть. Слишком уж с размахом мы тут обосновались, а стены надежной нет. Изгородь курам на смех, не защитит, сами понимаете. – И какие у тебя предложения? – На ночь всем перебираться в укрепленный пункт, там четверка часовых легко справится. – И спать на головах друг у друга? – уточнил Сфен-Сергей. – Ну так дайте мне больше людей! – взорвался Штык. – Обороты сбавь, – спокойно попросил Кузьмич. – Ну а что?! Ребята весь день работают, потом вечером их еще Рогов гоняет в хвост и в гриву, а теперь еще эта новенькая гоняет не меньше. Потом надо по три часа отстоять. Кто с вечера, еще куда ни шло, а следующих будить надо, а они вымотавшиеся и сны не досмотревшие. Чего вы от них хотите? – Мы, Штык, хотели, чтобы все жили долго и счастливо, но почему-то не получается. Сегодня потеряли одного. Первый раз потеряли. – Были другие… – Но не так, не убили их, не сравнивай. – Да я и не спорю, только чего это ты меня виноватым выставляешь? Тогда с себя начни – это ведь ты с утра до вечера народ гонять приказал. Они сейчас не бумажки перекладывают, а бревна ворочают, после такого отдых полагается нормальный, а не ночные бдения. – А что ты будешь делать, Штык, если сюда сотня этих волосатых пожалует? А у нас только та самая изгородь курам на смех? Прикажешь народу отдыхать? Ладно, ясно с тобой все: завхоз из тебя хороший, но командир, скажем прямо, не очень. – Ну неужели кто-то лучше может сделать! Без подкрепления, с усталыми ребятами! – Командир на то и командир, что невозможное должен уметь делать. Ты вот какие выводы сегодня сделал? – Стройку бросить надо на пару дней, изгородь поднять, укрепить, особенно на опасных местах. Тогда такое не повторится. Ну и работу или занятия чуть сократить надо: люди сильно выматываются. Кузьмич обернулся к Рогову: – А ты какой вывод сделал? Сократим занятия? Тот покачал головой: – Ни в коем случае. Человек лучше всего раскрывается тогда, когда к своему пределу подходит. Так что им же на пользу. Драться нам придется, и много, наверное, лучше по́том заплатить, чем кровью. – Потом соленым да, оно дешевле, только вот и кровью сегодня расплачиваться пришлось. – Ну тут мы ничего поделать не могли. – Почему так решил? – Да потому, что не знаем мы ничего об этих ваксах. И о мире здешнем тоже ничего не знаем. Что когда от кого ждать – непонятно. Противник есть, повадки его – сплошная загадка. Мы думали, что они соберут ораву побольше, а потом нападут. Но ничего такого не видно: мелкие группы по реке плавают, и все. У них тут своя логика, и мы еще очень не скоро начнем ее понимать. Просто нет информации. Надо узнавать мир, вникать в него, тогда можно что-то планировать и предполагать, а сейчас мы даже с туземками нормально пообщаться неспособны. – Ладно, тогда давай свои предположения. Согласен со Штыком отставить стройку и все силы на стены пустить?