Чужих гор пленники
Часть 31 из 47 Информация о книге
– У нас в поселке зимой мужика задрал.
– Так это шатун, такое случается. Сами же люди подняли косолапого из берлоги и сами пострадали: обычно так все и происходит. А ты где обитал раньше, что у вас мишки под окнами бродили?
– Под окнами не бродили, но в тайге полно. Красноярский край.
– Хорошие места, красивые.
– Бывал?
– Нет, рассказывали. А чего перебрался оттуда?
– Родители переехали, а меня не спрашивал никто.
– Давно?
– Да лет десять с лишним уже.
– Ну тогда помнишь хорошо. В лес-то сам ходил?
– Одного не пускали, маловат для тайги. Да и семья у меня не та: ни охотников, ни рыбаков. Так, спиннинг кидали иногда, но это ехать надо, под поселком приличной воды не было.
– Спиннинг я бы тут покидал, для адреналина полезно. Ходит тут серьезный хищник, видел не раз. Даже к мухам Вадика кидается, тем, которые из перьев, но не хватает чего-то им, чует подвох, или, может, мелкими кажутся, неинтересными. Спином я бы их легко взял.
– На живую рыбку можно попробовать поймать.
– В смысле на живца? Можно, конечно, проще простого дело, но спиннинг, согласись, куда интереснее и как-то по-мужски. Одно дело настоящей едой добычу соблазнить, а другое – куском пластмассы или пустой железякой.
– Киря, а ты с охотой дело раньше имел?
– Я? Да нет, не занимался.
– А утку вчера добыл.
– Ну это не дичь, а так, смех один. Я жил одно время на городском пруду, считай. С одной стороны дом мой, а с другой – ментовка районная. Утки там наглые, что соседская теща: с рук готовы хлеб брать. Сам понимаешь, в таком месте не постреляешь, так что страх они потеряли абсолютно. А я тихонечко, вечерком, лук натяну, и на закуску с ребятами уже что-то есть. Времена тогда непростые были, если на побухать еще найти получалось, то на остальное ни рубля не наскрести. Скажу тебе, пил я тогда как арабский верблюд, потому как другого занятия и не оставалось. Безнадега полная… Потом маленько дела пошли, ну и завязал, пока печень совсем не растворилась.
– Тоже можно назвать охотой… Киря, ты же в следах что-то понимаешь, раз мишку опознал. Вот скажи, что это такое?
Тот, присев на тропке, уставился под ноги, почесал затылок, затем еще раз почесал, пожал плечами:
– Рогов, это вроде не медведь, у того от когтей вмятины были бы, да и длинно слишком для простого косолапого. На наш с тобой след очень уж похоже. Ну это если бы мы босиком ходили или ноги чем-нибудь обернув, вроде тряпья.
– Думаешь, люди прошли?
– Ты же слышал все сам. Не знаю я, Рогов, но больше всего на человека похоже. Другое дело, что планета здесь другая и животные тоже могут быть другими, ни разу нам не знакомыми. То, что тут олешки и зайчики бегают, – хорошо, но совсем не значит, что все остальное будет таким же, как прежде.
– Пока что мы ничего странного не видели.
– Влад поймал угря с шипами на голове. У нас таких не бывает.
– Рыба не животное.
– Раз рыбы не такие бывают, то и животные запросто, – не сдавался Киря.
– Ладно, пусть будет так. И ты посмотри, как натоптано, похоже, тут часто ходят.
– Звери могли натоптать, вон как раз от копыта след.
– Давай все же пройдемся по этому ручейку для очистки совести.
– А давай. Мне все равно, тут, куда ни пойдешь, одни деревья, у меня от них уже в глазах рябит. Все одинаково, без разницы, скука одна. Может, и правда что повеселее найдется.
Вот уже полдня Рогов в сопровождении Кири бродил по правобережью реки, то удаляясь от нее, то возвращаясь снова и снова. И за все это время не обнаружили ничего интересного. Нет, были встречи с животными, но это не совсем то, ради чего они сюда забрались.
И вот впервые подвернулось нечто заслуживающее пристального внимания. Если тот первый след выглядел спорно, то далее нашли несколько куда более качественных отпечатков, не оставлявших почвы для сомнений: не так давно здесь прошел человек, и, скорее всего, не один.
Когда именно это случилось? Трудно сказать. Похоже, в тот момент почва была более влажной, так что, скорее всего, человек был здесь после дождя. Сказать, когда именно в этих краях последний раз выпадали обильные осадки, никто не сможет, но, судя по состоянию растительности и земли, с той поры вряд ли больше недели прошло.
Следы не столько радовали, сколько заставляли серьезно задуматься. Смущали две вещи. Первое – размер следов. Размер не впечатлял. Сильно не впечатлял. У Рогова сорок четвертый, у Кири сорок второй, но даже его в сравнении с этими выглядели отпечатками, оставленными чуть ли не великаном. Возможно, бродили здесь исключительно дети и миниатюрные женщины, но почему только они? Где хотя бы один мужчина в растоптанных кирзачах?
Непонятно.
book-read-ads
Второе, что смущало, – отпечатки подошв. Вопрос с обувью был проще, хотя ответ на него направлял к сложным выводам. Тут все совершенно очевидно: обувь или вовсе не носили, или носили, но не фабричную. Что-то вроде кожаных мокасин, а может, плели из растительных волокон, лыка или чего другого, трудно сказать. Киря вот упорно настаивал на том, что это лапти, Рогову это не казалось очевидным, из-за чего они даже слегка поспорили.
Но дело разве в материале? Можно, конечно, предположить, что один человек попал сюда босым, после чего ему пришлось как-то выкручиваться за счет местных ресурсов. С некоторой натяжкой можно представить, что таких оказалось двое. Но тут, если судить по размерам разных следов, туда-сюда прошли человек пять-шесть, а может, и больше.
И что, всем им не повезло перенестись без обуви? Они где в этот момент находились, в сауне, что ли?
Эта загадка как раз легко разрешима, но ответ слегка пугал. Никто никуда не переносился – это бродили местные жители, и они не знают другой обуви. Ведь с высоты утеса над водопадом видно было далеко, но никаких признаков фабрик, где могли изготовить привычные кроссовки, никто не заметил. Вот и довольствуются кустарными поделками.
Таким образом, Рогов и Киря находились на тропе, которую, возможно, используют аборигены. Что это за люди, какой у них характер, как относятся к пришлым – вопросов много, ответов ни одного. Были мысли плюнуть на все и развернуться, пока не попались им на глаза, но о таком Рогов старался не думать. Лучше прояснить все сейчас, не дожидаясь, когда от опушки в сторону лагеря полетят стрелы, возможно даже отравленные. Пока не увидишь, кто здесь хозяин, знать не будешь, чего от него можно ожидать.
Все эти размышления не заставили товарищей превратиться в глупых ротозеев, оба как могли приготовились к последствиям негостеприимной встречи: Рогов держал наготове альпеншток, Киря приготовил к выстрелу свое хваленое ружье. На вид и правда грозная конструкция, где нашлось место даже ненужному на простом самопале прицелу и разобранной зажигалке, превратившейся в часть системы запала.
Немного напрягало, что Киря так и не удосужился испытать свое грандиозное творение. Рогов сильно подозревал, что тот сам опасается последствий выстрела. Не доверяет самому себе, а ну как разорвет прямо в руках. Но признаться стесняется.
Впереди посветлело, лиственный лес сменялся сосновым. Идти стало гораздо легче – и опаснее: теперь кустарник не прикрывал, их могут увидеть издали и успеть подготовить нехорошую встречу.
Но не увидели.
Рогов расположился в тени от сосны, на плоской вершине песчаного пригорка. С этой высоты он, даже лежа на брюхе, мог хорошо рассмотреть немалую часть поляны, которая начиналась в полусотне шагов. Сейчас он вместе с замаскировавшимся чуть ниже Кирей как раз этим и занимался – рассматривал.
Им и прежде попадались травянистые поляны, но эта была особенная. И дело вовсе не в том, что травы тут куда меньше, а совершенно в другом: растительность оскудела по вине человека. Такая вот у него привычка: портить природу ради своих нужд. На месте луговой поросли местные жители устроили огороды и пастбища для коз и гусей. Последние только выглядят простыми птицами: если дело доходит до чего-нибудь вытоптать, могут конскому табуну немалую фору дать.
Поселение было небольшим: восемь хижин, сооруженных из тонких жердей, с крышами, крытыми камышом и пластами дерна. Дома располагались полукругом, соединяясь примыкавшими к стенам сараями и прикрытыми с трех сторон навесами. Далее шел полукруг частокола из тех же жердей, таким образом в плане получался защищенный круг. Проход лишь один, и, похоже, на ночь или при проблемах с безопасностью его перекрывают припасенными поблизости щитами. Не сказать, что крепость, но просто так за периметр не пройдешь.
Сейчас в поселке никто к решению проблем не готовился. Возле выхода вокруг кучи песка копошилась мелкая детвора; пара подростков приглядывала за гусями и козами; вдали, на озере, группа женщин таскала длинный бредень и там же возилась с уловом.
Люди, без сомнения, те самые, оставившие следы. Дети и подростки вовсе босые, на женщинах, если зрение не обманывает, есть мокасины, но далеко не на всех. Впрочем, там большинство в воду забредает, может, они потом обуваются. Как, впрочем, и одеваются: из одежды на «купальщицах» не наблюдалось ничего.
Те, кто хоть как-то прикрывали наготу, одевались тоже не от-кутюр. Серая ткань, скорее всего домотканая, пошив одинаков. Киря почему-то назвал это платье сари, но, по мнению Рогова, ничего общего с индийскими поделками не было: и длина не та, и вообще сделано не из одного куска ткани, хоть и просто. При этом все, даже «купальщицы», тщательно прикрывают головы платками. Впрочем, это касается лишь взрослых – все девчонки простоволосые.
– Ни одного мужика не наблюдаю, – заметил Киря.
– Ага. Только мальчики.
– Мало их, и самому старшему вряд ли больше десяти.
– Ну мы не всех еще видели.
– Согласен, но тебе разве не кажется это странным?
– Кажется.
– Вот и я о том же. Селение у них защищенное, а кому защищать, если мужиков нет? На амазонок они не очень-то смахивают, бабы как бабы. И живут бедно очень: хлеб не выращивают, только огороды зеленые, а из скота гуси да козы драные. Одежка некрашеная, и берегут ее, с обувкой тоже все плохо. Беднота поголовная. Ну что, Рогов, познакомимся или будем дальше кино про нудистов смотреть? Оно, конечно, бесплатно, но места нам достались в заднем ряду очень уж большого кинозала. В общем, душа требует подробностей, а не разглядеть.
– Как бы не напугать…
– А мы тихо выйдем, без криков, постоим сперва, поулыбаемся в тридцать два зуба. И заодно посмотрим, что они делать будут при виде нас, таких красивых. Если таращиться перепуганно – это одно. А если пошлют кого-нибудь вприпрыжку непонятно куда и зачем, то это точно за мужиками, чтобы те нас отдубасили за бесплатный просмотр чужих прелестей. Такой вот план у меня сложился.
– Ну тогда выходим.
Гонца за злыми мужиками не послали. Народ здесь весь на виду, держится компактно на открытых местах, незаметно такое не проделаешь. Выход Рогова и Кири засекли сразу, последовавшая реакция оказалась весьма странной. Все без исключения мальчишки подорвались со своих мест, бросившись к озеру, где их начали рассаживать на длинном плоту. Старшие женщины медленно направились к селению, выстраиваясь возле входа, остальные продолжали заниматься чем занимались или помогали отправить детвору в неожиданно устроенное плавание.
Впрочем, на лицах многих собирающихся у входа женщин Рогов замечал признаки некоторой растерянности и удивления. Складывалось впечатление, что парочку пришельцев поначалу приняли за других, хорошо знакомых личностей, и только сейчас осознали различие.
Встречающие женщины не выглядели угрожающе. Измотанные тяжелой работой, без косметики и продвинутых средств ухода за лицом и кожей, выглядели они, скажем так, не слишком блестяще. К большинству идеально подходило выражение «забитые жизнью».
Как и договаривались изначально, чуть помаячили на опушке, лишь затем направились к селению. Женщины стояли молча, ни словом не реагируя на приближение незнакомцев. Рогов остановился в нескольких шагах, кивнул и, не зная, что еще можно сказать, поздоровался стандартно:
– Приветствую.
Ноль реакции.
Ну и что дальше? Они, скорее всего, его просто не понимают. Но язык жестов ведь достаточно универсален, можно попробовать по-другому.
Рогов указал на виднеющиеся над деревьями горные вершины, изобразил пальцами шагающего человечка и описал свои действия словами:
– Мы пришли вон оттуда, от тех гор.
Одна из женщин, с виду самая старая, хотя дряхлой ее не назовешь, шагнула вперед, указала в противоположную сторону, тщательно выговаривая каждое слово, пояснила:
– Ун дурактам, пае таекасо. Токс датоо унимара ваакс. Даатин маго ду, ропис токс атоо.