«Интернациональный лагерь» и окончание охоты Отмалчиваться в ответ на вежливый вопрос — не самый лучший вариант. Здесь, на краю туманной зоны, никто в здравом уме не станет бродить, громко задавая вопросы в никуда. Тот, кто кричал, прекрасно знает про нас если не всё, то хотя бы не сомневается, что люди поблизости имеются. И его слова — это что-то вроде проявления вежливости. Показал себя, и ждёт, как же мы отреагируем. Торопливо присев, я принялся помогать Кими с трофеями. Сейчас неважно, кому что достанется, сейчас главное — очистить окрестности от бросающихся в глаза ценностей, дабы не возбуждать чужую корысть. А то весьма недавно случился неприятный прецедент... Кими без единого слова отреагировала. Только шевелиться быстрее принялась. Аналогично мыслит, всё правильно поняла. Я, торопливо подметая трофеи, постарался ответить самым что ни на есть спокойным голосом: — Допустим, есть. А кто спрашивает? В тумане проявилось движение, и я успел подхватить последнюю трофейную сферу ровно за миг до того, как показался человек. На вид ничего особенного, облачён в ничем не примечательную одежду, такую любят носить охотники. Клановые знаки на ней не просматриваются, императорского герба тоже не видать. Эти элементы здесь вовсе не обязательные, просто большинство предпочитает демонстрировать свою принадлежность. Лицо незнакомое, простецкое. Непохож на злодея, но это, разумеется, ничего не значит. Остановившись на краю впадины, из которой ещё не весь невесомый пепел выдуло, незнакомец присвистнул: — Трижды побери меня Хаос, это что здесь такое?! Я пожал плечами и ответил честнейшим голосом: — Мне бы тоже хотелось узнать. Мы услышали странный шум, пошли глянуть. И наткнулись на вот это... Из тумана вышли ещё двое. Я напрягся, заметив на груди одного знак Фрегов. Ну что за невезение... А вот второй охотник порадовал. Старый знакомец. — Привет, Габ. — О! Молодой господин, это снова вы! Приветствую! Не ожидал встретить господ из Стального Замка так далеко от центра яруса. Рад, что вам снова повезло попасть в Амфитеатр. Как ваши товарищи? Вылечились? И что вы делаете возле тумана? Это очень опасные места. — Думаю, мы занимаемся тем же, что и вы. — Габ прав, вы далековато забрались, — сказал охотник без знаков клана. — Тут даже мы ходим с опаской, а школьников ни разу не видел. Молодые господа, мы бы рады с вами поговорить, но, к сожалению, уже темнеет. Ночью возле тумана делать нечего, если жизнь дорога. Нам надо успеть вернуться в лагерь. Если хотите, давайте с нами. Там безопасно и весело. До центра вам засветло никак не успеть, а оставаться здесь ночью, это может и не самая верная смерть, но не надо это делать. Я же прав, ребята? Оба его спутника закивали, при этом носитель знака Фрегов сказал: — Но что тут случилось? Откуда взялась эта яма с пеплом? Я четвёртый год по Лабиринту хожу, но такое никогда не видел. Охотник без знаков пожал плечами: — Да Хаос его знает. В тумане всякое случается. И некоторые вещи лучше не знать. Особенно, когда ночь близко. Если никто не против, давайте уходить. Расскажем про яму с пеплом Шхому. Если он не знает, к чему она, значит, никто не знает. * * * Оказаться в лагере Фрегов после убийства парочки клановых охотников — нежелательный вариант. И то, что здешний лагерь располагается в другой зоне Лабиринта — ничего не значит. Понятно, что здесь вряд ли уже прознали о случившемся, но как-то это некомфортно... неправильно. Однако по пути словоохотливый Габ, закрепляя не такое уж старое знакомство, щедро делился с нами последними здешними новостями и всяческой информацией. Особо интересные новости он не поведал, а вот из прочего мы узнали, что упомянутый лагерь не принадлежит Фрегам. Он вообще, по сути, бесхозный. Здесь, в ближайшей к центру туманной зоне, исторически сложилось так, что охотники из разных кланов в той или иной мере действовали сообща. Особенно это касалось оперативного обустройства безопасных стоянок. Опасная территория стабильностью не отличается. Здесь невозможно обосноваться на одном месте на долгие годы. Дни, недели, если повезёт — несколько месяцев. А затем лагерь, поставленный посреди чистой проплешины, оказывается на краю туманной зоны, или даже в её глубинах. И нередко это случается внезапно, непредсказуемо-быстро. Как мы уже сталкивались, всего-то неполного часа иногда достаточно, чтобы границы кардинально изменились. Поэтому долговременные стационарные лагеря здесь принято ставить в трёх направлениях от центра. В четвёртом всё слишком переменчиво, поэтому всерьёз не обосновываются, а это значит, что подобные стоянки там сильно проигрывают в безопасности. Однако сторона эта богатая, и потому риск считается приемлемым. Дабы его снизить, абсолютно все местные охотники держатся дружно. Здесь, вообще-то, нигде не приветствуется вражда. Даже если там, в большом мире, кланы на ножах, в Лабиринте их представителям полагается терпеть друг дружку. Всякое, конечно, случается, но именно в этой стороне яруса, так сказать, толерантность максимальна. Кто бы вы друг другу ни были, лагерь один для всех, и максимум что дозволяется, косые взгляды бросать. Доходит до того, что иногда традиционных противников, можно сказать, разводят по противоположным углам ринга. В том смысле, что такие команды уходят на охоту в разные стороны, дабы ненароком не пересечься в тумане. Где как раз и случается то самое «всякое». В общем, Фреги здесь не просто не хозяева, они попросту ничего не решают. На равных правах с прочими. Если туман сорвётся с места, будут как и все уходить от него, терпеливо ожидая, когда же он соизволит остановиться. Здешняя поляна во мгле при любых подвижках сохраняется. Изменяется лишь её местоположение, форма и размеры. Но совсем уж не скукоживается даже в самых тяжких случаях, да и далеко за один раз не уходит. Можно сказать, она годами неспешно кочует по ограниченной площади. Охотники давно изучили повадки этого образования, и приспособились к нему, как смогли. В том числе научились пресекать конфликты, способные помешать вовремя свернуть лагерь, после чего также вовремя и дружно установить его в новом месте. — Неужели никто из серьёзных кланов не пытается права качать? — не выдержал я. — Без свар человек жить не может, — ответил Габ. — Некоторым трудно перемениться, ведут себя, как в большом мире. Но такие в нашем лагере не задерживаются. Или становятся, как все, или уходят на другие стоянки. Этот ярус самый богатый, мест, где можно осесть, хватает. Но везде почти одинаково. Уживаться стараемся. Нас сюда за добычей присылают, а не для драк. Охотник, шагавший впереди, резко остановился, вскинул правую руку. Остальные на это нахмурились, схватились за оружие, чуть разошлись, стараясь контролировать все направления. Глядя на такое, мы с Кими тоже приготовились к неприятностям. book-read-ads Тумана здесь не было, зато была дымка, а она свет пропускала лишь чуть лучше. Сейчас, в сумерках, даже моё непростое зрение с трудом пробивалось метров на тридцать. За пределами этого радиуса только смутные очертания просматриваются, в которых воображение рисует всяческие угрозы. Но это пустые выверты сознания, никто к нам не подкрадывается. Тогда почему насторожились охотники? Спасибо великому мастеру и его необычной методике учёбы. Худо-бедно я, обычно, при любой возможности пытаюсь всматриваться в переплетение завихрений энергии. Иногда они позволяют выявить угрозу задолго до того, как засечёшь её традиционными органами чувств. Вот и сейчас сначала разглядел неладное среди потоков, а уже потом нормальным зрением засёк подозрительное движение. Кто-то двигался нам наперерез. Двигался быстро и уверенно, в одном темпе, не тормозя на непроходимых завалах и легко перескакивая через огромные каменные блоки, щедро рассыпанные по округе. И ещё ничего толком не видя, я почти не сомневался, что это человек, а не монстр Лабиринта. Очень уж специфическая моторика, твари, даже пытающиеся маскироваться под нас, так не ходят. Да, я не ошибся, из дымки показался именно человек. Высокий широкоплечий мужчина в доспехе из ладно пригнанных друг к дружке угольно-чёрных кожаных пластинок. Будто рыбья чешуя, причём чешуя непростая, очень крепкая. Почему-то я это понял с первого взгляда. На плече незнакомец нёс огромный боевой молот. И под словом «огромный» я подразумеваю именно огромный, а не большой. На глаз в этом оружии добрых пятьдесят килограмм, если не больше. Обычный человек такую тяжесть поднять сможет, а вот размахивать ею уже не получится. У этого всё получится прекрасно. Заметно, что трудности огромное оружие ему не доставляет. Даже больше скажу, молот на его фоне кажется чересчур лёгким, почти игрушечным. Как это ни парадоксально заявлять, но незнакомец и вдвое больший вес потянет запросто. Ни капли не сомневаюсь в этом. Проходя мимо нас, мужчина брезгливо покосился. И эта вся реакция. Ни словом, ни жестом ни поприветствовал. А ведь даже я, новичок в Лабиринте, знаю, что здесь так поступать не принято. Весьма невежливое поведение. Несколько секунд, и незнакомец растворился в дымке. Это стало сигналом, охотники вмиг расслабились, а Габ, вытирая вспотевший в прохладе сумерек лоб, пробурчал: — Как-то не по себе, когда их вижу... — Да всем не по себе, — буркнул один из его товарищей, а второй на это молча кивнул. — Это кто был? — поинтересовался я. — Да Хаос знает, впервые его вижу, — ответил Габ. — Тогда я не совсем понял... — Молодой господин, это был... как бы вам сказать. Вот мы охотники, народ простой, понятный. Кто-то от клана работает, кто-то от императорского двора, кому-то личная милость высокая перепала на заход или несколько. Даже иноземцы иной раз её получают. Мы изводим элементалей, ватагами ходим на големов или что-то покрупнее. Мы знаем свой потолок, и куда зря не лезем. И есть те, для которых наш потолок, это пол, или даже ниже. Лучшие воины кланов, высшая имперская гвардия, благородные из верхушек сильных кланов. В общем, они всякие могут быть, но обязательно с высокой ступенью. Очень высокой. И, конечно же, они не последние альфы. С наших низов на такую высоту не взглянуть. Для них все эти элементали с големами, это возня щенячья, неинтересная. И нас они, можно сказать, презирают. Спасибо, что конфликтовать не лезут, но говорю же, мне всегда не по себе, когда их встречаю. Поди пойми, что у него на уме сейчас. Вы видели его, сами, должно быть, неладное почуяли. Они все такие. Проходят мимо, без остановок. Им здесь неинтересно, торопятся побыстрее туманную границу проскочить. — И куда же они идут? — спросил я. Габ пожал плечами: — Нам они это не рассказывают. Но, понятно, что тоже охотятся, просто на другую дичь. Где-то там, на краю. — На краю? В каком смысле? — спросил я, притворившись, что впервые об этом слышу. Габ указал вправо: — Там, чем дальше от центра, тем тоньше ткань мира. Так говорят. Она истончается, а потом рвётся. Обрывки будто ленты уходят в пустоту между мирами. Некоторые могут касаться осколков, или даже других миров. Из таких миров и из пустоты приходит всякое. Самые сильные монстры, самые большие трофеи, это где-то там. Но и опасности такие же. Таким ребятам, как мы, туда и близко не подобраться. А эти вон, ходят, как у себя дома. Потому что сила за ними большая. Такой воин в одиночку весь наш лагерь разнесёт, и даже не запыхается. Опасные люди. Да и люди ли? Вон, как на нас покосился. По глазам видно, что считает себя выше всего человеческого. И может правильно считает... — У меня от них мороз по коже, — поёжился охотник Фрегов. — Слухи ходят, что у этих там даже свои лагеря есть, — сказал Габ. — Враки, — уверенно заявил охотник без знаков клана. — Ты разве часто их видишь? Мало их, чтобы лагеря устраивать. И они одиночки, или строго со своими ходят. И друг друга убить пытаются, если семьи враждуют. Наши правила им не писаны. — Получается, из ваших никто на край не ходит? — уточнил я. — Те, кто жить хотят, даже не думают о таком, — ответил Габ. — А жить у нас хотят все, — добавил охотник Фрегов, и невесело усмехнулся. * * * Лагерь в тумане — это не просто неряшливое скопище серых палаток, это серьёзно. По сути, здесь располагается автономное поселение, способное обеспечить большую часть своих нужд собственными силами. Обитатели ковали и чинили оружие, латали одежду и снаряжение, изготавливали несложные эликсиры, лечили травмы и болезни. Здесь даже обеспечивали невеликий набор доступных развлечений, скрашивая охотникам тёмные вечера. Это позволяло держаться в недружелюбном окружении неделями и месяцами. Габ уверял, что в нормальных лагерях, что стоят вдалеке от тумана, у людей частенько едет крыша. Очень уж давящая обстановка. Здесь такое почему-то случается куда реже, несмотря на опасную близость тумана. Охотники это давно подметили, оттого ценить кочующий лагерь стали ещё больше. Фрегов мы с Кими не любим, но пришлось признать, что здесь их опасаться надо не больше других. Вон, этот, который с нами топал, ни слова худого не сказал. Наоборот, переживал за нас. Похоже, решил, что мы заблудились, и стесняемся в этом признаться. Очень уж необычное место для учеников Стального Замка. Те к туману не подходят, а уж чтобы так глубоко в него забраться — это и вовсе немыслимо. Из развлечений в лагере имелась таверна, где под музыку одинокого (и бесталанного) скрипача охотники заливались недорогим алкоголем. От ужина в этом заведении мы с Кими воздержались и расположились возле палатки Габа. Попросту расстелили спальники и одеяла на земле. Пока занимались этим, заявился Шхом — охотник из малозначительного клана. Несмотря на это, здесь он считался лицом авторитетным, потому как имел богатый опыт походов по туманным зонам. Его заинтересовало описание ямы с пеплом, захотел уточнить у нас детали. Мы, по понятным причинам, прояснять её происхождение не стали и отделались общими словами, но немолодого мужчину это ничуть не огорчило. Он рассказал нам пару историй, в которых сталкивался с куда более странными явлениями. Мол, в таких местах случается много всякого. В том числе непонятного. Вот и прекрасно. Растворения — это не запрещённое или тайное оружие. Штука известная, пользуются ими издревле. Вся проблема в том, чтобы достать. Мне вот известен лишь один источник таких трофеев — осколок Жизни. Причём эту добычу мало заполучить, её ещё и хранить полагается особым образом. Ибо чуть что ни так, и животворящая сила, вырывавшись на свободу, тебя же в первую очередь и оприходует, сделав частью безликой массы, что жаждет поглотить весь мир, но, в итоге, пожирает лишь саму себя. Спасибо, что Скрытые вместилища будто специально под это дело заточены. Даже самое простое качественно решает проблему хранения. В общем, мы ни словом, ни жестом не намекнули, что странная яма возникла из-за нас. Применять растворение в Скрытом городе — не преступление, но знать, что у каких-то учеников есть доступ к столь мощному оружию, охотникам вовсе не обязательно. Так же нам пришлось долго отказываться от гуманитарных услуг Шхома. Он совершенно бескорыстно предлагал утром сопроводить нас в центр, к ближайшему выходу. Похоже, тоже решил, что глупые школьники заблудились, и очень не хотел, чтобы из-за нас вновь суета поднялась. Это мешает делу, а дел здесь хватает. Бывалый охотник хвастливо уверял, что его клан держится на плаву до сих пор лишь благодаря тому, что в своё время повезло заполучить, так сказать, «льготу». Теперь за ним или навечно, или на долгие годы закреплено одно место. И вот уже не одного десятилетние его держит Шхом. В большой мир выбирается изредка и очень ненадолго. Сам уже не помнит, как давно за пределами столицы бывал. Его такая жизнь устраивает, а его благородных хозяев устраивает нескончаемый ручеёк трофеев.